Бедой номер два был крах ее карьеры, который казался почти неминуемым… И это после всех честолюбивых замыслов и надежд!
Лия работала до седьмого пота, чтобы достичь достойного положения в деловом мире. Она окончила основной курс университета со степенью бакалавра, но решила продолжать обучение, чтобы стать дипломированным архитектором. Она шла на занятия, потом на работу, потом в общежитие и просиживала над книгами и чертежами чуть ли не до рассвета.
Затем пролетели два года специализации, после чего Лия – уже со степенью магистра – поступила в фирму Купера Андерсона для трехгодичной стажировки. Она работала не за страх, а за совесть; Андерсон обещал ей повышение в должности и прибавку к зарплате, и она верила обещаниям, пока не осознала: эти блага она получит только в том случае, если уступит домогательствам шефа, а такую цену она не намерена была платить.
И почему только мужчины всегда хотели от нее чего-то такого, чего она не могла им дать? Благодарение Богу, она встретила Руфуса, а Руфус был исключением. Хотя ей приходилось в некотором смысле обманывать его.
В ее привязанности к Руфусу никогда не было той страсти, с какой любил ее он сам. Она любила Руфуса, но не была влюблена в него. И хотя Лия сожалела об этом, но изменить своих чувств не могла.
Тоска, сжимающая сердце, снова погнала ее к окну.
Джей Ти Партридж был на своем посту. Лия сжала кулаки, но тут же разжала их, почувствовав, как ногти впиваются в ладони. Зачем он устраивает ей такую пытку? Изводить ни в чем не повинных людей – неужели он находит в этом удовлетворение?
Ах, если бы у нее хватило характера выйти из дома, пересечь улицу и как следует треснуть его по гнусной роже! На мгновение она испугалась собственных мыслей, затем гнев снова захлестнул ее. Его бы следовало на кусочки разорвать, а что она может? Надавать ему каких-то жалких оплеух?
Внезапно она как будто услышала успокаивающий голос Руфуса: «Возьми себя в руки, милая. Если он поймет, что может вывести тебя из равновесия, то лишь еще больше обнаглеет».
Увы, Руфуса с ней не было; он не мог встать между ней и этим подлым типом, а она не могла придумать, как заставить его исчезнуть из ее жизни.
От Партриджа не укрылось, что Лия за ним наблюдает. Глаза сыщика ничего не упускали, хотя находился он на порядочном расстоянии.
Лия вспомнила их первую встречу. Партридж пришел к ее дверям в сопровождении полицейского. Это было в один из тех дней, когда Руфусу стало получше и она привезла его из клиники домой. Он сидел в каталке на воздухе и смотрел, как Коти играет с мячом. Лия пекла на кухне пирог, ощущая – вопреки всему – необыкновенный подъем духа. Она говорила себе, что врачи ничего не понимают, а Руфус явно идет на поправку и вскоре сможет вернуться домой.
И вот именно тогда раздался звонок. Лия вытерла руки полотенцем, поспешила к двери и распахнула ее, не позаботившись посмотреть в глазок.
На крыльце стоял высокий полицейский, и еще какой-то незнакомый мужчина выглядывал из-за его спины. От неожиданности у Лии глаза полезли на лоб.
– Мэм, вы – Лия Фрейзер? – вежливо осведомился полицейский.
– Да, – ответила Лия. Сердце у нее почему-то забилось чаще, чем ему положено.
– Я офицер полиции Коллинз, а это Джей Ти Партридж из Компании взаимного страхования. Вы разрешите нам войти и поговорить с вами?
Внешность и манеры Коллинза не вызвали у Лии ни малейшей тревоги. Он даже показался ей симпатичным – правильные черты лица, открытый взгляд.
А вот его спутник производил совсем иное впечатление. Стоило Лии на него посмотреть, как у нее мурашки поползли по спине. Он был низкорослым и лысоватым, живот у него заметно нависал над ремнем брюк. Лия могла бы оставить без внимания его неряшливый вид, пятно на рубашке и зловонную сигару, которая казалась приклеенной к его губе, если бы не наглый прищур, с которым он осмотрел ее с ног до головы.
Безотчетный нахлынувший страх помешал ей ответить сразу.
– Мэм?.. – напомнил о себе полицейский.
Лия крепче вцепилась в дверную ручку.
– А что случилось, мистер Коллинз? – спросила она нетвердым голосом.
– Кража.
Лия оторопела.
– Простите?..
– Вам же сказано, леди: кража, – грубо вмешался Партридж.
Коллинз бросил на него быстрый взгляд и снова обратился к Лии:
– Вы сейчас ведете работы по контракту с миссис Эллен Тибодо? Правильно?
– Да.
– От нее поступило заявление о пропаже из ее сейфа трех весьма ценных ювелирных изделий.
Лия широко раскрыла глаза:
– Когда это было?
– Пропажу она обнаружила вчера, но когда именно вещи исчезли, она не может указать точно.
А сегодня суббота, выходной, мелькнуло почему-то в голове у Лии. Она взглянула в серьезное лицо полицейского. На Партриджа смотреть не хотелось.
– Так почему же вы пришли ко мне? – спросила она.
– Мы беседуем с каждым, кто работает в доме миссис Тибодо.
– Но не я же взяла эти драгоценности, – возразила Лия, чувствуя, что начинает повышать голос, хотя изо всех сил старалась сохранять спокойствие.
– Вы в этом уверены? – осведомился Партридж, вытаскивая сигару изо рта желтыми от никотина пальцами.
– Да, уверена, – отрезала Лия.
Ее передернуло, когда она заметила измусоленный конец сигары. Она брезгливо отвела взгляд.
– У нас имеется ордер на обыск, – сказал полицейский.
У Лии душа ушла в пятки, когда до нее дошло, что все происходящее – не ночной кошмар, который бесследно улетучится, едва она проснется. Вся эта нелепая сцена была до ужаса реальна.
– Ордер на обыск? Но…
– Послушайте, леди, кончайте вы этот балаган. Почему бы вам сразу не отдать брюлики этому служителю закона? В конечном счете так было бы лучше для всех.
– Мистер Партридж, здесь распоряжаюсь я, – перебил его полицейский с нескрываемым раздражением. – Дойдет очередь и до вас. А пока не вмешивайтесь.
Отповедь, полученная Партриджем, не помогла Лии ни собраться с мыслями, ни унять сердцебиение. Каким образом все это могло случиться? Каким образом она вообще могла быть замешана в этом преступлении? Она и знать не знала, что у ее заказчицы есть какие-то дорогие побрякушки. Кроме того, она ни разу в жизни не позарилась на чужое, если не считать истории с пакетиком леденцов, да и тот она в детстве стащила на спор. Потом она покаялась матери в своем прегрешении, получила хорошую взбучку, призналась во всем хозяину магазина и вернула ему леденцы. Этого позора ей на всю жизнь хватило.
– Пожалуйста, не осложняйте нашу задачу, – сказал полицейский. – Если вы невиновны, вам нечего опасаться. Будьте добры, отойдите от двери и позвольте нам войти.
Разумеется, обыск не дал никаких результатов – за исключением того, что Руфус совсем сник, а Лия почувствовала себя так, словно ее вываляли в грязи. После ухода обоих посетителей ярость Лии сменилась леденящим страхом. Тот же страх обуял ее теперь, когда она наблюдала за Партриджем, который, в свою очередь, наблюдал за ней.
Что, если полиция сумеет сфабриковать дело и ее заставят расплачиваться? В конце концов, она действительно отчаянно нуждалась в деньгах. И более странные вещи случаются с самыми невинными людьми! Все знают, что в тюрьмах таких полным-полно.
– Мама! – В кухню ворвался ее пятилетний сын, его глаза горели от радостного нетерпения. – Я сегодня иду в зоопарк?
Лия улыбнулась и протянула руки ему навстречу, а он с разбега влетел в ее раскрытые объятия.
– Сегодня, сегодня, ковбой!
Крепко прижимая к себе сына, Лия чувствовала, как отлетают тягостные мысли и предчувствия; жизнь снова обретала смысл.
– Ой, мама, ты меня стиснула. Мне даже больно.
– Прости, – спохватилась Лия, выпуская его.
Она снова улыбнулась сыну, в который раз подумав, что он самый красивый ребенок на свете. У Коти были каштановые волосы, которые казались светлее из-за выгоревших прядей, и большие зеленые глаза, в точности как у самой Лии. Но самое важное – Коти был добрым мальчиком.
И сейчас только любовь к сыну давала ей силы выстоять.
Джей Ти Партридж увидел, что она отошла от окна. Пора было и ему убираться отсюда. Он в точности выполнил то, что наметил: заставил Лию Фрейзер разнервничаться. Он завел машину, выплюнув сигару в окно, а затем нажал педаль акселератора и укатил. Вскоре он уже входил в здание Компании взаимного страхования; вид у него был еще более самодовольный, чем обычно. Он чувствовал, что еще немного – и он сумеет доказать вину Лии Фрейзер. Совершив такой подвиг, он сэкономил бы для компании кучу баксов и, следовательно, мог бы рассчитывать на повышение, что сейчас было бы Партриджу как нельзя кстати.
Да, если он спихнет в яму эту дамочку Фрейзер, то сможет сам из ямы выбраться. Повышение в должности, конечно, вещь приятная, но главное, что при этом зарплату прибавляют. А прибавка помогла бы ему отделаться от опостылевшей женушки.
Если женщина способна огреть его по голове сковородкой, от нее чего угодно можно ожидать. А эта вдобавок ко всему еще и шлюха.
– Эй, Партридж, – окликнул его один из сотрудников, едва он вошел в помещение дирекции. – Тебя босс вызывает.
– Еще не легче, – пробурчал Джей Ти себе под нос.
Другой собрат по труду, расслышав это замечание, ухмыльнулся:
– Опять проштрафился? Приятель, ты, кажется, здорово влип!
– Заткнись, Монтес, – огрызнулся Партридж, направляясь в кабинет босса.
Спустя несколько секунд он уже сидел перед столом Джозефа Стокса, преданно глядя в черные индейские глаза и внимая повелительному голосу шефа.
– Как продвигается ваше дело?
– Неплохо, – ответил Партридж, пытаясь изобразить полнейшую безмятежность.
– Не мешало бы вам шевелиться побыстрее.
– Эту Фрейзер мы вычислили правильно, только мне пока не удалось собрать доказательства.
– А чем, хотел бы я знать, занимаются при этом копы? – Стокс поднялся; казалось, его массивная фигура заполнила весь кабинет.
Партридж съежился на стуле. Не то чтобы он боялся этого здоровяка, но ставки в игре были слишком высоки, особенно для него. Если бы он нашел драгоценности…
Он прокашлялся:
– Копы опрашивают всех, кто бывал в особняке с первого дня работ. А трудность заключается вот в чем: к моменту совершения кражи почти все работы закончились, и мастера – почти все – разъехались кто куда.
– За исключением Лии Фрейзер.
– Ага. Но все равно это она. Она по уши в дерьме – в смысле финансов.
Стокс усмехнулся:
– «По уши в дерьме»? Ну знаете, Партридж… – Он уперся обеими руками в стол и наклонился к собеседнику. – Партридж, вы не очень-то мне нравитесь, и я не хочу тратить время на разговоры с вами. А вот чего я действительно хочу – так это заполучить того, кто украл драгоценности.
Партридж встал:
– Я понял и сделаю все, что требуется. Можете не сомневаться.
Он повернулся и зашагал к выходу из кабинета.
– И вот еще что, Партридж.
Тот обернулся:
– Да?
– Просто хочу, чтобы вы помнили… на тот случай, если не справитесь с этим делом: вы рискуете не только своей карьерой, но и собственной шкурой.
Пальцы плохо слушались Партриджа, когда он попытался стереть пот со лба.
– Я понял.
– Итак, я предполагаю, что вы предпочтете содрать шкуру с этой Фрейзер, а свою шкуру сохранить.
Глава 7
Летний день был сказочно прекрасен. Искрящиеся волны ласково накатывались на белый песок. Но Дэлтон, взгляду которого открывалась эта ослепительная картина, не замечал ее красоты.
Он отошел от застекленной двери, вернулся к дивану, уселся на него, вытянув ноги, и взял свою банку с пивом. Запрокинув голову, он допил то, что там еще оставалось, а затем метнул пустую банку в направлении корзины для бумаг. И промазал. Банка угодила в стену.
– Др-рянь, – протянул он.
Так и не найдя для себя удобной позы, он подтянул ноги, уперся босыми пятками в пол и с усилием выпрямился.
Он был пьян, отвратительно пьян. Голова трещала, и каждый мускул протестовал против такого надругательства. Однако рассудок его не помутился до такой степени, чтобы утратить способность соображать. И очень жаль.
Хотел бы он иметь возможность влезть к себе в череп, проникнуть в мозг и выкинуть всю мерзость, которая там угнездилась.
Он ненавидел собственного отца. До сих пор ему удавалось скрывать от самого себя неприглядную правду: он ненавидел отца, а отец ненавидел его, и даже теперь, находясь в могиле, продолжал портить ему жизнь и управлять ею.
– Откуда, черт побери, он узнал про банк спермы?
Дэлтон задавал себе этот вопрос уже, наверное, в сотый раз за две недели, прошедшие после похорон, но ответ был ему известен: у Паркера Монтгомери имелись друзья в разных сферах.
А ведь было время, когда Дэлтон думал, что его отец мог бы пройти по воде, как посуху. Паркер внушал ему такой же благоговейный трепет, как и своим избирателям. Он обладал властью и влиянием и знал, как ими пользоваться.
После того как мать Дэлтона умерла, подарив ему жизнь, Паркер один воспитывал сыновей: самого Дэлтона и его старшего брата Майкла. Братья были полной противоположностью друг другу. Майкл, появившийся на свет двумя годами раньше, серьезностью напоминал отца и твердо намеревался во всем идти по его стопам, избрав политическую стезю. Дэлтон серьезностью не отличался. Он был склонен к шалостям и наблюдателен и очень скоро обнаружил, что привлечь внимание отца он может лишь одним способом – причинив тому хлопоты.
Эта линия поведения однажды дорого ему обошлась. Вместе с братом они собрались испытать свой новый катер. Дэлтон сидел за штурвалом, когда наперерез им вылетел другой катер…
Горестный стон вырвался из груди Дэлтона.
Вплоть до сегодняшнего дня ему было невыносимо тяжко возвращаться мыслями к тем мгновениям, часам и дням, которые последовали за несчастным случаем – случаем, унесшим жизнь его брата. Слишком больно было вызывать в памяти и муки собственной совести, и те страшные слова, которых он наслушался тогда от отца.
Паркер ставил ему в вину не только эту катастрофу, но и множество других прегрешений, в числе которых упоминалось все – и смерть матери, и пагубное отсутствие честолюбия. Из-за постигшей их беды выплеснулась наружу враждебность, которую питал к Дэлтону отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41