Сразу после одиннадцати сюда хлынет публика из кинотеатра на 86-ой улице.Возя? тротуара уже стоял грузовик. Чертыхаясь и проклиная все на свете, грузчик вскарабкался на огромные связки газет:— Совсем спятили сегодня! Двенадцать разворотов!Майк привык к тому, что с каждой неделей газеты становились все толще и тяжелей, и потому промолчал. Началась обычная работа: он брал с грузовика связку, взваливал ее на плечо, нес к лотку и сбрасывал под прилавок. Тяжелая стопка газетной бумаги глухо шлепалась об асфальт, а Майк возвращался к грузовику. Когда он принес вторую пачку, худая жилистая жена Риордана, бросила быстрый взгляд на часы:— Поторопись, Майк. Сегодня мы опаздываем.Нервно щелкая кусачками, она рассекала бечевку.Майк прибавил шагу. Через десять минут рубашка промокла насквозь, и он повесил ее на крючок. Потные плечи блестели в желтом свете вечерних фонарей, словно облитые маслом.«Таймс» разгружена, грузовик уехал, но отдыхать некогда. Теперь из отдельных разворотов надо собрать газетные номера и аккуратно сложить в стопки возле прилавка.Не успел он закончить это дело, как подвезли еще одну газету, потом еще и еще... Грузовики возили товар всю ночь.Уже после двенадцати Майк улучил минутку, сел на груду неразвязанных газет и с наслаждением закурил.Сегодня он ужасно устал. После школы пришлось подменить заболевшего лифтера. Наверняка и завтра предстоит это же удовольствие. Спать хочется, спать...— Привет Майк!Он вздрогнул, открыл глаза. Перед ним стоял Росс.— А я думал, что ты со своими предками уехал на дачу. Росс радостно улыбнулся:— Нет. У меня были здесь кое-какие дела. Майк непонимающе поднял бровь:— Дела? Какие дела, если не секрет? Росс кивнул на машину:— Не секрет. Во-он та белокурая крошка.Майк попытался издали разглядеть девушку, однако ее лицо скрывала густая темнота. Он хмыкнул:— Важные дела, ничего не скажешь.Росс вспыхнул, закусил губу:— Зачем ты так? Я уверен, она тебе понравится.Майк изумленно посмотрел на друга — видно, Росс втрескался не на шутку. Интересно, что это за птица?Росс потянул его к машине:— Пойдем, я вас познакомлю.Внезапно в Майка вселилось непривычное чувство: то ли зависти, то ли противоречия, и он грубо отрезал:— Зачем? Все бабы одинаковы.Это было сказано так громко и ядовито, что резануло слух самому Майку. Он соскочил с газетных пачек, швырнул под ноги окурок. Искры рассыпались по тротуару.— Может, купишь газету?Лицо Росса погасло. Он кивнул, взял из рук Майка несколько газет, расплатился и, не сказав больше ни слова, пошел к машине.Из-за прилавка прокричал Риордан:— Эй, Майк, принеси еще пачку «Американс».Майк наклонился за газетами, а когда выпрямился. Росс уже открывал дверцу. Вот он легко сел в машину. Везунчик! Все ему дается даром, ни о чем не надо волноваться.Майк взвалил пачку на плечо и пошел за прилавок.В это время Росс отъехал от тротуара. Когда исчез из виду газетный лоток, Мария тихо проговорила:— Твой друг меня невзлюбил.— С чего ты это взяла? Он тебя ни разу не видел.— Я все слышала.— Мария, не обращай внимания. Он просто устал. Обычно Майк совсем другой.Они молча проехали квартал. Неожиданно Мария переспросила:— Так это Майк? Тот самый, что не поехал с нами на пляж?— Да.Она вспомнила стоявшего на тротуаре парня. Без рубашки. Выпуклая грудь, блестящая кожа. Удивительно красивый мускулистый торс. И тут Марию охватила какая-то непонятная злость:— Он считает себя королем, не так ли? А мы для него слишком плохи.Росс благоразумно промолчал. Какой смысл вести глупый спор? И вообще, ему наплевать, что они думают друг о друге.Мария надолго замолчала, потом негромко объявила:— Я его проучу.Росса поразили эти слова. Неужели она все еще сердится на Майка? * * * Кэтти, как обычно, направилась в первые ряды, но дочь схватила ее за локоть и зашептала на ухо:— Там нет места. Давай сядем здесь.Мария повернула мать к пустому последнему ряду, где сидел только один прихожанин — какой-то молодой человек. Кэтти неловко протиснулась мимо него, опустилась на скамью. Она обдумывала слова отца Яновича. Вчера этот мудрый священник посоветовал ей как можно быстрее рассказать дочери о беременности. Рассказать... Кэтти закрыла глаза и обратилась с мольбой к Всемилостивому Богу. Господи, помоги! Пусть Мария поймет ее, свою мать. Пусть Питер найдет, наконец, работу. И только за себя она забыла помолиться — как всегда.Служба кончилась. Кэтти открыла глаза и почувствовала, что с души свалилась ужасная тяжесть — наверное. Бог услышал ее. Она посмотрела на дочь: Мария улыбалась. Оживленное личико расцвело нежным румянцем, глаза лукаво блестели.Как хорошо, что Кэтти уговорила дочку пойти вместе с ней в церковь! Прихожане чинно покидали свои места. Сегодня Мария была необыкновенно учтива и даже пропустила мать к выходу впереди себя. Когда Кэтти протискивалась мимо молодого человека, она заметила капельки пота на его лице. Да, пожалуй, в церкви сегодня жарковато.На улице Мария взяла мать за руку и, беззаботно улыбаясь, они пошли к дому.Отец Янович посоветовал... Нет, сейчас это невозможно. Последние годы Кэтти редко видела свою девочку веселой и теперь боялась неприятной новостью стереть радость с ее лица. Кэтти подумала-подумала и решила отложить до вечера тяжелый разговор. 11 Майк сидел на низенькой скамеечке в углу возле лифта и листал учебник математики. Сегодня после церкви удалось лечь спать только в десять, а уже в четыре мать его разбудила, но, несмотря на это, он чувствовал себя вполне отдохнувшим. С работой повезло: в воскресный день дом опустел, лифт вызывали редко, поэтому времени для занятий оставалось предостаточно.Майк перевернул страницу и взялся за очередную задачку. В это время хлопнула входная дверь, чьи-то быстрые каблучки процокали через вестибюль и остановились возле лифта. Майк не поднял головы — он торопился дописать решение. Из кабинки послышался удивительно приятный девичий голос:— Ну, Майк, когда же? Сегодня?Вздрогнув от неожиданности, он выронил книгу. Из лифта ему улыбалась та самая девушка, с которой они сидели в церкви. Вокруг прекрасного лица сверкали золотые пряди.— Стоит только тебе захотеть, Майк... Так когда?Он неуклюже поднялся, на ватных ногах вошел в лифт и, робея, посмотрел в ее смеющиеся глаза:— Откуда вы знаете мое имя?Девушка не ответила. Яркие губы раздвинулись еще шире, между ними белым перламутром блеснули мелкие ровные зубы.Майк отвернулся. Щеки пылали и, досадуя на свое смущение, он угрюмо спросил:— Будьте любезны, какой этаж?— Двенадцатый.Майк нажал кнопку, кабинка поехала вверх. И тут его осенило:— Вы — девушка Росса?Незнакомка молчала, словно не слышала вопроса. Он остановил лифт между этажами.— Так вы — девушка Росса? Да или нет?В ее голосе прозвенел вызов:— Странно, что такой крупный специалист по девушкам, как ты, не понял сразу, к кому я еду. Да и какая разница, ведь все бабы одинаковы, не правда ли?Майк окончательно смешался. Нет сомнений: сидя в машине, она слышала его слова. О боже, как стыдно!— Извини, я был неправ.Ответа не последовало, и Майк вопросительно посмотрел в ее лицо.Девушка равнодушно скользила пустым взглядом по стенке кабинки.— Я сказал, извини.Она по-прежнему молчала. Майк разозлился: ишь, королева!— Может быть, соизволишь вымолвить хоть словечко? Из вежливости?— Ура! Что еще я должна сделать после твоего извинения? Захлопать в ладоши?Ее дерзость начала раздражать Майка. Ну ничего, он знает, как поставить на место зарвавшуюся девчонку. И, привалившись спиной к двери лифта, Майк с ног до головы оглядел ее медленным, оценивающим взглядом. По его представлениям, такое бесцеремонное обращение должно было смутить девушку, но ничего подобного не произошло: она спокойно смотрела прямо перед собой, словно вообще не видела Майка. Он почувствовал себя уязвленным и, не придумав ничего лучше, попытался ее уколоть:— Росс был прав, фигуры вроде твоей только для одного и годятся.Девушка сверкнула темными глазами:— Спасибо за комплимент. Слава богу, что ты сказал мне об этом. А то я уже начала в себе сомневаться.Он снисходительно ухмыльнулся: все ясно, так могла ответить только обыкновенная потаскушка. Малолетняя шлюшонка, каких кругом полным полно. Майк уверенно притянул ее к себе и уже наклонился, чтобы поцеловать, но в этот момент девушка нажала какую-то кнопку за его спиной.Пол кабины ушел из-под ног, и Майк с ужасом понял, что она включила скоростной спуск и что кабина стремительно падает вниз. Чертыхаясь сквозь стиснутые зубы и моля бога, чтобы выдержали тормоза, он навалился на рычаг экстренной остановки. Лифт загремел цепями, дернулся и замер. Взбешенный Майк повернулся к девушке:— Сумасшедшая дура! Идиотка! Ведь мы могли разбиться вдребезги!В ее лице не было даже намека на страх, а только какое-то неестественное оживление. Она ехидно протянула:— Неужели? Ах, какая была бы досада!Майк отвернулся и нажал кнопку двенадцатого этажа. Руки дрожали. Кабинка плавно остановилась, Майк открыл дверцу. Как ни в чем не бывало, девушка вежливо улыбнулась:— Спасибо.Он ответил так же церемонно:— Пожалуйста.Пока девушка шла от лифта к квартире Росса, Майк внимательно за ней наблюдал.Да, походка красивая, ничего не скажешь. Вот она остановилась возле двери, легко тряхнула головой, нажала кнопку звонка. Щелкнул замок, и голос Росса радостно проговорил:— Входи, Мария. Я уже заждался.Дверь захлопнулась. Майк бесцельно постоял еще минуту, потом спустился вниз и снова взялся за учебник. Вот нужная страница, вот нерешенная задача... Перед его взглядом стояла девушка с золотыми волосами вокруг улыбающегося лица. Нет, сейчас ему было не до математики! Он сердито захлопнул учебник, швырнул его на скамеечку, решительно вошел в лифт и поднялся на двенадцатый этаж. Зачем? И только тут, перед закрытой дверью квартиры своего друга он понял: это — ревность. Впервые в жизни его мучила ревность.В лифте тренькнул звонок, на табло загорелись красные цифры: 12. Майк поднялся на этаж Росса, подождал, пока девушка вошла в кабинку, и негромко попросил:— Пожалуйста, прости меня, Мария. Я поначалу принял тебя не за ту.Она подозрительно посмотрела на парня: не хитрит ли, и Майк поспешил добавить:— Честное слово, мне очень стыдно.Темные глаза Марии словно оттаяли, и он впервые увидел их немыслимую глубину.— Прости. Я просто позавидовал Россу. Он — быстрый, смелый. Все ему дается легко. Даже ты... А я вкалываю, надрываюсь, и никакого толку.Почему-то последние слова развеселили девушку, и она рассмеялась так искренне и легко, что Майк нисколько не обиделся.— Знаешь, Майк, я тоже хороша. Набросилась на тебя. Давай считать, что мы квиты.— Мир?Мария положила узенькую ладонь на его сильную руку, и тут Майк отважился спросить:— Скажи, ты — девушка Росса?— Росс очень хорошо ко мне относится. Не так, как многие.Майк кивнул, не выпуская ее руки:— Да, Росс — отличный парень. Но если ты не его девушка... давай как-нибудь сходим в кино.А с Марией в эту минуту творилось что-то непонятное. Через руку Майка ей передавалось необычное тепло, от которого она словно таяла изнутри, становясь все слабее, слабее.Он сделал шаг к девушке, наклонился, и Мария потянулась к его губам, с удивлением осознавая непривычную зависимость от другого человека. Казалось, будто ее понесло медленное тяжелое течение разогретой солнцем реки. Мария закрыла глаза.Майк поцеловал ее нежно и властно, и в тот же миг она поняла, что перестала быть хозяйкой положения, что не хочет и не может играть этим парнем, как остальными. Мария оттолкнула его.— Отвези меня вниз. Пожалуйста.Он разжал руки. Когда лифт остановился, Майк открыл дверцу и повернулся к девушке:— Мария, мы еще увидимся?— Если захочешь.И, не попрощавшись, она выбежала из лифта. Когда Майк следом за ней вышел на улицу, Марии поблизости уже не было. * * * Она медленно поднималась по темной лестнице своего дома, заново переживая сегодняшнюю встречу с Майком, и не могла понять себя.До сих пор все парни казались ей одинаковыми, безликими и в общем-то неинтересными игрушками, которыми Мария время от времени играла, а потом бросала, как в детстве забывала на крыльце наскучивших кукол. Эти игры давали ей ощущение силы, власти и превосходства над мужчинами, но сейчас все было не так. К Майку она относилась иначе и никак не могла понять — почему. Девушка перешагнула порог своей квартиры. В туалете кого-то рвало. Интересно, кого? Мария ненавидела убогую планировку их крошечной норы с туалетом посреди коридора — всегда все слышат, что ты там делаешь. На звук открывшейся двери вышел отчим:— Принеси воды. Твоей матери плохо.Мария быстро наполнила стакан и побежала к туалету. Возле унитаза, прямо на полу, бессильно привалившись спиной к стене, сидела бледная Кэтти. Пока она пила, Питер поддерживал ее за плечи.— Что с тобой, мама?Кэтти слабо качнула головой:— Так, ерунда. Не обращай внимания.— Мама, ты ничего не скрываешь?Мария растерянно смотрела на мать. С желудком у той всегда все было в порядке, и тошнило ее только перед рождением братишки. От ужасной догадки пересохло во рту. Неужели опять? Как же так, ведь доктор сказал, что при повторной беременности она может умереть!— Мама, скажи честно, у тебя ничего не болит?Кэтти не успела открыть рот, как муж ее опередил и грубо прорычал:— А почему у твоей матери должно что-то болеть? Во время беременности всех женщин тошнит, и ничего страшного в этом нет.Минуту девушка молча смотрела на мать широко открытыми глазами, потом с горечью воскликнула:— Но доктора тебе запретили. Это слишком опасно!Кэтти насильно улыбнулась серыми губами и невнятно прошептала:— Не стоит им верить. Они только и делают, что пугают.Отчим выпятил грудь, хвастливо надул щеки:— Будет еще один мальчик. Я — не какой-то там бракодел, и все заранее рассчитал.Мария обожгла его ненавидящим взглядом:— Значит, ты все рассчитал?Он хохотнул:— Ага.— А ты не рассчитал, что мы будем есть, когда мать перестанет работать?Отчим растерянно вытаращил глаза; по-видимому, такой вопрос вообще не приходил ему в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36