— Она указала на пару слегка обветшавших стульев с прямыми спинками в стиле эпохи королевы Анны. — Пожалуйста, садитесь, устраивайтесь поудобнее.Если сесть гости и смогли, то устроиться на этих стульях с комфортом было едва ли возможно.Элламей Фрик продолжала рассказывать:— Дедушка тогда потерял все свои деньги. До последнего цента. Он так и не оправился от этого. Бабушка, естественно, тоже, особенно после того, как он пустил себе пулю в лоб.— Мы были здесь очень счастливы, — вставила Ида, к этому времени уже присоединившаяся к ним. — Однако меня всегда удивляла одна вещь. Почему наш дом называется «Маленькая Лощина»? — сказала она, по-совиному хлопая глазами за стеклами очков. — Мы ведь живем не в сельской местности. Наш дом стоит фактически посреди города.— Не думаю, чтобы в те дни здесь был город, — заметила Элламей.На Иду Фрик снизошло озарение.— Господи Боже мой! И почему мне раньше не приходило это в голову? Это город сам вырос вокруг «Маленькой Лощины», не так ли?Выглянув в окно, Шайлер произнесла:— Я вижу, у вас прекрасный цветочный сад.— Вы увлекаетесь садоводством, мисс Грант? — спросила Элламей, когда они уже сидели за столом и пили чай с кексом.— Я люблю живые цветы, — с воодушевлением ответила Шайлер. — К сожалению, у меня никогда не было времени и возможности разводить их.Ида Фрик кивнула с видом знатока и водрузила свою чашку с блюдцем и тарелку с кусочком кекса на колени.— Понимаю, вы же живете в Париже.— Да. У меня там квартира, и поэтому все мои цветы растут в ящиках на подоконнике.Сестры сгорали от любопытства.— А как вы проводите время? — спросила одна.— Так же, как большинство людей. Работа. Общение с друзьями. Еще у меня две кошки.Казалось, Иду Фрик ошеломило известие о том, что Шайлер работает.— Вы работаете?— Да. Я консультант в Лувре.Элламей Фрик поставила свою чашку на столик в стиле рококо и придвинулась к Шайлер. На ее бледных щеках зарделись два красных пятна.— Лувр, — повторила она почти благоговейно.Шайлер отложила вилку в сторону.— Я изучаю историю права собственности и точного происхождения картин, которые пропали или были украдены во время Второй мировой войны.— До чего увлекательно! — воскликнула Ида Фрик, хотя она явно мало что поняла из слов Шайлер.Зато светло-серые глаза Элламей Фрик загорелись неподдельным интересом.— Я хотела изучать живопись, когда была моложе, — выпалила она. — Мечтала поехать в Париж и бродить по набережной вдоль Сены с холстом и красками.— У сестры талант, — провозгласила Ида и потянулась за еще одним куском торта с кокосовым кремом.Элламей грустно вздохнула:— По правде говоря, очень небольшой.— У меня самой нет способностей к живописи, — призналась Шайлер, — но зато я очень точно распознаю талант в других людях.— У нас в доме есть несколько картин, которые, возможно, покажутся вам интересными, — предположила Элламей Фрик. — Конечно, не великие мастера, но несколько чудных художников Гудзонской школы.Шайлер живо поинтересовалась:— А чьи картины у вас есть?— Дайте-ка вспомнить… небольшое полотно кисти Фредерика Черча, Томас Коул и Джервис Макенти.— Нам пришлось продать пару картин и серебряный чайный сервиз в прошлом году, — вставила Ида. — Но сейчас, получив от Коры в наследство этот щедрый дар, мы можем отказаться от продажи картин и матушкиного серебра.Краска разлилась по лицу, ушам и шее Элламей Фрик.— Мисс Грант и мистеру Баллинджеру вовсе не интересно слушать про матушкино серебро, сестра. — Она неловко откашлялась. — Похоже, нам нужен еще кипяток. В этот раз, Ида, на кухню пойду я.— Я помогу вам, — вызвалась Шайлер.— … ходят слухи, что в каждую годовщину своей смерти она бродит по тропинке вдоль берега реки в поисках своей утраченной любви, — с преувеличенным драматизмом вещала Ида Фрик, когда Шайлер и Элламей вернулись в гостиную.— Извините нас, — улыбнулась Шайлер. — Боюсь, мы увлеклись обсуждением картин и художественных школ. — Она замялась и добавила: — Время пролетело просто незаметно. Вот свежий чай.— Благодарю вас, мое дорогое дитя, — отозвалась Ида Фрик. — Но мы уже успели соскучиться без вас, правда, мистер Баллинджер? — Однако она не дала ему возможности ответить. — Мы с мистером Баллинджером обсуждали историю долины Гудзона, особенно ее беспокойных духов.Шайлер ни секунды не сомневалась, что говорила только Ида, а Трейс исполнял роль слушателя.Элламей поспешила одернуть сестру:— Надеюсь, она вас не утомила, мистер Баллинджер?— Конечно, нет.Однако Ида не могла долго молчать. Откашлявшись, она отпила глоток чая и снова вступила в разговор:— Не каждый день найдешь такого внимательного слушателя, как мистер Баллинджер. — Она бросила на сестру взгляд поверх очков. — Возможно, он не во все верит, но у него восприимчивый ум.— Все знают, как бесполезно порой расточается ум, — не удержалась от замечания Шайлер.Трейс кусал губы, стараясь сдержать улыбку.— Согласен.Взгляд Иды пристально изучил всех собравшихся за столом.— Я только что рассказывала мистеру Баллинджеру, что тридцать миллионов людей в нашей стране встречались с привидениями.Элламей кивнула и щелкнула пальцами.— И еще большее количество обладает сверхъестественными способностями: ясновидением, телепатией или даром общения с умершими.Трейс поддержал разговор:— У вас на руках удивительная статистика. Мисс Фрик, — он имел в виду Иду, — сообщила мне, что почти пять миллионов людей в Соединенных Штатах были похищены инопланетянами.Шайлер решила, что проявлять скептицизм в данной ситуации было бы невежливо.— Что вы говорите!— Именно так.Мисс Ида Фрик наклонилась, вытянула шею, как клюющая птица и произнесла театральным шепотом:— Вполне вероятно, что таких людей намного больше, потому что многие из них не помнят, что с ними произошло. — Она захлюпала носом и поднесла к нему изящный носовой платок, украшенный вышивкой.— Ида знает, что говорит, — уверенно заявила Элламей. — У нее дар.— Дар? — эхом отозвалась Шайлер.Художественно одаренная мисс Фрик утвердительно качнула головой:— Моя сестра слышит голоса.— Слышит голоса? — На этот раз ее слова повторил Трейс. — Какие голоса?— Голоса тех, кто больше не может говорить с нами, — последовало объяснение.Вспомнив разговор с сестрами Фрик на поминальной службе, Шайлер решила, что знает, о чем идет речь.— Потусторонние голоса?Элламей Фрик кивнула.— В таком случае могу я задать вопрос? — Шайлер поставила чашку на столик.— Ну конечно же, мисс Грант, — ответили женщины почти в унисон.— Вы знали мою тетю много лет, — начала она, вынужденная говорить без обиняков.— Да, это так, — подтвердила Элламей Фрик. Она повернулась к своей обладающей даром сестре: — Сколько лет мы знали Кору?Ответ Иды прозвучал робко и неуверенно:— Больше, чем я давала себе труд сосчитать.Элламей посмотрела на свою сестру с легким нетерпением:— Ну так сосчитай, Ида.Женщина отставила чашку и стала загибать пальцы, как будто и впрямь считала с их помощью.— По-моему, наиболее вероятно число пятьдесят один.Вторая мисс Фрик поспешила разубедить в этом своих гостей:— Нет, Ида, не пятьдесят один. Скорее пятьдесят два или даже пятьдесят три. Пятьдесят четыре , — заявила ее сестра.Трейс снова закусил губу, пряча улыбку. Довольно долго , — признал он.Шайлер хотела выяснить, что знают сестры Фрик об увлечении ее тети строительством.— А Кора всегда… — Шайлер на мгновение замолчала в поисках нужного слова, — перестраивала Грантвуд?Ответ на вопрос явно требовал размышлений со стороны обеих сестер.Элламей заговорила первой:— Ну, это началось, когда мы были еще совсем девчонками. Помнишь, Ида, как-то летом мы поехали навестить дядю Гаса в Миннесоту, а когда вернулись, одна сторона большого дома была в лесах?— Помню, — ответила Ида.— А следующей весной все обсуждали нового архитектора, которого Кора привезла из Нью-Йорка. Он прожил в Грантвуде несколько лет почти безвыездно.— Он был так красив, — вспомнила ее сестра.Элламей Фрик повернулась к Шайлер:— Я уверена, что Кора чувствовала себя просто обязанной вносить изменения.Пухленькая мисс Фрик печально вздохнула:— Иногда мне кажется, что ей просто было одиноко и она нуждалась в компании.Шайлер сидела и ждала, когда сестры продолжат обмениваться репликами.Следующее предположение высказала Ида:— А может, ею двигали те же мотивы, что и вдовой Оливера Уинчестера?Элламей пояснила мысль сестры:— Это тот самый Уинчестер, изобретатель винтовки, которая носит его имя. Он умер в начале восьмидесятых годов прошлого века, оставив своей жене более двадцати миллионов долларов.— В те дни это была порядочная сумма, — чирикнула Ида Фрик, потянувшись за очередным куском кекса.— Это и сейчас приличная сумма, — невозмутимо добавила ее сестра.— Продолжайте, — поторопила их Шайлер.— Сару Уинчестер, его вдову, преследовал навязчивый страх. Она боялась душ умерших.Ида вздрогнула и не преминула внести и свою лепту:— Особенно душ нескольких тысяч людей, убитых из винтовки мужа.Элламей с серьезным видом кивнула:— В отчаянии Сара обратилась за помощью к прославленному на весь мир психиатру. Тот сказал ей, что духи и дальше будут являться ей и единственный способ избавиться от них — это построить здание, достаточно вместительное для них всех. И тогда она стала пристраивать комнаты к своему дому.Шайлер чувствовала, как у нее зашевелились на голове волосы.— Как долго это длилось?— Постоянно на протяжении тридцати восьми лет. Когда вдова Уинчестера умерла, в доме было сто шестьдесят комнат.— И десять тысяч окон.— Две тысячи дверей.— Сорок семь каминов. Но только одна бальная зала, — сказала Ида.— Дом этот все еще существует. — Элламей Фрик в задумчивости помолчала. — По-моему, где-то в Калифорнии. Глава 16 — Это Тедди, — провозгласила Ида, когда где-то в глубине дома хлопнула дверь.Послышались шаги, и затем снова раздался стук открывшейся и тут же закрывшейся двери.— Пошел работать. Не думаю, что он сегодня к нам выйдет, — без обиняков сказала Элламей. — Когда Теодор запирается в своей лаборатории, то может не выходить оттуда часами.Трейс нахмурился:— В лаборатории?— Это что-то вроде теплицы с растениями и дорогим оборудованием, где он ставит свои научные опыты. Мы никогда туда не заходим. Даже чтобы сделать уборку. Тедди слышать об этом не хочет.— Теодор занимается ботаникой, — подхватила Элламей. — Его специальность — мхи и лишайники. Он много времени проводит на природе.— То есть бродит по лесу в поисках нужных экземпляров, а потом возвращается с ними в лабораторию, — пояснила Ида гостям. — Наш брат — выдающийся ученый. Он широко известен в своей области. Получает почту даже из таких далеких стран, как Россия и Китай… Тедди ведь не всегда жил с нами, — прибавила она.Элламей Фрик пояснила:— Сначала он, естественно, учился в университете, а затем путешествовал по всему миру. Он вернулся в «Маленькую Лощину» только в прошлом году.— Хорошо иметь мужчину в доме, — сказала Ида. — И совсем не так хлопотно, как мы думали. — На поразительно гладком круглом лице заиграла простодушная улыбка. — Вот почему нам так приятно, что вы пришли к нам на чай, мистер Баллинджер. Нас не часто навещают джентльмены. Вы придете к нам снова?— Мои планы на ближайшее будущее еще не вполне определились, — ответил Трейс без всякой задней мысли.Мисс Элламей Фрик заметно побледнела. Казалось, что-то взволновало ее. Она одернула свое платье неопределенного горчично-желтого цвета с маленькими бледными цветочками спереди, поправила видавший виды берет, прикрывавший полуседые волосы, и, повернув голову, спросила, вдруг резко перейдя к другой теме:— Какой торт вы предпочитаете к чаю, мистер Баллинджер?Трейс заставил себя не сжимать ручку чашки слишком сильно, опасаясь, как бы тонкий фарфор не треснул под напором его пальцев.— Торт к чаю? — Поскольку отступать было некуда, он вполне мог ответить прямо. — Обычно я не пью чай, — признался Трейс.— Не пьете чай? — Такая возможность явно не приходила в голову ни одной из сестер. И хотя вопрос задала мисс Элламей, они обе были просто поражены таким ответом. — Почему же?Мужчина виноват, если он виноват, но виноват он и тогда, когда не виноват.— Я живу и работаю в центре города, на Манхэттене. И обычно в такое время я либо еду к своим клиентам, либо нахожусь в офисе, — сказал он в свое оправдание.Шайлер сделала еще глоток остывшего чая и прислушалась к разговору, происходившему между Трейсом и сестрами Фрик.— Какая у вас клиентура, Трейс? — спросила сестра, сидевшая к нему ближе.— Всего понемножку. Но специализируюсь я по вопросам имущественного планирования, — ответил он.— Это то, что вы делали для Коры?— Да.Следующий вопрос задала Элламей Фрик:— Вы из семьи юристов?Шайлер вместе с другими ждала его ответа. То, что касалось фактов биографии Трейса, было ей почти неизвестно.Его ответ последовал незамедлительно:— Я родился и вырос в Пенсильвании, в Питсбурге — этот город еще называют городом сталеваров. Мой дед был шахтером. Отец — сталеваром. Я тоже — до двадцати лет.— Значит, вы добились успеха собственными силами?— Да.— Мне нравится это качество в мужчинах, — заявила Элламей Фрик.Ида Фрик промокнула уголки рта тонкой льняной салфеткой.— Как ты можешь рассуждать о мужчинах, сестра? Не припомню, чтобы ты знала хоть каких-то мужчин. Я надеюсь, джентльмен с того конца улицы больше не донимает тебя?Последовал горестный вздох.— Нет, Ида. Не донимает. Но я говорю о мужчинах, похожих на мистера Баллинджера, которым отнюдь не слабо поставить перед собой цель в жизни и добиться ее.Похоже, Ида была шокирована.— Как ты сказала?— Не слабо.Пухленькая мисс Фрик казалась воплощенным укором.— Не думаю, чтобы это слово раньше звучало в стенах «Маленькой Лощины». Наши родители, наверное, перевернулись в своих гробах.Элламей Фрик не стала извиняться за свои слова.— Я сильно в этом сомневаюсь, Ида. И потом, я просто выразила свое восхищение человеком, которому хватает смелости делать то, что он хочет делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27