Конечно, думать так было чертовски глупо. Теперь-то девушка хорошо понимала, какие страшные последствия повлекло бы за собой подобное признание. И все же она на что-то надеялась. Отставив чашку с шоколадом, Блу поднялась и разгладила складки на платье. – Прошу прощения, но сегодня у меня урок верховой езды, – тихо сказала она, не обнаруживая своих чувств, и вышла из комнаты с высоко поднятой головой.
И все же горькое разочарование мучило Блу. Она тяжело переживала предательство матери. Лишь вдоволь проскакав легким галопом по росистым лугам близ Чарлтон-Мьюз, вдыхая запах травы и теплой земли, девушка почувствовала, как боль понемногу отступает.
– Великолепно, мисс Морган! – с восхищением воскликнул учитель верховой езды, останавливаясь рядом с Блу. – С вашего позволения, я бы поговорил с леди Паджет о дальнейших уроках. Мы могли бы освоить основные приемы охоты. Я уверен, из вас выйдет отличная охотница.
– Спасибо, мистер Хэпли.
Внезапно Блу поймала себя на мысли, что скучает по Томасу. После первого же занятия верховой ездой он извинился и отказался от уроков, сославшись на неотложные дела. И теперь, вспоминая счастливый день, который они провели вдвоем, Блу поняла, что ей мучительно недостает Герцога. Как было бы приятно вновь услышать его ободряющие слова.
Но с какой стати Томасу вселять в нее уверенность насчет предстоящего дурацкого приема? Разве не он утверждал, что она никогда не сможет стать настоящей леди? Если Блу допустит какую-нибудь оплошность за столом, Томас будет только рад убедиться в своей правоте. Блу понимала, что несправедлива к Герцогу и все дело в ее дурном настроении, но ей было все равно.
Наклонившись в седле, она погладила шею лошади, пряча от мистера Хэпли пылающее лицо. Все теперь зависело от ее успеха – репутация леди Кэтрин, честь Сесил и тети Трембл, да и ее собственное будущее.
Как ей хотелось, чтобы Томас был здесь. Чтобы хоть несколько минут они могли побыть наедине. Тогда она будет самой собой – не нужно тщательно подбирать слова и следить за манерами. Можно делать все, что заблагорассудится. Громко кричать и сквернословить. Быть свободной.
Леди Кэтрин стремительно вошла в комнату Блу и окинула девушку придирчивым взглядом.
– Говори только, когда к тебе обращаются, – предупредила она, наклоняясь, чтобы оправить юбки Блу. – Ради Бога, не вздумай вытирать руки о скатерть. Если смеешься, делай это тихо и не запрокидывай голову. – Леди Кэтрин пригладила блестящие черные волосы дочери, потом закрыла глаза и провела тыльной стороной ладони по лбу. – Скорее бы уж закончился этот вечер. Будь что будет.
– Вы мне совсем не доверяете? – спросила Блу, глядя на отражение матери в зеркале. Леди Паджет была ослепительно красива. Сегодня она предпочла не пудрить волосы, и золотые пряди, переливаясь при каждом ее движении, волнами обрамляли благородное бледное лицо.
– Я… я даже не знаю, – честно ответила Кэтрин, открывая глаза, чтобы встретить взгляд дочери. – Я вижу, ты меня не любишь, – торопливо проговорила она в необъяснимом порыве откровенности. – Ты можешь разрушить мою жизнь, если пожелаешь. Достаточно одного неосторожного слова или грубого жеста. Упоминания о твоем прошлом или о нашем подлинном родстве. – Плечи леди Кэтрин поникли, голос понизился до шепота. – Видишь, для этого нужно так немного.
Эта мысль уже приходила Блу в голову.
Она столько раз мысленно представляла себе эту минуту, повторяя бесконечные уроки, заучивая вежливые фразы и шепча про себя проклятия, что нарочно выдержала долгую паузу, прежде чем ответить. Но в конечном счете чувство собственного достоинства вытеснило желание отомстить леди Кэтрин за предательство. Неохотно, помимо собственного желания, Блу узнала достаточно о жизни английской аристократии, чтобы понять, почему леди Паджет оставила ребенка на Морганз-Маунд. Но понять еще не значит простить. И все же Блу смягчилась.
– Я не сделаю ничего, что могло бы обесчестить ваше имя, – тихо сказала Блу. Должно быть, выражение лица невольно выдало ее, потому что леди Кэтрин облегченно вздохнула и расправила плечи, пробормотав слова благодарности.
Когда она подняла голову, в ее глазах блестели слезы.
– Спасибо, Блузетт, – прошептала она.
Мать и дочь взволнованно посмотрели друг на друга, охваченные странным чувством близости. На мгновение у Блу мелькнула безумная мысль, что они вот-вот упадут друг другу в объятия. Но ни одна из них не сделала первого шага. И когда в дверях показалось кресло Сесил, обе женщины быстро повернулись к двери, испытывая сожаление и одновременно облегчение.
– Вы обе выглядите просто восхитительно! – восторженно воскликнула Сесил, направляя кресло вперед, чтобы лучше разглядеть мать и сестру. Глаза Сесил сияли от радостного предвкушения вечера. Она рассыпалась в похвалах и с удовольствием выслушала ответные комплименты.
Блу вовсе не лукавила, и любезные слова легко слетали с ее губ. Она действительно никогда еще не видела Сесил такой красивой. Волосы девушки сияли, словно лучи солнца, а щеки нежным румянцем напоминали цветущие розы. Голубые глаза ярко блестели под черными ресницами. Элегантное платье цвета слоновой кости обрисовывало изящную хрупкую фигурку.
На мгновение Блу представила, как Томас касается своей смуглой от загара щекой нежной белой шеи Сесил, и у нее сжалось сердце. Перед мысленным взором Блу помимо ее желания промелькнули яркие картины. Томас прижимается к Сесил, изнемогая от желания, Сесил запрокидывает голову и подставляет губы для поцелуя. Его руки блуждают по ее телу, ласкают его…
Короткий возглас вырвался из ее горла. Она мгновенно повернулась к окну, закрывая глаза ладонями, желая стереть, уничтожить непрошеные видения.
Сесил быстро подкатила кресло к сестре и взяла ее за руку:
– Милая Блузетт. Умоляю тебя, не волнуйся. Тебе абсолютно не о чем беспокоиться, мы еще будем гордиться тобой. А если тебе потребуется помощь, мы всегда рядом. И Эдвард тоже. Мы все тебя любим.
Дьявольщина! Проклятие!
– Спасибо, Сесил, – прошептала Блу, пожимая обтянутую перчаткой руку сестры. – Я тоже очень тебя люблю. Ты ведь знаешь, что я тебя люблю, правда?
– Я никогда в этом не сомневалась. – Сесил притянула Блу к себе и поцеловала в щеку. – А теперь, – добавила она, и глаза ее радостно вспыхнули, – если мама позвонит Моутону, чтобы он помог мне, мы все спустимся вниз встречать гостей.
По случаю торжественного обеда Моутон был облачен в зеленую с золотом ливрею дома Паджетов. Блу принялась изумленно разглядывать его, что чрезвычайно смутило беднягу. Заметив, как он нахмурился, Блу широко улыбнулась. Видеть Моутона в ливрее, конечно, забавно, хотя и немного грустно – вид у него теперь был не таким свирепым.
– Кажется, я просила тебя снять эту ужасную серьгу, – сказала леди Кэтрин, поднимаясь на цыпочки, чтобы рассмотреть золотое украшение в ухе Моутона. Шея великана заметно напряглась. Глядя прямо перед собой с упрямым и непреклонным выражением, Моутон сделал вид, что ничего не слышит. Блу мысленно зааплодировала ему.
– Господи, – вздохнула леди Кэтрин. – Хоть кто-нибудь в этом доме меня слушает? – Продолжая жаловаться, она начала спускаться по лестнице.
В гостиной уже сидела тетушка Трембл, облаченная в пышное розовато-лиловое платье. Она тут же начала суетливо кудахтать, и всем трем дамам пришлось ее успокаивать. Наконец они чинно уселись, расправили юбки и принялись ждать, когда мистер Аппл объявит о прибытии первого из гостей.
Вот в холле раздались чьи-то голоса, и все тут же обернулись к Блу. Сесил смотрела на девушку с любовью, Трембл с желанием ободрить, а леди Кэтрин с откровенным страхом. Блу встала, расправила юбки, вскинула голову и повернулась, чтобы встретить свою судьбу лицом к лицу.
Блу посмотрела на Томаса с видом победительницы. Ее щеки пылали от радости. У нее было полное право гордиться собой. Прошла уже половина обеда, а Блу не допустила ни единой ошибки. Она обращалась к гостям в соответствии с их титулом, ни разу не забыла сделать реверанс и вежливо поддерживала беседу. Ее движения были исполнены грации, голос был низким и звучным, а смех сдержанным. Когда леди Кэтрин пригласила гостей к столу, Блузетт приступила к трапезе с непринужденностью и изяществом. Она умело пользовалась вилкой и не ошиблась в выборе бокалов для вина. Лорд Баттен, сидевший слева от нее, был абсолютно ею очарован. Вечер принадлежал Блу. Всех привело сюда желание поглядеть на племянницу леди Кэтрин, и Блузетт сумела завоевать их сердца.
Глаза девушки сверкали торжеством.
Томас, сидевший напротив Блу за столом, улыбнулся и поднял бокал с вином. Этот незаметный приветственный жест был предназначен лишь ей одной. Заметив, что Герцог смотрит на нее с восхищением и гордостью, Блу покраснела от удовольствия. Его похвала значила для нее куда больше всех других. Если не считать леди Кэтрин, побывавшей на Бермудских островах много лет назад, леди с Гросвенор-сквер имели весьма отдаленное представление о Бермудах. А Томас видел ее родной дом собственными глазами. Он понимал, какая огромная пропасть отделяет этот сверкающий серебром стол от костровых ям Черного Днища на берегу Морганз-Маунд.
Прислушиваясь к разговору за столом, Блу попыталась уловить суть спора о политике, разгоревшегося между мужчинами. Сначала речь зашла о прусском короле Фридрихе II, потом о русской царице и ее намерении передать престол своему племяннику.
– Что вы думаете о будущем русском престолонаследнике, мисс Морган? – вежливо спросил лорд Баттен, склоняя свой напудренный парик к плечу девушки.
– В своей жизни я встречала только одного русского, милорд, и, откровенно говоря, это был самый жадный ублюдок, какого только можно себе представить. – Лорд Баттен отпрянул, в растерянности заморгал и снова наклонился к Блу, с любопытством разглядывая девушку. Блузетт вспомнила Бешеного Ивана, принесшего немало бед обитателям Морганз-Маунд. – Русский даже из дохлой кошки выжмет хоть каплю крови, если на этом можно заработать.
– Точно подмечено! Вы просто читаете мои мысли! – Размахивая бокалом с вином, лорд Баттен придвинулся ближе к Блу и принялся излагать ей на ухо свои взгляды на русских и их баснословную жадность.
– Если хотите знать мое мнение, они настоящие варвары, – поддакнула Блу, одобрительно кивая. Беседа с лордом доставляла ей подлинное удовольствие. – Русский способен содрать кожу с повешенного. – В глазах Блу это был самый низкий поступок, какой только можно вообразить.
Когда леди Кэтрин заметила, что Блузетт и лорд Баттен, сблизив головы, ведут оживленный разговор, она тут же попыталась привлечь их внимание, но тщетно. Оба были так увлечены беседой, что не замечали ничего вокруг. Забыв о еде, они взволнованно обменивались репликами, глядя друг другу в глаза. Вскоре за столом воцарилась неловкость, разговоры смолкли, и удивленные взгляды всех присутствующих устремились на Блу и его светлость.
– А каково ваше мнение о короле Георге? – послышался вопрос лорда Баттена.
– Тьфу! Его величество похож на жабу! У него такие же выпученные глаза и надутые губы. – Блу бросила взгляд на портрет, висевший на стене в обеденном зале, и передернула плечами. – Меня бы не удивило, если эта вяленая рыбина иногда еще и квакает.
В глазах у леди Кэтрин потемнело. Так вот что испытываешь, когда тонешь. Говорят, перед мысленным взором умирающего успевают промелькнуть события всей его жизни. Но леди Кэтрин этого не почувствовала. Она думала о событиях нескольких последних минут. Снова и снова в ее угасающем сознании звучали презрительные, насмешливые слова Блу, обращенные к лорду Баттену, всем своим немалым состоянием обязанному щедрости короны, о том, что король похож на жабу и что его величество квакает.
Она погибла. Завтра эта история будет у всех на устах. «Племянница» леди Паджет осмелилась оскорбить короля. Она назвала его величество «вяленой рыбиной». Девчонка совсем не умеет вести себя в обществе. Леди Кэтрин подняла глаза к потолку, не в силах удержаться от слез. Ее безупречная репутация рухнула из-за одной-единственной фразы.
Сквозь воображаемый стук захлопывающихся перед ней дверей до Кэтрин донеслись голоса гостей, и она призвала на помощь все свое мужество, чтобы достойно встретить беду. Мрачно обведя глазами стол, она приготовилась к самому худшему.
К удивлению леди Паджет, от привычной атмосферы вежливой благопристойности, всегда царившей за ее столом, не осталось и следа. Гости громко переговаривались, обменивались мнениями, старались перекричать друг друга. Глаза леди Кэтрин застилали слезы, она заморгала, испуганно вглядываясь в оживленные лица… неужели такое возможно? Кэтрин на мгновение зажмурилась и снова открыла глаза. Все приглашенные отлично проводили время. Это казалось немыслимым. Но достаточно было взглянуть на их сияющие лица и послушать, как возбужденно они разговаривают, чтобы убедиться в том, что это правда.
И в центре всего беспорядка была Блу. Размахивая вилкой – о Господи! – Блузетт перегнулась через стол и горячо спорила с лордом Уайтсоллом.
– Но если вы повысите пошлины и лишите народ дешевого джина, что тогда останется простым людям?
Лорд Уайтсолл, совершенно очарованный Блу, слабо возразил:
– Беспросветное пьянство разрушает основы английского общественного устройства. Что-то нужно с этим делать, мисс Морган. Мы не можем сидеть сложа руки и наблюдать.
– Ага, но этот вопрос не решишь, отобрав чужой кошелек и вырвав из рук бутылку. Помяните мои слова, милорд. Обложите пошлиной джин, и вы получите мятеж!
– Девочка права, милорд, – вмешался Баттен. – В самом деле, массовое пьянство представляет огромную проблему, с этим никто не спорит. Но если цены подскочат так, что спиртное станет не по карману простому люду, это приведет к тому, о чем только что сказала мисс Морган. Повышать цены следует постепенно. – Внезапно лорд Баттен замолчал, подмигнул Блу и повернулся к своей супруге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49