Так пусть теперь он сам почувствует настоящую боль. Пусть просительно заглядывает ей в глаза, изнемогая от страсти, как это было с ней. И тогда… о, тогда она посмеется. Она оставит его в одиночестве дрожать от неутоленного желания и обиды. Она бросит его, как он когда-то поступил с ней.
Прищурив глаза, Блу бросила на герцога оценивающий взгляд. Ее решимость окрепла. Она вдруг почувствовала прилив уверенности. До сих пор она не отдавала себе отчета, насколько поразительным было ее превращение. Теперь же, глядя в потемневшие серые глаза, она прозрела. Да, леди Кэтрин, Сесил и тетя Трембл много раз говорили ей об этом. Но Блу не придавала значения их словам, видя в них лишь желание ободрить и подстегнуть ее. Но у Томаса не было причин лгать ей. В его глазах отражались подлинные чувства, и Блу угадала правду.
Томас смотрел на нее как на представительницу своего круга. Оба они знали, что это не так. И все же внешне Блу ничем не отличалась от тех женщин, которые могли бы вызвать интерес герцога. Молодая леди ослепительной красоты, которую видела Блу перед собой в зеркале, вовсе не была призраком. Теперь, ловя свое отражение в восхищенных глазах мужчины, Блузетт Морган наконец поверила в то, что она прекрасна.
От головокружительного ощущения собственного могущества у Блу задрожали руки, и она спрятала их в складках юбки. Сделав грациозный поворот, она взглянула на освещенные окна особняка.
– Что могло так задержать Сесил? – беспечно спросила она, чувствуя легкие угрызения совести. Впрочем, напомнила она себе, покорив Томаса, она его отвергнет, а Сесил никогда об этом не узнает. Идя по дорожке впереди герцога, Блузетт запрокинула голову и рассмеялась. Наконец-то она поняла, что значит «разговаривать задницей». Зная, что герцог наблюдает за ней, она невольно изменила походку. В ее движениях стало больше соблазна, дерзости, вызова. Теперь она всегда будет так ходить. Как и все остальное, чему научилась Блу, новая походка станет частью ее самой.
На ступенях, ведущих к застекленной двери гостиной, Блу обернулась, чтобы бросить обольстительный взгляд на свою жертву. Ее щеки горели от возбуждения, а глаза сияли. Не заботясь о том, что их могут увидеть, Томас шагнул к ней и так крепко сжал ее плечи, что девушка едва не вскрикнула.
– Ты понимаешь, что ты делаешь? – хрипло спросил он. Его серые глаза сверкали от гнева, словно два раскаленных солнца. Жар его тела обволакивал ее, жег, проникал в ее плоть. Они оба тяжело дышали, и Блу почувствовала запах вина, смешавшийся с ее дыханием. Влажная волна желания прошла по ее телу, когда Томас коснулся ее.
– Отпусти меня! – прошипела она сквозь зубы. Его губы были так близко, что Блу мгновенно перенеслась в прошлое, когда они стояли у порога его каюты и Томас целовал ее. С трудом переведя дыхание, она ощутила аромат его туалетной воды, легкий дух сигарного дыма, рисового крахмала и едва уловимый запах пота. От этого у нее закружилась голова.
– Ты затеяла опасную игру, Блу, – сердито прошептал герцог.
Блу храбро выдержала взгляд Томаса и высвободилась из его рук. Разгладив юбки, она подняла дрожащие руки к волосам, отлично сознавая, что этот жест выгодно обрисовывает ее грудь. Выражение лица герцога изменилось. Улыбнувшись в ответ на хриплый возглас, который у него вырвался, Блу обернулась, чтобы приветствовать Сесил. Моутон и Месье только что вывезли ее кресло на террасу.
Блузетт ликовала. Это был час ее триумфа. Герцог прикоснулся к ней, а она потребовала, чтобы он ее отпустил. Это была победа. Очень маленькая, но все же победа. И это только начало. Застав Томаса врасплох, она прочла в его глазах, что сможет насладиться местью, стоит ей только захотеть. Ей-богу, теперь он заплатит за все.
К облегчению Томаса, Блу не задержалась в саду. Она извинилась и поднялась в гостиную. Несколько минут спустя на одном из верхних этажей засветилось окно и показался силуэт горничной. Герцог поднял голову и нахмурился. Он не желал знать, какая из комнат – спальня Блу. Опустив глаза, он встретил взгляд Месье. Короткое мгновение мужчины изучали друг друга, потом рука Томаса потянулась к жилетному карману в поисках сигары.
– Ты не против, если я закурю? – спросил он Сесил. Ему мучительно хотелось чем-нибудь занять руки.
– Ты же знаешь, – улыбаясь, ответила девушка.
– Вы не хотите присоединиться ко мне, Месье?
– Спасибо, с удовольствием, – прошептал француз, беря тонкую карибскую сигару.
Сесил закрыла глаза и вдохнула запах роз и табака.
– Какой чудесный вечер. Здесь гораздо свежее, чем в доме. – В лунном свете волосы девушки казались серебряными, а гладкая кожа белой, как молоко.
Прислонившись к ограде, Томас ласково улыбнулся Сесил и с удивлением подумал, что она никогда не заставляла его трепетать от страсти. Эта красивая и милая девушка была готова на все, лишь бы доставить ему удовольствие. Ни с одной другой женщиной ему не было так хорошо, как с ней. За одним исключением. Томас невольно посмотрел на окна верхнего этажа. С Сесил можно было разговаривать о чем угодно. У них было так много общего, и все в ней нравилось Томасу.
Он с нежностью смотрел на Сесил, но в его сердце не было страсти. Когда он думал о том, что им когда-то придется разделить постель, его охватывало предвкушение чего-то приятного, но отнюдь не нетерпеливое желание обладать ею. Если бы он вдруг узнал, что у нее не может быть детей или что она не способна испытать чувственного наслаждения, он искренне сожалел бы об этом, но не впал бы в отчаяние.
– О чем ты думаешь, Эдвард?
Он думал о том, что никогда не видел Сесил обнаженной, никогда не прикасался к ее телу. Они лишь обменивались невинными поцелуями, в которых не было и намека на страсть. Стараясь не смотреть на окна верхнего этажа и мелькающие в них тени, он опустился на колени у кресла Сесил и взял девушку за руку.
– Ты ведь знаешь, я никогда намеренно не сделал бы ничего, что могло бы тебя ранить, правда, Сесил?
Она удивленно подняла тонкие брови и рассмеялась.
– Ну конечно. Почему ты спрашиваешь меня об этом?
– Ты всегда была для меня любимой сестрой. И я хочу, чтобы ты знала: что бы ни случилось, я всегда буду заботиться о тебе. Ты никогда не будешь ни в чем нуждаться.
– Я знаю это, милый Эдвард. – Откинувшись на спинку кресла, она нахмурилась и вгляделась в его лицо. – Что-то не так?
– Нет. Все хорошо. – Он дал слово и никогда не отступится от него.
Томас поднялся с колен и заметил Месье, который так внимательно наблюдал за ним, что даже забыл про свою сигару.
На губах Сесил мелькнула та особая улыбка, которая всегда появлялась, когда девушка хотела о чем-то его попросить.
– Мы с мамой надеемся на твою помощь.
Томас рассмеялся и покатил кресло Сесил к двери на веранду.
– Ты же знаешь, я не могу ни в чем тебе отказать.
– Мы бы хотели, чтобы ты научил Блузетт ездить верхом.
Герцог заколебался всего на одно мгновение, но эта пауза не укрылась от внимательных глаз Месье.
– Кажется, я слишком поспешно согласился, – сказал он минуту спустя, гася сигару сапогом. – К сожалению, в ближайшие несколько недель я буду слишком занят.
– Ну пожалуйста, Эдвард, – взмолилась Сесил, протягивая к нему руки. – Неужели ты не можешь перенести свои дела? Блузетт должна научиться ездить верхом.
– Может быть, с этим справится Месье?
Француз в нерешительности откашлялся. В его глазах за стеклами очков промелькнуло сочувствие.
– Стыдно признаться, но я никогда этому не учился, ваша светлость.
Томас бросил взгляд на освещенные окна у себя над головой. Черт бы ее побрал. Черт бы побрал эти соблазнительные губы и дразнящие глаза. Звуки ее голоса, ее смех. Кожу, золотистую, как солнечный свет. Волосы, сверкающие, словно звезды на небе. Ее тело, от которого можно сойти с ума.
– Эдвард! Ну пожалуйста, скажи «да»!
Если бы она просила о чем-нибудь другом, он бы с радостью согласился. Но как ему теперь объяснить свой отказ?
– Спасибо! – воскликнула Сесил, видя, что он уступает. Она сжала его руку и радостно рассмеялась. – Не будь таким угрюмым. Ты получишь массу удовольствия от верховой езды.
Когда они вернулись в гостиную, Томас заметил, что Сесил едва заметно кивнула матери, а та ответила ей довольной улыбкой. Господь всемогущий! Да они нарочно сталкивают его с Блу. Герцог растерянно провел рукой по лбу и осушил свой бокал с портвейном.
Томас понимал, какую игру затеяла Блу. Он видел, что у нее на уме, и догадывался, что она собирается делать. Игра могла оказаться слишком опасной.
Глава 14
Месье настаивал на том, чтобы сопровождать Блузетт и его светлость в Чарлтон-Мьюз на уроки верховой езды. Моутон, которому впервые предстояло остаться с Сесил, вместо того чтобы следовать за Блу, точно тень, горячо поддерживал француза. У всех остальных имелись особые причины возражать.
– Я поеду с тобой, – твердо сказал Месье, натягивая летние перчатки. – Это решено.
– Но в этом нет нужды! – раздраженно огрызнулась Блу. Она стояла перед зеркалом, закалывая шляпку.
– Более того, я буду сидеть в карете, а не рядом с кучером.
Яростно протестуя, Блу доказывала, что общества его светлости вполне достаточно, и она не нуждается в дополнительной защите. Кроме того, Месье не имеет никакого представления об искусстве верховой езды и он еще не закончил разбирать письма леди Кэтрин.
– Блузетт права, – согласилась леди Паджет, вступая в спор. – У меня есть несколько срочных писем, которые необходимо немедленно отправить.
– Я буду сопровождать Блузетт и его светлость в конюшни, – упрямо повторил Месье. Выказывать неповиновение было не в его характере, и на лбу у бедняги выступили капли пота. Он с несчастным видом закусил губу, но так и не пожелал сложить оружие и твердо стоял на своем.
– Ну хорошо. – Поняв, что дальнейшие уговоры бесполезны, леди Кэтрин надменно повела плечами и удалилась, раздраженно жалуясь на дерзость слуг.
– Но ты мне там совсем не нужен! – сердито воскликнула Блу, когда остальные ушли и они вдвоем с Месье остались дожидаться его светлости. Француз сидел с суровым лицом, украдкой поглядывая на Блу.
– Я делаю это для леди Сесил, а вовсе не для тебя, Блузетт.
Брови Блу поползли вверх, к полям шляпки, и она обернулась, чтобы взглянуть на Месье.
– На что это ты намекаешь?
Глядя прямо перед собой, Месье решительно выпрямил спину и поджал губы.
– Я знаю, чего ты добиваешься. Я видел, что ты вытворяешь с его светлостью.
Щеки Блу вспыхнули.
– Продолжай.
– Ты глубоко разочаровала нас с Моутоном.
Блу отшатнулась и застыла, глядя на Месье во все глаза. Его резкие слова задели ее за живое.
– И что же я, по-вашему, вытворяю?
– Ты пытаешься украсть жениха у леди Сесил. – Прежде чем девушка успела возразить, Месье схватил ее за руки. – Блузетт, ты с детства привыкла брать все, что тебе захочется. Но это было на Морганз-Маунд. А здесь нужно считаться с другими. Леди Сесил любит тебя. Ее просто убьет, если ты, ее обожаемая сестра, отберешь у нее единственное, чем она по-настоящему дорожит. Ее жениха.
– Да я не собираюсь его отбивать, я только…
– Нет. – Блу не помнила, чтобы Месье когда-нибудь говорил таким резким тоном. – Я видел вас вместе – за столом, за картами, во время прогулки, в гостиной после обеда. Ты ведешь себя вызывающе. Ты его откровенно соблазняешь.
Казалось, обвинение воздвигло между ними стену. Месье строго смотрел на Блу сквозь свои круглые очки. В его глазах читалось осуждение.
– Я скорее умру, чем причиню боль Сесил, – тихо сказала Блу. – Я люблю ее. Но ты ведь знаешь, что сделал со мной Герцог. Все, чего я хочу, – отплатить ему той же монетой. – Сжав руки Месье, она твердо посмотрела ему в глаза. – Я хочу отомстить. Для меня это дело чести. Герцог должен страдать, как страдала я. Но Сесил никогда не узнает, я тебе обещаю.
– А если все же узнает?
– Она не узнает. Я этого просто не допущу. Я никогда бы не смогла ранить Сесил. Встретив ее, я как будто обрела часть себя. Мои дела с Герцогом не имеют никакого отношения к Сесил. Это останется между ним и мною.
– Дорогая Блу, – Месье сокрушенно покачал головой и нежно сжал ее пальцы, – я умоляю тебя отказаться от своего плана, пока ты еще способна это сделать. Или уже слишком поздно?
Мистер Аппл объявил о прибытии его светлости, и Блу поспешно зашептала, оглядываясь на дверь:
– Пожалуйста, попытайся меня понять. В конце концов, если тебе не по душе кровопролитие, отвернись.
– Я не собираюсь этому попустительствовать, – сухо ответил Месье, поднимаясь с кресла. – Помяни мои слова, Блузетт. Ты накличешь беду.
Месье был прав. Беда не заставила себя ждать. Но и Сесил, и Томас оказались тут ни при чем. Все дело было в лошадях. Кто же знал, что они такие огромные? До сих пор Блу наблюдала за ними лишь с безопасного расстояния и не представляла себе их подлинных размеров. Вдобавок у этих тварей имелись еще и зубы и, что самое ужасное, огромные копыта. Удар такого копыта почище удара молотом. Блу нервно облизнула губы, стиснула челюсти и настороженно уставилась на жуткое животное, которое держал за повод конюх.
– Вы испуганы? – спросил Томас, заметив белое как мел лицо и трясущиеся руки девушки, которые она тщетно пыталась спрятать в складках амазонки.
– Нет, – солгала Блу. Повернувшись в сторону конюшен, она поискала глазами Месье, придумывая подходящий повод перенести занятие на другой день. Француз сидел на скамье, прикрываясь от солнца зонтиком, и безмятежно читал одну из новых пьес тетушки Трембл, поглядывая на Блу время от времени поверх страниц. Заметив ее сигналы, он уткнулся в книгу и сделал вид, что ничего не видел.
Проклятие! Он отлично знал, что она взывает о спасении, но решил наказать ее за то, что слишком дерзко флиртовала с его светлостью в карете. Бросив украдкой взгляд на Томаса, Блу попыталась угадать его настроение.
– Мы можем отказаться от уроков, – предложил Томас, когда конюх подвел к ним лошадь для Блу. – Не все леди ездят верхом.
Блу с опаской оглядела чудовище. Лошадь повернула голову и тоже уставилась на Блу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49