– выпалила Изабелла. Спустившись с галереи, они разошлись в разные стороны.
Изабелла отправилась под лестницу, чтобы поужинать вместе со слугами, а Блу – в обеденный зал, чтобы сесть за стол рядом с леди Кэтрин, тетушкой Трембл и Сесил. Если бы не Месье, Блу, пожалуй, предпочла бы остаться у себя в комнате и поужинать там. Уже у накрытого стола она подбоченилась и, склонив голову к плечу, начала подсчитывать число столовых приборов.
– А где же прибор для Месье? – возмутилась девушка. Леди Кэтрин надменно подняла тонкую бровь.
– Мы уже это обсудили. Месье будет есть внизу, вместе с остальными слугами. Пожалуйста, садись.
– Месье – вовсе не слуга. Он близкий друг и доверенное лицо. Он должен ужинать с нами.
Блу могла еще понять, что леди Кэтрин не желает сидеть за одним столом с Моутоном и Изабеллой. Тетушка Трембл падала в обморок всякий раз, стоило ей только увидеть Моутона, а Изабелле, пока ей не доставили новую одежду, никак не удавалось держать свою грудь в пределах корсажа. Эти двое с легкостью могли привести в смущение любого, кто не успел к ним привыкнуть. Кроме того, Моутон и Изабелла сами не хотели есть в обеденном зале. Под лестницей им было гораздо уютнее. Но с Месье дело обстояло иначе. Он ужасно гордился своими безукоризненными манерами. К тому же ему посчастливилось увидеть самого короля. Разве можно прогнать под лестницу такую персону?
Блу вскинула подбородок и заявила:
– Я не стану ужинать там, где не желают видеть Месье.
– Мама, не мог бы Месье к нам присоединиться? – спросила Сесил. Но леди Кэтрин молча поджала губы. Она не собиралась уступать. Сесил перевела взгляд на сестру. – Блузетт, может быть, нам удастся найти компромисс? Месье будет ужинать с нами, только когда у нас нет гостей.
Леди Кэтрин повернулась к тетушке Трембл:
– Не могу себе представить, что ты на это согласишься, Трембл. Будь добра, выскажи свое мнение.
– О Господи! Боже мой! – Тонкие руки леди Трембл вспорхнули над фарфором, словно птички. Пожилая дама втянула щеки и заморгала. – Я думаю… Я еще никогда не сидела за одним столом со слугой… но, с другой стороны, у меня нет особых возражений… Хотя это ведь будет прецедент, Кэтрин… Впрочем, мы всегда уважали обычаи чужих стран… К тому же если об этом никто не знает… Было бы приятно, если бы за столом снова появился мужчина… о Господи!
На лице леди Паджет отразилось столь явное разочарование, что тетушка Трембл потупилась и умолкла.
– Приведите сюда Месье, – приказала Кэтрин ошеломленному мистеру Апплу.
Дворецкий поспешно вышел и через несколько минут снова появился вместе с Месье. Прежде чем переступить порог, маленький француз поплевал на ладони и пригладил парик. Затем протер рукавом очки и водрузил их себе на нос. Наконец, окинув взглядом сидевших за столом женщин, низко поклонился и в смущении пробормотал:
– Чем я могу быть вам полезен, миледи?
– Мисс Морган отказывается ужинать, пока вы не присоединитесь к нам за столом, – ответила леди Паджет. – Скажите ей, пожалуйста, что у вас нет такого желания.
Месье мгновенно повернулся к Блу:
– Дорогая Блузетт, я отдаю тебе должное и высоко ценю твое внимание, но миледи совершенно права. Это было бы совершенно неуместно. Такой незначительной персоне, как я, не место за столом, где собрались благородные леди. – Француз кивнул в сторону Трембл и Сесил. На нем был парчовый камзол – захваченный с испанского фрегата трофей, – который не постыдился бы надеть сам испанский король. На тщедушном Месье камзол сидел довольно скверно, но зато ткань так сверкала и переливалась, что больно было глазам.
Такого предательства Блу не ожидала. Она была готова сама себе стряпать и есть у себя в комнате, лишь бы не разлучаться с Месье, а он трусливо капитулировал.
– Ты жалкий слизняк, – прошипела она. – Но все же я хочу видеть здесь твою задницу. Можешь кланяться и расшаркиваться, сколько тебе угодно, но ты не слуга, черт тебя побери, чтобы прятаться под лестницей!
– Как тебе не стыдно?! – возмутился Месье. – Что за выражения?! Можно подумать, тебя ничему не учили. – Он покраснел и бросил виноватый взгляд на леди Кэтрин. – Будь любезна, извинись и разговаривай, как положено.
– Ты ничтожный червяк, – процедила Блу сквозь зубы. – Делай то, что я тебе говорю.
Но Месье отрицательно покачал головой, и огонь в глазах девушки потух. Что же ей, теперь остается, если даже Месье ее предал?
Внезапно Сесил оттолкнула от себя тарелку и знаком приказала мистеру Апплу подкатить ее кресло к Блу. Взгляд голубых глаз девушки был непривычно твердым. Вскинув голову, она посмотрела на мать, а затем – на маленького француза.
– Мы с сестрой решили устроить бунт, Месье. – Все смотрели на Сесил как завороженные. – Да-да, пока вы не согласитесь оказать нам честь и не присоединитесь к нам за этим столом, мыс сестрой не станем ужинать.
Блу в изумлении таращилась на девушку. Леди Кэтрин и тетушка Трембл были поражены еще больше; они смотрели на Сесил так, будто та вдруг лишилась рассудка. Щеки Сесил вспыхнули, и Блу заметила, что ее тонкие руки, судорожно сжимавшие подлокотники кресла, дрожат. Но взгляд девушки был по-прежнему тверд.
После минутного колебания леди Кэтрин изобразила улыбку.
– Хорошо, вы будете ужинать с нами, Месье. Но только в этот раз.
– Да, конечно. – Тетушка Трембл всплеснула руками, и над скатертью сверкнули ее массивные кольца. – Ведь все равно нас никто не видит, не так ли?
Лицо Месье исказилось гримасой.
– О нет, нет, благодарю вас от всего сердца за ваше великодушное предложение. Это огромная честь для меня, но я не могу. Я? За столом ее светлости? О Боже, нет.
Сесил коснулась руки француза и еще больше покраснела.
– Вы хотите лишить нас ужина, Месье? Неужели мы вам настолько безразличны?
– Господи! О Боже! – Месье в волнении утер лоб, и на его плечи посыпалась пудра с парика. Перехватив ледяной взгляд леди Кэтрин, он пробормотал: – Ну, только на этот раз. – Опустившись на стул, который услужливо пододвинул ему мистер Аппл, Месье бросил виноватый взгляд на дворецкого и повязал салфетку.
– Спасибо, – сказала Блу, обращаясь к Сесил. Та ласково улыбнулась в ответ, и мистер Аппл покатил ее кресло к столу.
Усевшись за стол, Блу с удивлением взглянула на сестру. Сесил была необыкновенно хороша в эту минуту – волнение придавало особую прелесть ее нежной красоте.
Наконец все приступили к ужину, и Блу мысленно поблагодарила Герцога за то, что он научил ее пользоваться вилкой. Ей всего дважды пришлось взять рукой еду с тарелки и наколоть на зубья, прежде чем сунуть вилку в рот.
Когда пауза в очередной раз затянулась, Блу обратилась к Сесил:
– Почему ты не можешь ходить?
К удивлению Блу, леди Кэтрин тяжко вздохнула, а тетушка Трембл тихонько ахнула.
– Нельзя задавать такие бестактные вопросы. Это грубо и совершенно недопустимо! – проговорила леди Паджет ледяным тоном.
Месье сокрушенно покачал головой, в очередной раз подняв в воздух облако пудры. Но тут раздался ласковый и мягкий голос Сесил, и все невольно замерли:
– Если Блузетт груба, мама, то я бы хотела, чтобы и все были такими же грубыми. Не нужно делать вид, что я ничем не отличаюсь от остальных. Иногда мне кажется, что мои ноги невидимы… как воздух. Все так отчаянно стараются их не замечать. – Сесил посмотрела на Блу и кротко улыбнулась. – Я ценю твою прямоту.
– Ты удивляешь меня, Сесил! – встревожилась леди Кэтрин. – Да что с тобой сегодня?
«Ни понырять, ни поплавать», – подумала Блу и снова взглянула на сестру.
– Так что же с тобой случилось? – спросила она.
– Карета перевернулась, – ответила Сесил. – Мы с моим отцом, лордом Паджетом, ехали на воды в Эпсом, и вдруг лошади понесли. Экипаж опрокинулся. Папа погиб, а я лишилась возможности ходить.
– Когда это случилось?
– Ты должна сказать, что сожалеешь, – прошептал Месье, перегнувшись через стол.
Хотя их разговор был слышен всем, Блу в ответ прошептала:
– А почему мне должно быть жаль? Я ведь не была знакома с лордом Паджетом.
– Когда узнаёшь о чьей-то смерти, следует выражать соболезнования, – ответил Месье.
– А что, если этот лорд Паджет был распроклятый сукин сын? – шептала Блу. – Разве мы знаем наверняка, что не был? Может, все здесь запрыгали от радости, когда его расплющило на дороге? И в этом случае соболезнования прозвучат как оскорбление, так ведь?
Леди Кэтрин уронила голову на руки, а Трембл так быстро замахала веером, что его край превратился в расплывчатое пятно. Дворецкий же замер за стулом своей хозяйки – его лицо, казалось, окаменело. Только Сесил улыбнулась:
– Уверяю тебя, мой отец не был… таким, как ты сказала. Его смерть – большая утрата для всех нас.
– В таком случае приношу свои соболезнования, – пробормотала Блу. Месье просиял: еще один кризис благополучно миновал. – А как давно этот парень сыграл в ящик? – с вежливой улыбкой осведомилась девушка, повернувшись к тетушке Трембл.
Глаза пожилой леди закатились, и она так часто икала, что накладные букли и перья, украшавшие ее парик, трепетали, словно листья под порывами ветра.
– После того несчастного случая прошло больше года. И теперь я навсегда прикована к креслу, – ответила Сесил.
Блу, не на шутку взволнованная, вытерла губы краем скатерти и, перегнувшись через стол, снова обратилась к Сесил:
– И ты никогда не выбираешься из кресла?
– Очень редко.
– А как же ты справляешь нужду?
Леди Кэтрин застонала и, отодвинув от себя тарелку, подала знак мистеру Апплу, чтобы тот убрал тарелку и наполнил бокал вином. Взяв бокал, она осушила его одним глотком. А тетушка Трембл в очередной раз уткнулась носом во флакон с нюхательной солью.
– Я говорю что-то не то? – Блу нахмурилась и взглянула на Месье, но маленький француз, похоже, и сам был изрядно озадачен.
Щеки Сесил густо покраснели. Она тяжело вздохнула и ответила:
– Ночной горшок прикрепляется к сиденью кресла.
– Правда? Замечательно! Просто чудо! А можно мне посмотреть?
– Может быть, позже, – пробормотала Сесил, еще больше покраснев.
– А еще мы с Изабеллой хотели бы покататься на твоем кресле, чтобы почувствовать, каково это. Если, конечно, ты не против. Мы…
Леди Кэтрин резко встала, отодвинув стул. Ее глаза сверкали гневом.
– Довольно! – сказала она срывающимся голосом. – Несчастье, случившееся с Сесил, не повод для болтовни за ужином. Я не позволю тебе развлекаться за счет моей дочери!
– Я вовсе…
– Трембл и Сесил, мы выпьем кофе у меня в комнате. Месье, будьте любезны проводить мисс Морган в гостиную. Уверена, вам нужно многое обсудить. – Леди Кэтрин покинула столовую, ни разу не обернувшись.
Блу вздохнула и безнадежно махнула рукой. Она считала, что за ужином вела себя безупречно, и искренне недоумевала: «Что же случилось с леди Кэтрин?»
– Месье, чем я на этот раз ей не угодила?
– Если честно, не знаю, – ответил маленький француз.
Они проводили взглядом мистера Аппла, который покатил к выходу кресло Сесил, и тетушку Трембл, поспешно семенившую за ним.
– Дьявольщина! – Блу рванула с шеи салфетку и швырнула ее на пол. Она вспомнила, что говорил Герцог насчет аристократизма, который воспитывается с детства и оплетает человека невидимыми нитями, словно паутина. Как же он был прав. – Я хочу домой, – прошептала девушка чуть не плача. – Ох, как же я хочу домой!
Леди Кэтрин в гневе расхаживала по комнате.
– Слуги за столом! Разговор, который был бы уместен на скотном дворе, но не в приличном обществе! И что я могу поделать? Эта… это создание абсолютно безнадежно!
– Она просто не все еще понимает, мама, – спокойно возразила Сесил. – Мы ей объясним.
– А ты?! – Леди Кэтрин пристально посмотрела на дочь. – Ты поддержала ее! Твое поведение непростительно!
– Я виновата, мама. Я вела себя дерзко. – Щеки Сесил побледнели от волнения. – Но… она показалась мне такой одинокой…
– Полно, Сесил. У тебя слишком доброе сердце. Уверяю тебя, Блузетт не нуждается в защитниках. – Кэтрин прижала руку к виску. – Куда же катится этот мир, если моя нежная, кроткая Сесил должна защищать такое грубое создание, как Блузетт Морган?
– Ты только представь себе, как странно мы выглядим в ее глазах. И каким страшным и чужим ей, должно быть, показался Лондон. – Девушка с мольбой в глазах взглянула на мать. – Мама, они даже не знали о ночных горшках.
– Они просто дикари, вот и все!
– Дикарь – тот, кто не получил должного воспитания. Следовательно, мы должны помочь им. – Сесил закусила губу и решительно вскинула голову. – Никто из нас не говорит о несчастном случае, мама. Мы все делаем вид, будто ничего не произошло. Прямота Блузетт принесла мне облегчение. Я нахожу ее очаровательной.
– Господи, Трембл, проснись! – воскликнула леди Паджет. – Поделись с Сесил своим мнением о Блузетт Морган.
Веки тетушки Трембл затрепетали, и она выпрямилась на своем стуле.
– О Боже, должно быть, я задремала. Наверное, выпила слишком много вина за ужином. Эта шлюха все еще здесь?
– Трембл, мы говорим о Блузетт, – в раздражении перебила Кэтрин.
– Какая красивая девушка. Она похожа на отца, Кэтрин? – Тетушка Трембл поправила съехавшие набок букли. – Мне стало дурно за столом?
– Только один раз, тетя, – успокоила ее Сесил, ласково похлопав старушку по руке. – Когда Блузетт спросила, как я… Ну, ты, конечно же, помнишь про ночной горшок. Вот тогда тебе и сделалось дурно.
– Как тяжело иметь такую тонкую и чувствительную натуру, – пожаловалась тетушка Трембл. – Я прослушала все самое интересное, не так ли?
– Вы обе ведете себя просто отвратительно! – возмутилась леди Кэтрин. – Почему вы ее защищаете?
– А почему тебе обязательно надо на нее нападать? – мягко возразила Сесил.
Леди Кэтрин с негодованием посмотрела на дочь, и ее плечи поникли.
– Дорогая Сесил, надеюсь, ты не позволишь, чтобы это создание стало между нами.
– Мне она очень нравится. Это «создание» – моя сестра, мама.
– Это чудовищная ошибка, о которой я буду жалеть до конца моих дней, – с горечью прошептала Кэтрин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49