Фредди машинально тряхнула рукой, словно чувствовала покалывание в пальцах после прикосновения к плечу Фриско.
— Сколько быков мы потеряли?
— Сорок шесть, — сказал он, глядя в сторону лагеря.
Фредди всегда считала, что глаза — самое главное во внешности мужчины. Это относилось и к Фриско. На его глаза — то серые, то голубые — она обратила внимание в первую очередь. Эти серо-голубые глаза могли быть то холодными, то пылающими, то пронзительными, то ласковыми. Когда Дэл скрывал свои чувства, лицо его было каменным, но глаза неизменно выдавали: за гневом, кипящим на поверхности, в серо-голубых глубинах таилось вожделение, столь неистовое, что эта страсть передавалась и ей, Фредди.
Судорожно сглотнув, она пустила своего коня рядом с его. При виде лагерных огней Фредди почувствовала, как ужасно утомилась за день. Почувствовала, как стянуло кожу на лице от долгого пребывания под жарким солнцем. Ноги ныли, а руки болели так, будто к каждой привязали пудовую гирю. И все это — каждый день…
Глядя прямо перед собой, Фредди спросила:
— Правда ли, что Колдуэлл поставил повозку так, что перегородил быкам дорогу?
— Да.
Она молча кивнула и поджала губы. Это тоже ему зачтется. Страдания Лес — на его совести. Если бы Колдуэлл не был так беспечен, Лес не мучилась бы сейчас.
— И что теперь?..
В сгущавшихся сумерках профиль Фриско казался высеченным из каменной глыбы.
— Лес вне игры? Это было бы несправедливо, Дэл. Лес усердно трудилась, научилась всему, чему должна была научиться. Сестра делала все, о чем ни попросят. Я смогу одна удержать хвост, пока она не поправится. Клянусь, что смогу!
— Лутер проверяет, предусмотрел ли Джо такую ситуацию.
— Но за тобой остается решающее слово.
Фредди осторожно прикоснулась к руке Фриско. Прикоснулась не для того, чтобы убедить его, — скорее чтобы успокоиться. И мысленно удивилась: оказывается, в трудную минуту она нуждалась в его поддержке.
— Прошу тебя, не наказывай Лес за то, в чем она не виновата.
Какие привычные слова! Опять она пыталась решить за Лес ее проблемы. Лес, такая беспомощная и никчемная, всегда нуждалась в поводыре. И Фредди от рождения суждено было стать поводырем младшей. Так было раньше. Но на сей раз Фредди испытывала совсем другие чувства. Если раньше, помогая сестре, она презирала ее за беспомощность, то теперь дело обстояло иначе.
— Это тоже репетиция очередной сцены, Фредди?
Сумерки сгустились настолько, что она не видела выражения его лица.
— «Мистер Разбойник, прошу вас, не привязывайте мою сестру к рельсам!»
Фредди снова прикоснулась к локтю Дэла, но тут же отдернула руку, словно обожглась.
— Я лгала тебе прошлой ночью, — сказала она тихо и почувствовала, что краснеет. — Я не играла. Я только…
Фредди вскинула подбородок и прикусила губу. Ей не хотелось, чтобы он знал, как часто она вспоминает его поцелуи, прикосновение его мозолистых ладоней, как часто думает о нем… довольно!
— Я только прошу, чтобы вы дали Лес шанс, поскольку она это заслужила.
Лес поняла, что лежит в палатке. Алекс или Фредди… одна из них упомянула о дожде, который пришел с юга, поэтому палатки поставили для всех. Лес также знала, что тяжело ранена. Она видела, что левая нога у нее в бинтах, и чувствовала боль, накатывавшую, словно невидимое глазу течение под гладью теплого моря, баюкавшего ее на своих волнах. Лес не помнила переправы, не помнила и того, как Алекс зашивала ее рану. Погонщики заглядывали в палатку и говорили с ней, но что они говорили, Лес тут же забывала. Остались в памяти лишь обрывки фраз да кое-что из сказанного сестрами — они иногда забирались в палатку и сидели рядом с Лес, держа ее за руку.
— Лес, черт побери, ты слышишь, что я говорю?
Лес открыла глаза и улыбнулась Уорду. Полог палатки был откинут, и в нее пробивался свет костра. Она видела редеющие волосы Хэма и его сморщенное лицо. Да, красавцем он не был, совсем не походил на Принца Очарование, который должен был приехать за ней и увезти в дом, похожий на дом Лутера Морланда. Этот дом стоял на углу главной улицы, и перед домом была красивая зеленая лужайка, на которой росли цветы. Высокие тополя затеняли террасу, а за террасой находилась застекленная веранда, на которой тоже было много зелени…
— Но ты не похож на него, — пробормотала Лес, разочарованная увиденным.
Принц Очарование был высок и строен, и сквозь шевелюру его не просвечивал череп. Он не кричал, никогда не критиковал женщин и не заставлял их плакать. Принц Очарование не носил бумажных воротников и манжет. Не носил и фартук, в котором работают в лавке. Принц не видел для себя оскорбления в каждом брошенном на него взгляде. Принц Очарование не хватал женщин за руку так, чтобы оставались синяки. Даже разгневанный, он никогда не позволял себе поднять на женщину руку. И Принц никогда не поджимал губы так, чтобы они превращались в тонкую линию.
— Лес, послушай… — Уорд схватил ее за плечи. — Лес, они совещаются. Они говорят, что ты решила остаться. Они дают тебе неделю на выздоровление, затем ты должна или взяться за работу, или отказаться от участия. Ты слышишь? Я сказал Фриско, что ты остаешься, но он ответил, что хочет услышать это от тебя.
Его глазки казались крохотными буравчиками.
— Честное слово, я этому ублюдку надаю пинков!
Сказанное Уордом было совершенной глупостью. Лес, представив Уорда и Фриско рядом, рассмеялась.
— Вот увидишь! — прошипел Уорд, склонившись к ее лицу.
Лес взяла его за руку и улыбнулась.
— Я хочу домой, — сказала она.
Нет, не в дом на ранчо, а в тот — с лужайкой и застекленной верандой с остролистом за окном. В двухэтажный дом, уютный и красивый, туда, где изо всех окон не видишь быков. И где мебель не напоминает о лонгхорнах…
— Лес, я тебя предупреждаю! Когда Фриско спросит тебя, ты скажешь, что остаешься.
— Остаешься?
Она нахмурилась, стараясь понять, о чем говорит Уорд. Может, он хочет сказать, что возьмет ее на прогулку в своем экипаже, что они будут кататься при луне и он станет целовать ее и ласково смотреть в глаза?
— Ты меня любишь? — спросила она неожиданно. — Ты мне никогда не говорил этих слов.
— О Боже… Сколько опия тебе дает Алекс?
— Я хочу, чтобы ты смотрел на меня так, как Дэл смотрит на Фредди.
— Это пустая трата времени, — заявил Уорд, брезгливо поморщившись. — Мы поговорим завтра.
Ей казалось, что она плывет куда-то, плывет в призрачном свете костра, отблески которого плясали на брезенте палатки. Красивые узоры, как в театре теней. Лес решила, что с ней говорят сестры, Алекс и Фредди. Кто-то из погонщиков пожелал ей спокойной ночи, а потом пришел Принц Очарование…
— Я ждала тебя, — сказала она, улыбаясь ему.
Костер догорал, и в палатке стало почти совсем темно. Она не видела его лица, но знала, что это он. Он осторожно взял ее за руку и погладил…
— Мне так жаль, что ты поранилась, Лес.
О да, именно это должен был сказать Принц Очарование. Он не стал бы говорить о совещаниях и о перегонах. Лес чуть приподнялась, она хотела дотронуться до его лица. Он накрыл ее руку своей и прижал к щеке. Затем поцеловал в раскрытую ладонь. Удивление и восторг засияли в ее глазах.
— Ты любишь меня? — прошептала она.
Лес хотела, чтобы кто-то любил ее, хотела слышать слова любви.
— Я люблю тебя много лет.
— О!..
Слезы навернулись на глаза. Ей казалось, что она спит или бредит. Да, бредит. Какое разочарование… Полет ее прервался, и она рухнула вниз, туда, где боль сдавила ее железными тисками. Лес застонала. Боль оказалась куда реальнее, чем Принц Очарование.
— Теперь отдыхай, — пробормотал он, убирая с ее лба прядь волос. — Спи. Ни о чем не беспокойся, думай только о выздоровлении.
Голос его ласково звучал в темноте, в нем слышались участие и сострадание. Впрочем, Лес отчасти сознавала, что все ее видения вызваны действием опиума, именно опиум заставлял ее слышать то, что она хотела слышать. Дремлющий разум наделил Принца знакомым голосом, но то не был голос Уорда.
И это было лучше всего. Он не имел ничего общего с Уордом.
Глава 14
Дождь лил не переставая. Холодные струйки стекали с полей шляпы, и вода попадала за поднятый воротник дождевика. И все же нет худа без добра, думал Дэл, поглядывая на небо. К счастью, грозы не случилось — если бы гром и молния напугали животных сейчас, когда земля стала скользкой, управиться со стадом без потерь было бы гораздо труднее, чем в сухую погоду.
Фриско подъехал к Фредди. Она сидела в седле нахохлившись, то и дело согревая дыханием озябшие руки.
— Я еду в город, — сказал он, скользнув взглядом по мокрым кудряшкам, прилипшим к ее щеке. — Твое дежурство скоро заканчивается. Хочешь, поедем вместе?
— Похоже, там нечего смотреть.
В этом она была права. Расположенный в очень удачном месте, Остин пока оставался убогой дырой, власти никак не могли решить, чем должен прославиться их город — скотоводством, выращиванием хлопка или политикой. Но причиной отказа Фредди поехать в город было не отсутствие достопримечательностей и увеселений. Фриско знал, что Фредди остается в лагере из-за Лес, тем самым опровергая свое собственное утверждение, что до сестер ей нет дела.
Они объезжали стадо молча, но их молчание не было неловким: просто они понимали друг друга без слов. Дождь монотонно барабанил по шляпам. В какой-то момент его нога случайно коснулась ее ноги, и Дэл вспомнил ту ночь, когда она обвинила его в том, что он касался ее нарочно. Конечно же, она была права. Он не мог находиться рядом, не испытывая искушения дотронуться до нее. Она сводила его с ума.
Прошедшей ночью он не мог уснуть, ворочался с боку на бок, обдумывая ее признание… Ведь она сказала, что не играла. Собственно, он и сам это понимал. К этому времени Фриско уже достаточно хорошо узнал ее, чтобы отличить правду от вымысла.
Он хотел поговорить с ней о той ночи, но передумал. Если она подтвердит, что желает его так же сильно, как и он ее, то откроется дверь, которую Дэл предпочитал держать закрытой.
У них не могло быть общего будущего, напоминал он себе, глядя на нее сквозь пелену дождя. Они мечтали о совершенно разных вещах, у них были совершенно разные представления о жизненных ценностях. Он ничего не мог ей предложить. Если она выиграет наследство Джо, то поедет в большой город и найдет себе работу в театре. Если же она проиграет, то и он останется ни с чем. В этом случае у них на двоих не будет и десятицентовой монетки.
Если он станет думать тем, что у него ниже пояса, вместо того чтобы пользоваться серым веществом под шляпой, то, конечно, уложит ее в постель, не дожидаясь конца перегона, но этот поступок не сделает ему чести. Она решит, что он видит в ней шлюху-артистку, а это окажется неправдой. Она решит, что он просто использовал ее для развлечения, и это будет верно, потому что он знал: их отношения не имеют перспектив.
Еще никогда Дэл не испытывал к женщине такого влечения, как к Фредди Рорк, но он не считал себя человеком, способным воспользоваться слабостью женщины, не задумываясь о последствиях. Но как бы далеко в будущее ни стремился он заглянуть, в этом будущем Фриско не видел места для себя и Фредди Рорк.
— Привезти тебе что-нибудь из города? — спросил он, расправляя плечи.
— Немного леденцов, если сможешь найти, — ответила она, слизнув с губ дождевую воду. — Лес любит леденцы.
Заметив, как она снова облизала губы, Фриско почувствовал острейшее желание. Резко натянув поводья, он ускакал прочь, тихо бормоча ругательства.
— Когда ты согласилась встретиться, я думал, ты выберешь какой-нибудь бар.
Остановившись на пороге, Дэл обвел взглядом дамский зал на втором этаже гостиницы.
Лола улыбнулась и провела его к двум креслам напротив камина.
— Теперь я настоящая леди, разве ты не слышал?
Лола опустилась в кресло, манерно расправив юбки. Руки ее были обтянуты тонкими перчатками. Она скрестила ноги.
Поскольку в салоне они были одни, Дэл курил сигару. Затянувшись, он стал рассматривать свою собеседницу сквозь ароматный дымок. Каштановые волосы ее были тщательно завиты и уложены, и пахло от нее чем-то гораздо более приятным, чем бычьи шкуры. В узком и глубоком декольте виднелась тщательно припудренная грудь. Губы Лолы были ярко накрашены, щеки нарумянены, а ресницы покрыты толстым слоем туши.
Фриско не мог не вспомнить о Фредди, озябшей и промокшей насквозь, в грязных штанах и в ботинках, облепленных комьями глины. После дежурства она заберется во влажный и грязный спальный мешок и будет мечтать о солнце и жаре, которую еще вчера проклинала.
— В следующий раз, когда твой будущий муж попытается мне помешать, я верну его тебе в гораздо менее привлекательном виде.
— Ну что ты, Дэл… Ты все не так понял. — Лола похлопала его по колену. — То, что произошло с его повозкой, — это всего лишь случайность.
— Колдуэлл говорит, ты предоставила Лес неделю на выздоровление, после чего она должна вернуться к исполнению своих обязанностей. Я прошу тебя дать ей столько времени, сколько потребуется. Я требую твоего письменного согласия.
— И как дела у моей драгоценной падчерицы?
— У нее жар. Алекс сказала, что рана инфицирована и Лес понадобится больше недели, чтобы встать на ноги.
— Ну-ну! — проговорила Лола, откидываясь на спинку кресла и удовлетворенно улыбаясь. — Следует ли мне понимать тебя так, что ты не желаешь заменить Лес более опытным человеком, потому что решился принять мое предложение?
— Я хочу оставить Лес, потому что она заслужила свою долю наследства.
Лолу перекосило от злости.
— Ты намекаешь на то, что я не заслужила этих денег? Ты даже представить не можешь, что такое быть женой Джо Рорка! Торчать в какой-то глуши, где, кроме коров, вообще ничего нет. — Лола взмахнула руками. — С Джо я провела самые ужасные десять месяцев жизни. Ни танцев, ни карт, всего один стаканчик виски перед сном и бесконечное ворчанье… Женщина должна делать это, женщина должна делать то… Поверь мне, я заработала каждый цент!
Дэл окинул взглядом наряд Лолы. Глядя на брюссельские кружева воротничка, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54