Стоило Фредди лишь вспомнить о Фриско, как она начинала краснеть. На самом деле она понимала, что заставило его сказать те слова — «такое не должно повториться», а притворилась, что не понимает, отчасти для того, чтобы скрыть смущение.
Она так легко отдалась на волю страстей, будто и в самом деле была женщиной легкого поведения, такой, какой многие ее и считали. Ни одного звука протеста. Едва почувствовав его желание, она воспылала ответной страстью.
Так сколько же еще придется платить за давнюю ошибку? Сколько лет должно пройти, чтобы люди перестали относиться к ней так, будто она побывала в борделе? Хотя, возможно, она заслужила всеобщее осуждение. Стоило Дэлу Фриско ее обнять, и она, не задумываясь, бросилась ему на шею. О каких же моральных устоях может идти речь? Она вела себя так, будто хотела довести эти безумные поцелуи до логического завершения.
Но Боже, почему «будто»? Разве она в самом деле этого не желала? И самое неприятное, что его губы, руки, его прикосновения довели ее почти до сумасшествия, она желала его до головокружения, она ничего не замечала вокруг, для нее существовал только он. Ничего похожего на то, что произошло с ней прошедшей ночью, она не испытывала ни разу в жизни.
Лучше бы ей никогда с ним не встречаться.
Глава 13
К тому времени как они остановились у реки Колорадо, севернее Остина, Лес имела уже некоторый опыт — ей не раз приходилось переправлять отстающих быков через небольшие речки и полноводные после весенних дождей ручьи. Правда, на этот раз возникла необходимость снять повозку с колес: река оказалась слишком глубокой и широкой — вброд не переправиться.
Лес подъехала к берегу. Она стояла в стороне, никому не мешая, но все же достаточно близко, чтобы заметить, как побледневшая Алекс, сделав напоследок глубокий вдох, дернула за поводья. Мулы поплыли через реку, потащив за собой повозку. А тем временем Дэл и другие погонщики, оставшиеся на берегу, регулировали натяжение каната, привязанного к повозке, чтобы она не перевернулась на быстрине.
Лес наблюдала за переправой затаив дыхание. Она пыталась поставить себя на место Алекс. Сколько же надо иметь мужества и как доверять тем, кто удерживал повозку, чтобы войти в бурлящую воду? Лес не была уверена в том, что сама способна на такой подвиг.
Она не говорила сестрам о том, как восхищалась ими обеими. Лес видела, как старшая сестра порой утирала слезы, но еда всегда была готова вовремя. Все труднее становилось найти хворост для костра, и несколько раз Лес замечала, что Алекс, разъезжая по кочкам на своем кресле, собирала сухие коровьи лепешки. Надо было знать, что при этом испытывала старшая сестра, такая гордая и самолюбивая. Но принципиальность оставалась сильной стороной ее натуры, и она, оставаясь самой собой, установила свои порядки: погонщиков приучила пользоваться салфетками во время еды и настояла на том, чтобы для них, трех женщин, устанавливали палатку, где они могли бы привести себя в порядок.
Фредди тоже заслуживала самых лестных слов. Это она задавала темп, неустанно подгоняя ленивых быков, воодушевляя своим примером и ее, Лес. Следовало честно признать: если бы Фредди не полоснула того мертвого быка первой, туши так и остались бы гнить на земле. Фредди, неуемная и энергичная, завела дружбу со всеми погонщиками, и благодаря ей и она, Лес, сидела вместе с мужчинами у костра и смеялась над их незамысловатыми шутками. Фредди выучила множество ковбойских песен и забавляла этими песнями и Лес во время ночных дежурств. Фредди одарила самых ленивых быков смешными прозвищами и превращала даже очень тяжкий труд едва ли не в развлечение.
Убедившись, что Алекс благополучно добралась до противоположного берега, Лес вернулась к стаду, но думать о Фредди не перестала.
С того времени как Фредди исполнилось тринадцать, мужчины стали проявлять к ней повышенный интерес. Кавалеры так и вились вокруг нее. Мужчины не перестали интересоваться ею даже и тогда, когда она скомпрометировала себя, сбежав с труппой. Лес была шокирована, узнав, что сестра встречалась с Джеком Колдуэллом, но, сказать по правде, не очень этому удивилась. Колдуэлл давно поглядывал на сестру, как, кстати, и Дэл Фриско. Завидев Фредди, и тот и другой почти бессознательно приосанивались, расправляли плечи, словно желали выглядеть в ее глазах более привлекательными. Но если Колдуэлл сразу становился изящным и элегантным, то Фриско старался казаться мужественным, даже грубоватым.
Лес не понимала, почему Фредди так ведет себя. Раньше ей казалось, что та кокетничает с мужчинами, но теперь, приглядевшись, она вынуждена была признать: Фредди не флиртует, ведет себя в присутствии мужчин как обычно. Более того, создавалось впечатление, что Фредди презирает Колдуэлла и не доверяет Фриско. И тем не менее оба прямо-таки прожигали ее насквозь своими взглядами. И еще: когда Дэл и Фредди оказывались рядом, атмосфера вокруг них как бы сгущалась — так бывает перед грозой.
Лес из кожи вон лезла, чтобы стать в глазах Уорда более привлекательной, но ничего «прожигающего» или хотя бы теплого в его взгляде не появлялось — если не считать возмущения и гнева. Не было во взгляде Уорда ни намека на то животное вожделение, с каким Фриско неизменно смотрел на сестру. Что-то похожее на вожделение появлялось в глазах Уорда лишь тогда, когда заговаривали о деньгах. Временами Лес сожалела о своем выборе, но сейчас было слишком поздно что-то менять. Хэм продал из-за нее свой магазин, и теперь она просто не считала себя вправе расторгнуть помолвку.
Лес вздохнула, украдкой взглянув на ехавшую рядом сестру. Фредди, как и Лес, обгорела на солнце, и кожа у нее на носу и на щеках облупилась. Сегодня Фредди заколола волосы и убрала их под шляпу. Она была в выгоревшей на солнце рубашке и в пыльных — заправленных в высокие ботинки — ковбойских штанах. Лес невольно позавидовала ей. Зеленоглазая яркая брюнетка, подвижная и гибкая, Фредди и сейчас смотрелась красавицей, опровергая своим примером широко распространенное мнение, что мужчинам нравятся женщины белокожие, с припудренными носиками, тщательно уложенными кудряшками и затянутые в корсет.
— Алекс вместе с полевой кухней уже на том берегу. Уорд, Джек и Лутер — тоже.
При упоминании о Джеке Колдуэлле Фредди и бровью не повела.
— Скоро Дэл начнет переправлять стада, — добавила Лес.
Лес очень изменилась за время перегона. Теперь она могла весь день провести в седле, особенно не страдая от этого. Правда, она все еще побаивалась быков, но от прежнего страха не осталось и следа. Не часто, но все же ей доводилось испытать сладостное чувство: она — женщина, а может сделать такое, что и не всякому мужчине по силам.
— Дэл говорит, что мы остановимся здесь на несколько дней, чтобы быки попаслись. И он разрешает нам поехать в Остин, где можно принять ванну.
Почуяв воду, быки пошли быстрее. Первые из них сейчас войдут в реку и начнут пить; остальные, гонимые жаждой, станут наседать, принуждая передних быков заходить все глубже в реку.
— Переправа скорее всего будет легкой, — сказала Фредди, прикрыв ладонью глаза, глядя вдаль, туда, где серебрилась водная гладь.
Но тут случилось что-то непредвиденное — даже Лес с Фредди это поняли. Когда прошло уже довольно много времени и следовало ожидать, что большая часть стада переправилась, со стороны реки вдруг раздался истошный рев животных, послышались крики людей, поднялись клубы пыли — такие густые, что невозможно было что-либо разглядеть.
— Поезжай к реке, взгляни, что там происходит, — сказала Фредди.
Лес понимала: Фредди с удовольствием поехала бы сама, но послала вперед ее, Лес, чтобы не нарушать приказов Фриско. С некоторых пор в отношениях Фриско и Фредди что-то изменилось, словно между ними черная кошка пробежала. Дэл был подчеркнуто строг к Фредди, и она не спорила с ним, не возражала — скрипя зубами, выполняла все его указания.
У реки царило настоящее столпотворение. Самым подходящим определением увиденному было бы слово «хаос». У самой кромки воды терзаемые жаждой быки стремились побыстрее напиться, в реку их гнал инстинкт, но люди, странное дело, всеми силами старались развернуть стадо, не подпускали животных к воде. Растерянная и испуганная Лес силилась разобраться в происходящем. Прекрасно понимая, что с ее стороны разумнее всего не лезть в эту жуткую давку, она проехала вдоль берега вниз по течению. Натянув поводья, остановилась, глядя на воду широко раскрытыми от страха глазами.
На противоположном берегу, как раз в том месте, где быки должны были выходить на сушу, застрял в прибрежном иле фургон Колдуэлла и Лутера, причем застрял так неудачно, что перекрыл животным выход на берег. Передние быки, подгоняемые теми, что плыли сзади, натыкались на фургон и пятились обратно в воду. В результате получилась давка — те животные, которые оказались на глубине, не имея возможности выбраться на берег, уходили под воду и тонули, так как на них натыкались быки, идущие сзади.
Все новые и новые трупы всплывали на поверхность и, увлекаемые течением, уплывали вниз по реке. Погонщики изо всех сил удерживали быков, но те все же заходили в воду и тонули…
Оцепеневшая, ошеломленная произошедшей катастрофой, Лес могла бы простоять на берегу еще бог знает сколько времени, но тут за ее спиной послышалось тяжелое дыхание сестры и раздался сдавленный крик:
— Господи!..
— Кто следит за стадом? — спросила Лес.
— Не разбегутся наши лентяи. Ребятам нужна помощь! — Пришпорив коня, Фредди устремилась в сторону стада.
При одной лишь мысли о том, что ей надо последовать за Фредди, у Лес началось головокружение; подступила тошнота. Если она задержится еще хотя бы на секунду, то уже не сможет помочь сестре. Стиснув зубы, Лес поскакала следом за Фредди. Но та вскоре исчезла в клубах пыли. Впрочем, Лес уже забыла о сестре, забыла о том, что должна делать; сейчас она думала лишь о том, как бы не угодить под копыта и не наткнуться на рога. Когда стадо наконец-то отогнали от реки к ночной стоянке, Лес чувствовала себя совершенно разбитой. Так она еще никогда не уставала. Для нее словно наступила новая жизнь — спокойное и безмятежное прошлое ушло навсегда. Отныне ее удел — постоянный страх, постоянная жажда, постоянная боль в мышцах, постоянная вонь и полное отсутствие комфорта.
Вот о чем думала Лес, когда вдруг почувствовала какую-то странную влажную теплоту в левой ноге. Опустив глаза, она увидела красное пятно, расползавшееся по левой штанине. Лес с удивлением смотрела на свою ногу, пораженная тем, что даже не поняла, как это случилось, ничего, совсем ничего не почувствовала.
И вдруг пришла боль, острая, пронзительная. Лес вскрикнула и схватилась за ногу. Глаза ее закатились, и она, выскользнув из седла, упала на утоптанную копытами землю.
Дэл весь трясся от гнева, и его состояние передавалось коню, беспокойно перебиравшему копытами. Коня нервировал еще и запах мертвых животных, которых все прибивало и прибивало к берегу.
— Сколько? — нахмурившись, спросил Дэл; он смотрел в сторону злополучного фургона, послужившего причиной бедствия. Одна из стенок фургона была раздавлена тушами животных, и пожитки валялись в грязи. А на берегу паслись на сочной весенней траве несколько быков, сумевших обойти препятствие.
Калеб Уэбстер вытер рукавом пот со лба.
— Я насчитал сорок два трупа. Но если пройти вниз, то, вероятно, можно найти еще.
— Сукин сын! — Фриско до крови прикусил нижнюю губу. — Бери Дринкуотера и своего брата и уберите отсюда этот фургон.
Дэл резко развернул коня и ускакал; он направился вверх по течению, туда, где вода была чистой. Вскоре Дэл выбрался на другой берег. С его кожаных штанов стекала вода.
Грейди стоял, держа под уздцы своего коня. Глядя на трупы быков, он сокрушенно покачивал головой:
— Боже правый, парочку мы можем разделать на мясо, но всех нам не съесть.
— Что произошло? Как он здесь очутился? — спросил Дэл, кивнув в сторону застрявшего в грязи фургона.
— Мы с Пичем ставили полевую кухню на колеса и гнали табун вон туда. — Грейди указал на лагерь, разбитый за лугом. — Наши наблюдатели, — продолжал он, сделав паузу, чтобы сплюнуть в знак презрения, — пересекали реку ближе к городу. Лутер и Хэм ехали вместе. — Грейди снял шляпу и пристально посмотрел на Фриско. — Тем проклятым фургоном правил Колдуэлл.
Дэл стиснул зубы. Почувствовав его состояние, конь под ним забеспокоился.
— Я сразу понял: что-то не так, — снова заговорил Грейди. — Понял, как только заметил, что Колдуэлл выпрягает лошадей. Без них фургон не сдвинуть. Когда лошади разбрелись, тогда все и произошло. — Грейди немного помолчал и, с шумом высморкавшись, добавил: — Конечно, тут всякое могло произойти. Кто знает, что было бы, если б он не выпряг лошадей? Возможно, тогда все сложилось бы так же паршиво, да еще мы бы потеряли в придачу к быкам двух лошадей.
Ни слова не говоря, Дэл повернул коня к лагерю. Ему приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не пустить коня во весь опор — очень уж хотелось вытрясти из Колдуэлла душу. Но Фриско держал себя в руках, не давал волю гневу.
Несчастья случаются во время перегонов — это факт. Бывает, что просто не везет. Но такая длинная цепочка неудач — уже не случайность. Фриско вообще был не из тех, кто верит в случайные совпадения. Но кто подстроил так, что Колдуэлл именно сегодня правил повозкой? Ведь обычно это делал Лутер… Простое совпадение или за этим кроется нечто большее? Как получилось, что Колдуэлл поехал вдоль берега, вместо того чтобы, переправившись, немедленно отправиться в лагерь? Как случилось, что повозка оказалась так близко к воде, что колеса увязли в иле? К тому же совершенно «случайно» она застряла в том самом месте, где быки выбирались на сушу.
Фриско привязал коня к колесу полевой кухни и направился в лагерь наблюдателей. Лутер, Уорд и Колдуэлл встали при его появлении, и надо признать, и Лутер, и Уорд побледнели, то есть им было явно не по себе после того, что произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54