В случае неудачи это подвергло бы опасности и вас, и его.
Жаклин была потрясена. Неужели Арман и есть легендарный Черный Принц? Невозможно! С самого начала он дал ей понять, что она — часть его бизнеса, и не более того. Этот человек явно не питал симпатий к французским аристократам и считал их повинными в кровавой революции; но тогда из-за чего, если не из-за денег, он приезжал во Францию и спасал французскую знать?
— Арман вполне определенно заявил мне, что не хочет просто так ехать во Францию и спасать моего жениха, маркиза де Вире, которого посадили в тюрьму по ложному обвинению, — убежденно сказала Жаклин. — Черный Принц спас множество мужчин, женщин и детей, но никто никогда не слышал, чтобы он брал за это деньги. У многих из тех, кого он спас, не оставалось никаких средств, и они не могли заплатить ему; Арман же не только потребовал у меня деньги, но и захотел получить их авансом на тот случай, если у него ничего не получится и вся операция провалится.
— Даже не могу себе такое представить. — Леди Фэрфакс недоверчиво покачала головой. — Арман необыкновенно умный и удачливый делец, о чем вы могли судить, побывав в его ломе. Он очень богат. Но я, кажется, догадываюсь, почему ему не хотелось отправляться во Францию спасать человека, за которого вы собираетесь выйти замуж, — добавила она, пристально разглядывая Жаклин.
— И почему же? — удивилась та. Гостья улыбнулась:
— Думаю, ответ на этот вопрос вам известен лучше, чем мне. Жаклин почувствовала, что ее щеки становятся пунцовыми.
— Боюсь, я не понимаю, о чем вы говорите. — Она испытывала неловкость оттого, что разговор принял столь странное направление. — У меня чисто деловые отношения с вашим братом.
— Мне будет очень приятно, если вы станете называть меня член, — сказала сестра Армана, — и мне бы тоже хотелось звать вас по имени.
Жаклин молча кивнула. Мадлен произнесла ее имя почти с той же интонацией, что и Арман. Казалось, его сестра также наслаждается музыкой его звучания, и мысль об этом отозвалась болью в душе девушки.
— Неужели вы думаете, что мой брат станет подвергать in жизнь опасности ради денег? — По тону Мадлен можно было догадаться, что это предположение кажется ей совершенно бессмысленным. — Арман рассказывал вам о своем прошлом?
— Да, о ваших родителях, о том, что ваш дед отказался отдать вашему отцу свою дочь в жены, потому что у него не было титула, а ваша мама отказалась от своей семьи и покинула Францию. Вот почему он не любит аристократов и симпатизирует революции.
— А он рассказывал вам что-нибудь о себе? — настаивала Мадлен.
— Ну, говорил, что раньше имел пристрастие к спиртному, — ответила Жаклин, всем своим видом показывая, что ее это не волнует, — зато теперь не пьет ни капли.
— И он сказал вам, почему перестал пить?
— Да. Из-за него погибло несколько человек; но я не могу представить, что он мог стать причиной чьей-то гибели.
— Жаклин, а вы знаете, кто были эти люди?
— Нет, — призналась она. — Но это не имеет значения. Что бы ни случилось, я не верю, что Арман виноват в этом.
— Арман был женат, — печально произнесла Мадлен, — и его жену убили.
— Женат?
Мадлен кивнула.
Арман был женат. Что ж, в этом нет ничего удивительного: он красив и богат. По-видимому, многие женщины добивались его расположения.
— Наверное, он очень любил ее, раз назвал ее именем свой корабль, — сказала Жаклин бесстрастным голосом.
— Думаю, Арман действительно очень любил Люсет, — заметила Мадлен.
— Люсет? — удивилась Жаклин. — Но кто же тогда Анжелика?
— Анжеликой звали его дочь, — вздохнула Мадлен. — Ее тоже убили.
— Дочь, — повторила Жаклин.
Она вспомнила о шкатулке в шкафу Армана и о хранящихся в ней ленточках и носовом платке с инициалами «АСД».
Тогда, на корабле, она решила, что эти вещи принадлежали его любовнице или жене и он хранил их как памятный подарок. Правда, ей показалось странным, что такой человек, как Арман, способен проявлять сентиментальность, но теперь она поняла, что это были вещи маленькой девочки, которую звали Анжелика Сент-Джеймс. Арман назвал корабль именем своей дочери.
— А что с ними случилось? — шепотом спросила Жаклин.
— Их арестовали во Франции вместе с нашей матерью, обвинили в шпионаже и предательстве, а потом отправили на гильотину, — спокойно ответила Мадлен.
— О Господи! — В замешательстве Жаклин не подумала о том, что ее следующие слова прозвучат бестактно. — Но как Арман мог допустить такое?
— Как ни странно, подобный вопрос до сих пор все задают и здесь, в Англии. Никто не верит, что он не мог отправиться во Францию и остановить кровопролитие. Арман сам терзает себя этим вопросом и постоянно стремится отомстить за их смерть или погибнуть.
— Мне очень жаль, и… я не хотела сказать, что ваш брат виноват в их гибели. — Жаклин вспомнила насмешки лорда Престона на балу и подумала, что не все готовы простить Арману гибель его семьи. — Но почему он не отправился во Францию и не помог им?
— Потому что, — медленно произнесла Мадлен, — он в этот момент ничего не знал о них.
Жаклин с удивлением посмотрела на нее:
— Как он мог не знать, где находятся его жена и ребенок? Мадлен снова вздохнула:
— Хотя Арман любил Люсет, не думаю, что для нее их брак был счастливым. Понимаете, в молодости он вел веселую жизнь, хотел получить все доступные удовольствия, и именно тогда пристрастился к выпивке, что страшно злило отца и волновало нашу мать. Даже после смерти отца, когда весь капитал перешел по наследству к Арману, он не стал серьезнее, по прежнему любил путешествовать, пить, играть, очаровывать женщин, и ничто не могло заставить его измениться.
Жаклин слушала рассказ сестры Армана, и перед ней возникал образ человека, которого она совершенно не знала.
— Арман встретился с красавицей Люсет во Франции, — продолжала Мадлен. — Она была дочерью торговца, который снабжал тканями Версаль; ее семья не имела титула, но обладала крупным состоянием. Через несколько месяцев они поженились. Арман привез Люсет в Англию, представил матери и сообщил, что у них будет ребенок. Узнав о женитьбе сына, мама решила, что теперь он остепенится и станет хорошим мужем и отцом.
— И что случилось потом?
— Сначала Арман действительно предстал перед всеми любящим и преданным мужем — он проводил много времени дома, но… после рождения Анжелики брат снова принялся за старое: начал пить, играть, часто приходил домой только под утро. Люсет очень уставала, ухаживая за ребенком, и просила Армана чаще бывать с ней, но он не считал, что это его обязанность. Изменяя жене, он пропадал в шумных компаниях по нескольку дней, а Люсет приходилось одной заниматься домом и воспитанием дочки.
Жаклин печально покачала головой: подобные семейные отношения не были редкостью и у аристократов.
— Но почему Люсет вернулась во Францию?
— Ее отца арестовали осенью 1792 года. — Мадлен прикрыла глаза, словно вспоминая. — Хотя он не был аристократом, его объявили роялистом и предателем из-за дочери-эмигрантки. Люсет узнала об этом в тот момент, когда Арман находился в очередном загуле; она понятия не имела, где находится ее муж, так как он никогда не говорил ей об этом. Известие о том, что ее отца посадили в тюрьму, одновременно испугало и возмутило ее, поэтому она решила не ждать Армана и действовать самостоятельно. Люсет сообщила матери о том, что отправляется во Францию за отцом, и та, наивно полагая, что ее бывшее родство с аристократической семьей может оказаться полезным, решила ехать вместе с ней. В последний момент они взяли с собой Анжелику, потому что девочка умоляла не оставлять ее одну со слугами.
— Боже мой, — прошептала Жаклин. — Поступить так неосмотрительно!
— Ни Люсет, ни моя мать не понимали, насколько во Франции опасно, — объяснила Мадлен. — Обе они долгие годы не были на родине, а информация доходила до них в неполном и противоречивом виде. Нет ничего удивительного в том, что они не представляли, какому риску подвергают свои жизни. Люсет думала, что революция была направлена на защиту таких людей, как ее отец, и это вначале соответствовало действительности. Кроме того, они полагали, что две женщины и ребенок не могут считаться опасными для Республики.
«Конечно, — подумала Жаклин, — ведь эти женщины надеялись, что едут на родину и Господь защитит их».
— Когда их арестовали? — спросила она.
— Сразу по прибытии. Их экипаж остановили и потребовали документы. Так как обе женщины были эмигрантками и к тому же весьма состоятельными, их подвергли допросу. Люсет возмутилась, она сказала этим людям, что ее свекровь — дочь маркиза де Валенте и все они родственники знатного дворянина. Естественно, их немедленно объявили роялистами, шпионками, контрреволюционерками и посажены в тюрьму. На следующий день состоялся суд, и их приговорили к гильотине. Все закончилось еще до того, как брат вернулся домой.
Жаклин была потрясена. Она представила себе, какой шок испытал Арман, когда через несколько дней узнал, что его семья казнена. Она, пережившая потерю отца и брата, и понимала эту боль, но Арман в это время находился за барочным столом, тешил себя выпивкой и женским обществом. Он и не подозревал, какой опасности подвергались его родные.
— И что же потом? — помолчав, спросила Жаклин.
— Брат едва не сошел с ума от горя. — Мадлен достала платок и вытерла уголки глаз. — Сначала он просто не поверил в случившееся, но вскоре мы получили письмо, которое мама успела отправить перед казнью — в нем она вкратце описала все, что с ними произошло, и умоляла нас не появляться во Франции, пока там не прекратится кровопролитие. Разумеется, Арман тут же собрался на их поиски, полагая, что это какая-то ошибка и они еще живы. Нам с мужем пришлось силой удерживать его дома, так как мы очень боялись, что он тоже погибнет.
В результате Арман заперся в своем доме и начал беспробудно пить. Три недели он отказывался принимать кого-либо, кроме своего дворецкого, который носил ему еду и виски. Дворецкий делал это из милосердия, полагая, что для его хозяина будет лучше заглушить боль вином, чем страдать от собственного бессилия.
— Как же Арман справился с этим?
— Точно не знаю, — ответила Мадлен, пожимая плечами, — но однажды он пришел ко мне совершенно трезвый, чисто выбритый и одетый с иголочки. Брат сказал, что теперь с ним все в порядке, и мне не нужно за него беспокоиться. Он собирался посещать какое-то свое имение на севере и вернулся через несколько недель. Мне показалось, что Арман словно ожил, у него появилась какая-то новая цель в жизни. Сначала я решила, что он встретил женщину, которая помогла ему забыть прошлое, но потом выяснилось, что в этот период он совершил свое первое дерзкое похищение.
Жаклин задумалась. Значит, Арман не был расчетливым дельцом, спасавшим людей за деньги, или искателем приключений, находящим странное удовольствие в игре со смертью, — он пережил страшную трагедию и объявил свою собственную войну тем, кто лишил жизни его мать, жену и ребенка. Именно из-за происшедшего с его семьей он начал спасать тех, кто отчаялся получить помощь.
— Я сама послала его туда, — произнесла Жаклин упавшим голосом. — Господи! Зачем я это сделала? — вдруг закричала она, и слезы хлынули у нее из глаз.
— Дорогая, не казните себя, — попыталась успокоить ее Мадлен. — Никто не может заставить Армана поступить против его воли. Если его схватили, но он еще жив, его люди hi могут ему бежать. По крайней мере теперь нам известно, кою именно он хотел вывезти из Франции, и это поможет получить другую необходимую информацию. Если бы только нам стало известно, где содержится брат, то вызволить его было бы намного проще.
Жаклин поднялась со своего места и подошла к окну. Ей хотелось двигаться, действовать, думать. Арман говорил, что не вернется только в одном случае — если погибнет, однако она в это не верила: он был таким умным и изобретательным, что его гибель казалась совершенно невероятной.
— В Париже более пятидесяти тюрем, — сказала она. — Арман с легкостью проникал в любую из них. Вопрос в том, в какой из них держат его самого?
Мадлен тоже встала.
— Я посоветую мистеру Лэнгдону начать поиски с тюрьмы Палас-де-Люксембург: если Армана и нет там, то он был в этой тюрьме, когда искал вашего жениха. Возможно, кто-то может дать нам полезные сведения.
После очередной бессонной ночи день в доме Харрингтонов тянулся для Жаклин бесконечно. Она позавтракала в восемь, затем позанималась английским, провела несколько часов с Сюзанной и Серафиной. Они с Мадлен договорились ничего не говорить сэру Эдварду о пропаже Армана, так как он все равно ничем не мог им помочь. Кроме того, сам Арман настаивал на полнейшей секретности своей деятельности во Франции. Мадлен велела Сидни проверить тюрьму Палас-де-Межсембург. Пока им с Жаклин оставалось только ждать и надеяться на то, что все закончится хорошо.
Но ожидание было слишком мучительным. Чем бы ни занималась Жаклин, как бы она ни пыталась отвлечь себя, единственное, чего ей хотелось, это кричать: «Где ты? Что они с тобой сделали? Прошу тебя, прости, прости меня за то, что я заставила тебя совершить это!»
К полудню она почувствовала такую сильную головную боль, что, отдав сестер гувернантке, поднялась в свою спальню, задернула шторы и бессильно упала на кровать. «Мадемуазель, я всегда буду возвращаться к вам», — вспомнила она слова, которые Арман сказал ей, оставляя ее одну в номере дешевой гостиницы в Париже. Эти простые слова прозвучали так, словно являлись клятвой. Он спас ее от гильотины, вывез из страны, он хотел, чтобы она жила, и ее жизнь являлась пощечиной республиканскому правительству.
Ей нельзя было отсылать его обратно, словно обычного делового человека, работающего за деньги. Как она не догадалась, что двигало им в действительности? Какой делец согласится обменять свою жизнь на одну ночь с женщиной? Теперь, когда Жаклин вспоминала эту ночь, тепло его тела, его ласки и его боль, ее глаза наполнялись слезами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40