— Но, любезные граждане, — запротестовал он, — в таком случае я останусь в убытке.
— А ты продай вино подороже, и не прогадаешь, — равнодушно произнес один из солдат.
— Заключенные знают, сколько стоит бутылка вина, — запротестовал Арман, — и не станут покупать его за слишком высокую цену.
— Ну если не хочешь, тогда иди отсюда и торгуй в другом месте.
Арман сделал вид, что раздумывает.
— Ладно, — наконец сдался он, — две бутылки охране за каждую проданную.
— По рукам, — улыбнулся стражник. — Я пойду договорюсь с начальником тюрьмы гражданином Бенуа. Дай мне свои бумаги и жди здесь.
Арман полез в карман куртки и достал документы на имя парижского винодела, гражданина Лорана. Солдат взял их и исчез за массивной дверью. Через пятнадцать минут, в течение которых Арман прикидывал, что будет делать, если начальник тюрьмы запретит ему торговать, стражник снова появился в дверях; на лице его сияла широкая улыбка.
— Все в порядке, гражданин Лоран, — сказал он, протягивая Арману документы. — Мы скажем заключенным, что наши запасы вина кончились, и они могут купить его у тебя. Только смотри следи за тем, чтобы не распродать все и оставить нам нашу долю, — предупредил он.
— Разумеется, гражданин. — Арман начал суетливо вытаскивать бутылки из тележки.
Охранник открыл дверь и впустил торговца внутрь. Прижав несколько бутылок к груди, Арман шел по коридору, едва сдерживая радость. Его план работал великолепно.
Они прошли в просторное помещение, которое мало поило на тюремную камеру. В светлой зале толпилось множество людей, одетых по последней парижской моде: казалось, они находились на неофициальном приеме и весело провели время. Такого Арман не видел ни в одной тюрьме. Его охватило раздражение, так как он сразу вспомнил, в каких условиях содержалась Жаклин. При более пристальном рассмотрении оказалось, что платья, в которых щеголяли бывшие аристократки, помялись и засалились, жилеты и камзолы мужчин тоже требовали основательной чистки; пышные парики давно никто не укладывал, а те, кто предпочитал свои собственные волосы, похоже, готовы были на все, лишь бы им разрешили помыть их. В помещении стоял тяжелый запах давно не мытых тел.
И все же заключенные казались веселыми и ничем не обеспокоенными, словно никто не лишал их свободы. Несколько женщин занимались вышивкой, при этом они болтали и обменивались шутками. Большая группа мужчин, видимо, бывших военных, обсуждала прошлые сражения, остальные играли в карты, писали письма или просто разговаривали друг с другом. Несколько молоденьких девушек обступили юношу, который пел веселые куплеты, подыгрывая себе на клавесине. Время от времени вся компания взрывалась раскатами хохота.
Слышались давно запрещенные обращения: герцог, маркиз, графиня. Эти люди не хотели сдаваться. Они прекрасно знали, что их ожидает, но правила этикета, которые прививались им с самого рождения, соблюдались ими до последней минуты, что помогало им стойко переносить все невзгоды. Арман не был уверен, что, окажись он за решеткой, ему удалось бы держаться с таким же изяществом.
— Эй вы, слушайте внимательно, — громко объявил стражник. Шум прекратился, и все головы повернулись в его сторону. — Как вы уже знаете, сегодня к ужину вина не будет, но этот добрый гражданин пришел сюда, чтобы продать вам немного из своих запасов. Те, кто хочет купить, подходите ближе.
Тишина тут же нарушилась громкими восклицаниями и шуршанием одежды. Аристократы начали подходить к Арману, чтобы воспользоваться выпавшей на их долю удачей. Их не интересовало, сколько стоит вино, — они совали Арману деньги, брали бутылки и отходили. Через несколько минут он перепродал все, что принес, и отправился за новой партией товара. Ему пришлось еще дважды сходить к своей тележке и обратно, следя при этом, чтобы стражникам осталось нужное количество бутылок.
— Прошу, гражданин, — сказал он, протягивая бутылку подошедшему к нему молодому человеку. Арман внимательно осматривал всех мужчин, находившихся в зале. О Франсуа-Луи он знал только, что у того голубые глаза и он отдает предпочтение пышным нарядам; однако здесь наряды большинства мужчин отличались яркостью и большим количеством украшений. Это был своего рода вызов мрачной и безрадостной моде, установившейся в обществе после революции. Арман исключил тех мужчин, которые не подходили по возрасту, росту и цвету глаз. Он решил также не брать в расчет тех из них, кто не носил парика. Однако, продав вино почти всем мужчинам и женщинам, находящимся в зале, он забеспокоился. Франсуа-Луи могли перевести в другую тюрьму, и тогда понадобится больше недели для установления его нового места пребывания. В конце концов, к этому времени его могли уже казнить.
— Ну что, добрый гражданин, твое вино действительно хорошее? — раздался веселый голос. — Мы с мадемуазель хотим кое-что отпраздновать, и нам не помешает пара бутылок. — Молодой человек, который развлекал дам песнями и игрой на клавесине, подошел к торговцу, держа под руку симпатичную темноволосую девушку.
Арман внимательно вгляделся в него. Глаза оказались голубыми, но не яркими, а, скорее, бледными; он был высокого роста, выше многих мужчин, находящихся в зале, и его голову украшал напудренный парик серебристого цвета. Но что больше всего поразило Армана, так это одежда незнакомца: изумрудный камзол без единого пятнышка, расшитый серебряными и золотыми узорами; рубашка, недавно отглаженная и накрахмаленная, сияющая белизной. Пышные оборки несколькими рядами спускались по груди молодого человека. Наряд дополнил и запрещенные революцией короткие штаны-кюлоты горчичного цвета и шелковые чулки в ярко-зеленую полоску. В памяти Армана немедленно всплыли слова Жаклин: «Он любит яркие наряды с большим количеством украшений».
— Вино очень хорошее, — заявил Арман с гордостью. — Если хотите что-то отметить, обязательно купите бутылочку.
Молодой человек повернулся к своей спутнице:
— Как ты думаешь, Люсиль, нам стоит выпить за то, чтобы провести вместе еще один день? — Он бросил на нее томный взгляд, затем добавил игривым шепотом: — И ночь.
Девица посмотрела на своего кавалера с нескрываемым обожанием.
— О, Франсуа-Луи, не стоит говорить об этом при посторонних, — изобразив на лице смущение, проворковала она.
Лицо Армана осталось бесстрастным. Теперь, найдя того, кого нужно было спасти, он мог продолжить осуществление своего плана. Однако чувства, которые Арман испытывал по отношению к этому аристократу, были весьма неоднозначными. Именно за маркиза де Бире Жаклин собиралась выйти замуж, с ним она будет заниматься любовью, и от него родятся ее дети. Франсуа-Луи обладал определенным шармом, о чем свидетельствовало то, как заискивающе поглядывала на него темноволосая девушка. Многие женщины, попав в тюрьму и ожидая неминуемой казни, отбрасывали присущую им стыдливость и пускались во все тяжкие, используя последнюю возможность насладиться жизнью, поэтому Арман не осуждал Франсуа-Луи за то, что тот тоже хотел получить свою долю удовольствий, прежде чем покинуть этот мир. Но когда он вспомнил страстное письмо к Жаклин, в котором ее жених описывал свои тяготы и страдания, ему немедленно захотелось оставить свои планы и позволить этому лжецу умереть на эшафоте.
— Хорошо, гражданин, — сказал Франсуа-Луи, доставая кошелек, — дай нам попробовать твоего бесценного напитка.
Арман посмотрел на оставшиеся бутылки и выбрал ту, которую приготовил заранее.
— Вот, прошу вас, — сказал он, отдавая бутылку и принимая деньги. — Желаю вам хорошо провести время.
— Спасибо. Мы непременно воспользуемся вашим пожеланием. — Щеголь вместе с девушкой направился обратно к клавесину.
Еще несколько человек тут же заняли его место. Судя по тому, что каждый взял по бутылке, никто из них не рассчитывал на щедрость своих сотрапезников.
Когда торговля закончилась, Арман вернулся к повозке.
— Ну как дела? — спросил солдат, остававшийся дежурить у двери.
— Сегодня моя жена не будет жаловаться, — с удовлетворением отозвался торговец. — А теперь, прошу вас, получите вашу плату. — С этими словами он начал передавать оставшиеся бутылки охранникам, пока тележка не опустела. — Вот это, друг мой, специально для вас. — Арман протянул одну бутылку стражнику, которой ходил договариваться с начальником тюрьмы. — Я никогда не забуду вашей доброты.
— Желаю успеха, гражданин Лоран, — ответил солдат. — Может, вы захотите провернуть такое же дельце на следующей неделе?
— Очень даже возможно.
Взяв свою тележку, Арман медленно двинулся по заснеженной улице. За спиной он слышал смех стражников, которые, видимо, уже успели отведать его вино.
Арман вернулся в тюрьму Палас-де-Люксембург в три часа ночи, когда на небе появились редкие звезды. Лунный свет рассыпался по снегу миллионами маленьких огоньков. Отличная ночь для побега, подумалось ему.
Гражданин Лоран исчез — теперь Арман был одет как стражник. В сумке, висевшей через плечо, он нес еще один комплект формы для Франсуа-Луи. Форма офицера Национальной гвардии была идеальной защитой и позволяла без лишних вопросов передвигаться по городу. Если в тюрьме кто-нибудь будет достаточно трезв и спросит, что он тут делает, он без труда сможет прикинуться новичком, заступившим на дежурство. Чтобы никто не мог дать его точное описание, Арман тщательно зачесал волосы назад, испачкал лицо грязью и замазал зубы темной краской.
Тюрьма почти полностью погрузилась во тьму, что было хорошим знаком. Арман уже несколько раз приходил сюда и всегда в этот час на первом этаже горел свет; теперь же лишь пара окон светилась изнутри.
Пройдя к задней стороне здания, где располагались служебные входы, и найдя дверь, которая оставалась незапертой, Арман открыл ее и сразу попал на кухню. Два стражника развалились на стульях и громко храпели; несколько пустых бутылок валялось на полу рядом с ними. Вино, которое он дал охранникам, содержало лошадиную дозу снотворного; теперь все они проспят до утра, а то и дольше. Так как в вине для заключенных тоже было снотворное, то после побега Франсуа-Луи Палас-де-Люксембург превратится в настоящее сонное царство.
Арман быстро прошел через кухню и, выйдя в коридор, увидел на полу еще одного стражника, погруженного в глубокий сон. Осторожно обойдя его, он начал подниматься по лестнице на второй этаж, где располагались камеры.
Коридор второго этажа слабо освещался несколькими почти догоревшими свечами, вставленными в настенные подсвечники; по обеим сторонам его располагались двери, которые Арман начал открывать одну за другой. В первых трех комнатах спали женщины, и он подумал, что это лишь немногие из тысяч женщин, проводивших ночь в парижских тюрьмах. Их разлучили с родителями, мужьями, детьми, обвинили в контрреволюционной деятельности и вскоре собирались казнить. Они были рождены для того, чтобы создавать семьи, растить детей, а не изменять мир или бороться с революцией, а теперь их считали врагами страны, в которой они выросли, и заставляли кровью платить за свое происхождение. Арману захотелось освободить всех этих женщин, вывести их из тюрьмы, довезти до побережья и посадить на корабль. За год он спас несколько десятков женщин и мужчин, но это не заменило ему три бесценные жизни, потерянные навсегда. Точно гак же ему не удастся выручить всех узников тюрьмы — он здесь, чтобы дать свободу только одному из них.
Арман перешел к следующей двери; за ней располагалась камера, в которой спали десять мужчин. Он начал разглядывать спящих, пытаясь отыскать Франсуа-Луи, но это оказалось нелегкой задачей: в комнате было темно, и к тому же некоторые узники спали, уткнувшись лицом в подушку. Арман решил переворачивать их одного за другим.
— Вы кого-то ищете, гражданин? — раздался шепот из дальнего угла камеры.
Он обернулся. Один из заключенных, сидя на кровати, с интересом смотрел на него. Это был молодой человек, похожий на того, которого он видел вечером… за исключением одной небольшой детали.
Человек был почти полностью лысым.
Арман понимал, что удовольствие, испытанное при этом открытии, не слишком его украшает, но ничего не мог с собой поделать. Неудивительно, что Жаклин ни разу не лицезрела жениха без парика. Интересно, подумал Арман, снимает ли Франсуа-Луи парик, когда ложится в постель с женщиной, или оставляет его на голове, рискуя потерять в самый ответственный момент? Удивительно, как такие мысли могут появляться в столь неподходящее время.
— Вы наш охранник? — спросил Франсуа-Луи. Арман, не отвечая, протянул ему сумку с формой:
— Наденьте это быстрее. Нам нужно уходить.
В водянистых глазах Франсуа-Луи отразилось беспокойство.
— Господи, — охнул он, — вы, должно быть, Черный Принц.
— Боюсь, вы ошибаетесь, — с нетерпением ответил Арман. — Ну же, переодевайтесь.
— Вас прислала Жаклин? — Франсуа-Луи принялся торопливо натягивать на себя форму. — Это вы спасли ее?
— Месье маркиз, поговорим позже. Нам надо торопиться.
— Да, конечно. — Маркиз пытался дрожащими пальцами застегнуть пуговицы куртки. Затем он протянул руку и взял с кровати парик.
— Оставьте, — приказал Арман. — Он слишком бросается в глаза. Кроме того, когда будут разосланы ваши описания, там непременно упомянут и парик.
— Но он мне нужен, — настаивал Франсуа-Луи. — Я не могу уйти без него.
Было просто нелепо в самый ответственный момент спорить из-за такой мелочи.
~ Хорошо, положите его в сумку, — сказал Арман. — Скорее, идемте.
Он вывел Франсуа-Луи в коридор, где спал охранник.
— Интересно, что это с ним? — с любопытством спросил маркиз.
— Наверное, выпил слишком много. — Арман пожал плечами.
Они спустились по лестнице, вышли на первый этаж и двинулись в сторону двери, осторожно обходя спящих стражников.
У дверей кухни Арман обернулся к маркизу:
— Ваши документы в кармане куртки. Если остановят на улице, скажите, что вас зовут гражданин Клод Роше, вы из Реймса и служите в Национальной гвардии всего два месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40