— поинтересовалась она.
— Нет, мой.
Жаклин была поражена. У него свой собственный корабль! Похоже, спасение людей приносит неплохой доход…
Вместо ответа Жюльен как бы невзначай дернул ее за прядь волос, и она вскрикнула.
— Извините.
— Что вы хотите сделать? — спросила Жаклин, заметив, что он взял тот самый горшочек, в котором размешивал какое-то вещество.
— Собираюсь покрасить ваши волосы. — Жюльен начал намазывать содержимое горшочка ей на голову.
— Но зачем? — Ей совершенно не понравилась эта идея. Хотя, с другой стороны, не все ли равно, какого цвета будут волосы на ее отрубленной голове?
— Власти ищут женщину-блондинку. Поэтому я перекрашу вас в каштановый цвет, — сказал Жюльен. — Но не волнуйтесь, вы сможете смыть краску уже завтра вечером.
Нет, она ничего не смоет, потому что не поедет с ним. Из-за Никола ей даже не удастся принять ванну! Его вина перед ней стала еще больше.
— Ну вот, а теперь займемся вашим лицом.
Следующие пятнадцать минут Жюльен подкрашивал, припудривал и растирал ее лицо, периодически отходя и внимательно изучая плоды своего труда, просил то улыбнуться, то поднять брови или нахмуриться, после чего принимался наносить косметику небольшой кисточкой. Жаклин было ужасно любопытно посмотреть, что из всего этого вышло, — она не сомневалась, что результат превзойдет все ожидания.
— Где вы освоили гримерское искусство?
— Меня научил этому друг, — ответил Жюльен, рисуя большой синяк у нее под глазом.
— Он актер?
— Не он, а она. Закройте глаза.
Жаклин послушно зажмурилась и сразу почувствовала, как кисточка заскользила по ее векам. Еще никогда мужчина не приближался к ней так близко. Она ощущала силу, исходящую от его тела, когда он наклонялся над ней. Неожиданно его близость вызвала в ней такое возбуждение, что она нетерпеливо заерзала на стуле.
— Не двигайтесь, — одернул ее гражданин Жюльен.
— Ту женщину зовут Анжелика?
Его рука замерла в воздухе.
— Женщину?
— Ну да, актрису, — уточнила Жаклин с деланным равнодушием. Этот вопрос был слишком личным. У него могло сложиться впечатление, что ей не все равно, в честь кого он назвал свой корабль.
— Нет, — ответил Жюльен, помолчав. — Это не ее имя.
Тон его был настолько холоден, что Жаклин решила не продолжать разговор.
Наконец, когда все было готово, гражданин Жюльен надел ей на голову маленькую аляповатую шапочку.
— И как я выгляжу? — спросила Жаклин.
— Посмотрите сами.
Она подошла к висевшему на стене зеркалу: из него на нее смотрела совершенно незнакомая женщина с покрасневшим от постоянного пребывания на солнце лицом. Глаза ее казались чересчур узкими, а под одним из них расплылся большой синяк. Полные розовые губы исчезли, и вместо них Жаклин увидела тонкий, бледный, с опущенными уголками рот. Ее лицо выглядело уставшим, постаревшим и почти безжизненным. Из-под шапочки выбивались свалявшиеся пряди каштановых волос, которые, казалось, никогда не расчесывали. В целом вид был просто ужасный.
— Даже Никола меня теперь не узнает! — с энтузиазмом воскликнула она.
— Надеюсь, у него не будет такой возможности, — холодно заметил Жюльен. — У вас слишком белые зубы, — неожиданно добавил он, доставая какую-то склянку. — Намажьте их этим.
Жаклин взяла склянку и принялась натирать ее содержимым зубы, в то время как гражданин Жюльен упаковывал многочисленные баночки и горшочки в дорожную сумку. Затем он снял с кровати небольшую подушку, проделал ножом несколько дырок в углах наволочки и пропустил в дырки длинный шнурок.
— Привяжите это к талии под платьем, — приказал он, и подушка полетела в сторону Жаклин.
— Я что, должна изображать беременную? — поймав подушку, спросила Жаклин с нескрываемой брезгливостью.
— Жены крестьян почти всегда беременны. К тому же власти очень снисходительны к беременным женщинам, потому что те дают жизнь новым гражданам.
Жаклин со вздохом принялась выполнять приказание, и через пару минут ее фигура изменилась до неузнаваемости.
— Ну как? — спросила она.
— Не забывайте, вы должны двигаться медленно, — напомнил ей Жюльен, — чтобы это соответствовало вашему положению.
Жаклин вспомнила, как ходила ее мать, когда носила под сердцем Серафину, и слегка вразвалку прошлась по комнате.
— Очень хорошо. — Гражданин Жюльен удовлетворенно кивнул. — Теперь вас зовут Тереза Пуатье. Вам девятнадцать лет, и вы ждете вашего третьего ребенка. Я ваш муж, Жан. Мы приезжали в Париж, чтобы продать немного картофеля и репы, а теперь возвращаемся домой. У меня есть все нужные документы. Если нас остановят, то говорить буду я. Вы можете открыть рот, только если вас о чем-то спросят. Понятно?
Она кивнула. Теперь ее занимали только мысли о том, как сбежать от него по дороге к городским воротам.
— Пошли, жена. — Жюльен открыл дверь.
Жюстен на кухне укладывал им еду в небольшую корзину. Увидев Жаклин, молодой человек замер.
— Действительно женщина! — воскликнул он.
— Конечно, я женщина, — фыркнула Жаклин. Она привыкла, что мужчины всегда восхищались ее красотой, а не вели себя так, как этот мужлан.
Гражданин Жюльен протянул ей плащ.
— Наденьте это, — приказал он, засовывая за пояс тяжелый пистолет. — Друг мой, ты мне очень помог, — обратился он к Жюстену. — Теперь я перед тобой в долгу.
— Что ты! — воскликнул Жюстен, обнимая Жюльена за плечи. — Напротив, я вечно останусь в долгу перед тобой.
Слова признательности были сказаны с таким чувством, что Жаклин поняла: этих людей связывает какое-то опасное и, по-видимому, трагическое приключение. Жюстен рисковал своей жизнью, помогая беглой заключенной, но он, казалось, был готов отдать жизнь ради возможности оказать услугу гражданину Жюльену. Может быть, тот платил молодому человеку, но что-то подсказывало Жаклин, что деньги здесь ни при чем — такое доверие не купишь ни за какие сокровища.
Неожиданно Жаклин стало стыдно за то, что она соврала про Жюстена.
— Повозка перед домом. — Молодой человек вручил гражданину Жюльену тяжелую корзину и затем повернулся к Жаклин. — Желаю вам удачного путешествия, — сказал он, целуя ей руку.
— Спасибо, Жюстен, — ответила Жаклин.
— Пойдемте, мадемуазель, — поторопил ее Жюльен. — Экипаж ждет, — добавил он с насмешливой улыбкой.
Во дворе стояла крестьянская телега, заполненная полупустыми корзинами, в которых лежали картофель и репа. В телегу была запряжена тощая лошадь.
Гражданин Жюльен поставил еще одну корзину на телегу и ловко запрыгнул на сиденье.
— Ты идешь? — грубо крикнул он.
— Вы не поможете мне сесть? — спросила Жаклин.
— Ты — Тереза Пуатье, — напомнил он, — и тебе не нужна помощь.
— Да мне же рожать через неделю! — воскликнула она, входя в роль. — Любой джентльмен должен помочь, не говоря уже о собственном муже!
Он пожал плечами и сплюнул на землю.
— Твой муж крестьянин, а не джентльмен. А ну, поворачивайся!
Жаклин подошла к повозке и неуклюже залезла в нее.
— Так-то лучше. Теперь слушайте внимательно, мадемуазель. До тех пор, пока мы не доберемся до Булони, вы должны вести себя как Тереза Пуатье, ясно?
— Хватит меня учить, — огрызнулась она. Придется пока сносить его грубость. К счастью, им осталось провести вместе совсем немного времени.
Повозка медленно покатила по улицам, не привлекая внимания прохожих. Жаклин ждала, когда же она сможет сбежать от гражданина Жюльена, но случай все не представлялся. Она понимала, что если спрыгнет с повозки и побежит, Жюльен легко догонит ее; просить его остановиться, чтобы справить нужду, было невозможно, потому что улицы были заполнены людьми.
Занятая своими мыслями, Жаклин не заметила, как они подъехали к воротам, перед которыми выстроилась длинная очередь из нескольких десятков похожих повозок.
Четверо солдат Национальной гвардии осматривали всех проезжающих, проверяя их документы и задавая каверзные вопросы. Неожиданно Жаклин почувствовала, как страх сжимает ей сердце. Может быть, ей все же стоит остаться с гражданином Жюльеном и уехать в Англию, где можно начать новую, счастливую жизнь со своей семьей? Что произойдет, если ее схватят? Ответ был очевиден: ее отправят в Консьержери и наутро казнят. Никола, которому сообщат об ее аресте, обязательно наведается к ней в камеру и получит то, чего так добивался. Ей отрубят голову, а он будет продолжать жить и здравствовать. Неожиданно Жаклин охватила паника. Она не может рисковать, ей нельзя проходить через ворота.
— Гражданин Жюльен, — в ужасе прошептала она, наклоняясь к его уху.
— Замолчите! — зашипел он, едва сдерживая гнев. Если эта идиотка назовет его так при стражниках, то им обоим гарантирована неминуемая смерть. Лучше бы он спрятал ее в повозке, связанную и с кляпом во рту.
— Жан, — поспешила исправиться она.
Он посмотрел на нее и увидел, что она до смерти боится. Такое проявления страха с ее стороны удивило его. Он взял ее руку — ее пальцы были холодными как лед. Жаль, что он не подумал об этом заранее и не купил ей пару перчаток.
— Не бойтесь, мадемуазель, мы хорошо сыграем наши роли. У нас все получится, верьте мне…
Жаклин отдернула руку.
— Я не могу покинуть Париж. — С этими словами она попыталась спрыгнуть с повозки. Жюльен вряд ли рискнет броситься в погоню на глазах у стражников.
Но она ошибалась. Едва ей удалось спустить ноги с повозки, как Жюльен крепко обхватил ее за талию и прижал к себе.
— Вы никуда не пойдете, — приказал он тихим шепотом. Его терпение было на пределе. Как он мог поверить, что эта маленькая аристократка испугается солдат? Она настолько глупа, что не боится никого и ничего. Единственное, что может напугать ее, так это потеря возможности отомстить своему врагу, который, без сомнения, изнасилует ее еще до того, как она успеет что-то понять.
Жаклин снова попыталась высвободиться.
— Послушайте, я сама могу решить, как мне распорядиться своей жизнью.
— Сидите тихо, или нас обоих арестуют. В отличие от вас я умирать не собираюсь. — Он сжал ее с такой силой, что у Жаклин перехватило дыхание. — Еще одна такая выходка, и…
— Нет-нет, прошу вас, это ошибка! — раздался отчаянный крик, который прекратил их потасовку.
Пожилой человек стоял напротив повозки, нагруженной винными бочками; рядом с «ним столпились солдаты, которые, по-видимому, обнаружили что-то в одной из этих бочек. — А ну, вылезай! — крикнул сержант.
Из бочки высунулась голова молодого человека, а затем появился и он сам. Его тут же схватили.
— Итак, друг мой, почему вы решили путешествовать таким необычным способом? — с издевкой спросил сержант.
— Там тихо и спокойно, — ответил юноша, пожимая плечами.
— Ну что же, теперь я могу гарантировать вам тишину и спокойствие на весьма длительный срок.
— Владелец повозки не знал о моем присутствии, — сказал беглец. — Не арестовывайте его, он преданный гражданин Республики.
— Его невиновность еще нужно доказать, — возразил сержант, кивком головы приказывая увести задержанных. — Разбейте остальные бочки.
— Нет! — одновременно закричали старик и молодой человек.
Сержант с улыбкой посмотрел на них:
— Сами скажете, в какой бочке искать?
Лицо несчастного словно окаменело. Он подошел к повозке и постучал по бочке, стоявшей в самой середине.
— Все в порядке, дорогая, — сказал он. — Вылезай.
Из бочки показалась перепуганная женщина. Молодой человек помог ей спуститься и прижал к своей груди.
— Все будет хорошо, — приговаривал он, гладя ее по волосам. — Господь не оставит нас.
— Бога больше нет, гражданин, — рассмеялся сержант, сплевывая себе под ноги. — Или вы об этом не слышали? Увести их, — приказал он.
Жаклин смотрела, как женщина попыталась улыбнуться своему мужу. У них больше не оставалось никаких шансов. Они попытались бежать, но их поймали. Теперь их разлучат, посадят в тюрьму и казнят. Все очень просто.
— Вы должны сделать что-нибудь, — прошептала она.
Гражданин Жюльен смотрел на разыгравшуюся перед ним драму. Его сердце переполнялось бессильным гневом, однако он смог контролировать выражение своего лица, на котором не было написано ничего, кроме праздного любопытства.
— Мадемуазель, что, по-вашему, я должен сделать? — прошептал он. — Может быть, мне подойти к сержанту и сказать ему, что он ошибся? Что та, за кем он охотится, сидит в моей повозке? Или вы думаете, мне стоит наброситься на солдат, убить их и попытаться скрыться не только с вами, но еще и со всей этой компанией?
— Но мы же не можем просто так сидеть и смотреть! — запротестовала Жаклин. — Их убьют!
— Да, — подтвердил он, — убьют. И мы ничем не можем им помочь. Но вы, мадемуазель, будете жить, хотите вы того или нет, поэтому замолчите сейчас же.
Страх заставил Жаклин повиноваться. Она поняла, что слишком долго ждала, и теперь побег невозможен — ей не удастся убежать на глазах у солдат. Ей по-прежнему хотелось убить Никола Бурдона, но для этого нужно было остаться живой и свободной.
— Ваши документы, — раздался голос стражника. Жюльен засунул руку в карман куртки и достал бумаги;
при этом ему пришлось отпустить Жаклин, которая, впрочем, сидела не шелохнувшись.
— Когда вы приехали в Париж, гражданин Пуатье? — спросил солдат, просматривая бумаги.
— Сегодня на рассвете, — ответил Жюльен. — Но день оказался неудачным. Мы продали куда меньше, чем рассчитывали.
Стражник лениво оглядел корзины, затем потыкал саблей в некоторые из них и только после этого вернул документы.
— Видели, как ловко мы их схватили? — спросил он с гордостью.
— Еще бы, — с энтузиазмом откликнулся гражданин Жюльен. — Эти аристократы так и норовят убежать куда-нибудь, не правда ли?
— Каждый день, — ответил солдат, — но только не через мои ворота. У меня прямо-таки нюх на них. Стоит мне взглянуть на возничего, и я сразу могу догадаться, что передо мной паршивый аристократ!
— И как вам это удается? — Гражданин Жюльен был явно заинтересован.
— Во-первых, они ведут себя не как простые люди, — охотно принялся объяснять солдат. — Но даже если им удается принять вид слуги или крестьянина, их выдают руки — белые и холеные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40