Кейн, прищурившись, пристально глядел на Шелли. Чувствовалось, что он изо всех сил старается подавить эмоции, и от этого его глаза отливали каким-то металлическим блеском. От него исходили такая удивительная сила, такая мужественность, что Шелли ощутила какую-то непонятную жажду, для которой не могла подобрать подходящих слов. Это было совершенно новое, неповторимое чувство.
— Что ты, разве может хоть одна женщина на свете заскучать рядом с тобой? — совершенно искренне ответила она. Голос ее был печальным и чуть хрипловатым.
— Если бы моя бывшая жена думала так же… Шелли быстро окинула оценивающим взглядом всю его фигуру — от головы до ног.
— Ну, по крайней мере на твое телосложение ей жаловаться явно не приходилось. Если только она не была невротичкой и вдобавок совершенно слепой.
Кейн внимательно посмотрел на нее. В глазах его читалось явное удивление.
— А что, неужели твой бывший муж был…
— Невротиком? Ну, у мужчин это называется несколько по-иному. Стремление к разнообразию, скажем так.
— А что, он тоже был слепым?
Шелли не стала уточнять у Кейна, что он имеет в виду. Она поняла, что именно.
И она уже знала, что вполне сможет рассказать Кейну всю правду. Ее бывший муж с успехом добился того, что жизнь их превратилась в сплошной кошмар.
— Его не устраивало мое телосложение, — откровенно сказала она и вздрогнула, вспомнив бесконечные унижения и обиды. — Впрочем, он был прав. В «Плей-бой» в качестве фотомодели меня бы не пригласили.
— А чего ему, собственно, не хватало? Больших сисек?
Шелли поморщилась — мог бы все же и выбирать выражения… Высказанный вслух, этот вопрос звучал еще более жестоко, чем в ее сознании. Вопрос, постоянно отравлявший ей жизнь.
— Да, — сказала она.
— Неужели он их мерил и сравнивал? Теперь Шелли не знала, что ему и ответить. Сильные мозолистые пальцы коснулись ее щеки. Шелли сделала беспомощный жест, сожалея о том, что решила бороться с привлекательностью Кейна с помощью голой, ничем не прикрытой правды. Это оказалось таким же бесполезным, как и все остальное.
— Так что же, неужели мерил? — повторил Кейн.
— Не знаю, — холодным, ровным голосом произнесла Шелли. — Во всяком случае, достоинства других женщин всегда интересовали его гораздо больше. Он никогда не упускал возможности провести ночь-другую с теми, кто был не слишком-то разборчив…
— Интересно, — усмехнулся Кейн, но улыбка его была жесткой и злой. — Если так, то он, должно быть, когда-нибудь да наткнется на мою бывшую жену… Да, я бы даже хотел, чтобы она ему попалась — вот уж попортила бы крови! Им явно надо встретиться — пусть Друг на друге и отыгрываются! Удивительная все-таки штука жизнь. Мы с тобой, одинаково чувствительные, ранимые и одинокие, сошлись с мерзавцами, которые только друг друга, по-видимому, и стоят на этой земле. Что скажешь, Шелли?
— Ко всему прочему мы оба были и наивные, как только что вылупившиеся цыплята… — с горечью добавила Шелли, вспоминая свои почти детские мечты.
Какое-то время Кейн молчал. Потом вдруг разразился громким смехом. Он прижал ее к груди и, не переставая смеяться, стал медленно покачивать, успокаивая, будто маленького ребенка.
Больше Шелли была не в силах сопротивляться его нежным, нетребовательным объятиям, как, впрочем, и o его искреннему смеху. Он проникал в нее через те защитные слои, которые она выстроила за долгие годы одиночества. Его смех, ласки, дышащее теплом и нежностью тело совершенно покорили ее, открыли в ней женщину, заставили забыть о разочарованиях, страхах, стыде и унижении…
Поэтому сейчас она просто прижалась к нему так крепко, как только могла, и громко заплакала.
— Даже слезы твои на вкус сладкие, — прошептал ей Кейн.
И по-кошачьи бережно и осторожно он слизнул горячие капельки с ее щек кончиком языка.
— Ох, Кейн, что же я делаю… Что же мы с тобой будем делать? — прошептала она сквозь слезы, чувствуя себя совершенно беззащитной перед этим сильным человеком, укачивающим ее на руках, точно маленькую девочку, человеком, который больше не был для нее чужим.
— Ну, у меня есть на этот счет кое-какие предложения, но, боюсь, они тебя шокируют…
И Кейн посмотрел ей прямо в глаза с удивительно мужской улыбкой, глядя на которую ей снова захотелось разрыдаться. Он рассмеялся — удивительно нежно и тихо.
— Кейн, Кейн, — прошептала Шелли, сжимая его в объятиях, пытаясь теперь укачивать его так же, как всего несколько мгновений назад баюкал ее он. — Я ведь только разочарую тебя, Кейн…
«А потом, — добавила она про себя, — потом ты разочаруешь меня, когда уйдешь, даже не попрощавшись. Путешественник, бродяга… Нет, мы совершенно не подходим друг другу…»
— Твой поцелуй — это единственное, что не разочаровало меня за многие годы, — ответил ей он.
И снова тихонько прикоснулся своими губами к ее, а потом, высунув кончик языка, слизал горячие слезы с ее щек.
— А если я сведу тебя с ума, попробуешь меня на вкус, языком, а? Как я тебя сейчас? — Как смешно это ни звучало, в его вопросе явно слышалась надежда.
Шелли не могла удержаться от смеха — про слезы она и забыла. Она потерлась щекой о его сильную, мускулистую грудь.
— Ты, конечно, известный ренегат, отступник, — сказала она ему, — но по крайней мере очень привлекательный и умный отступник. И еще очень ласковый.
Кейн нежно провел рукой по шее Шелли и чуть приподнял ее голову.
— Знаешь, ты первая, кто обвиняет меня в нежности, — прошептал он. — И мне это очень приятно…
Губами он коснулся ее нежного рта, еще мокрых от слез щек. Потом поцеловал в глаза — на длинных густых ее ресницах дрожали слезы.
— Ты просто удивительная на вкус. — Он все еще ласкал ее.
И вот руки Кейна скользнули вниз, взяв Шелли за ягодицы и прижимая ее к своим бедрам. Только тогда Шелли почувствовала, насколько сильно он возбужден.
— Как бы я хотел сейчас, — прошептал он ей, — Снять с тебя одежду и попробовать тебя всю — всю, абсолютно всю. Еще ни одна женщина никогда не вызывала у меня такого желания.
С этими словами он посмотрел прямо в ее огромные карие глаза и увидел в них не только страх и настороженность, но и зарождающееся желание.
— Я знаю, — просто сказал он ей. — Ты думаешь сейчас, что мы знакомы слишком мало времени. Но я хотел бы, чтобы ты поняла, что ты для меня значишь. И чтобы ты подумала об этом. Я хочу, чтобы у тебя не оставалось никаких сомнений в том, как сильно я тебя хочу. Честное слово, ни одна женщина на свете никогда не возбуждала меня так, как ты. Забудь о том, что этот ублюдок, твой бывший муж, когда-то тебе наговорил. Это все в прошлом. А мы с тобой — в настоящем. И только настоящее — это правда.
Кейн опустил голову. Медленно, осторожно он стал ласкать губы Шелли кончиком языка. А потом еще более усилил чувственный ритм тем, что, соприкасаясь с ней бедрами, стал тихо покачиваться…
После того как прошло первое мгновение шока, она робко, нерешительно ответила ему на поцелуй. Шелли почувствовала, как по всему телу Кейна пробежала дрожь, когда она дотронулась языком до его губ. Одно только осознание того, как сильно она его возбуждает, опьяняло ее, словно глоток хорошего коньяка. Она обняла его за шею и, встав на цыпочки, прижалась к нему всем своим телом — мягким и нежным…
И Кейн почувствовал все эти изменения в ней, почувствовал обещание в ее ласках и прикосновениях.
Хрипло застонав, он поднял руку от бедер, поднося ее к груди Шелли.
В одно мгновение Шелли напряглась и застыла.
— Нет. — Ее голос был резким, словно она хотела выскользнуть из его рук.
— Я ведь не собираюсь затаскивать тебя в спальню, — сказал он, нежно проводя рукой по ее ребрам до талии и назад, лаская ее. — Я просто хотел коснуться тебя…
Шелли быстро схватила его руку.
— Нет!
В ее голосе послышались отчаяние и какой-то панический страх. Она и впрямь казалась до смерти напуганной.
— Что такое, Шелли? — удивленно спросил ее Кейн.
— Послушай, эта часть моего тела вовсе не заслуживает того, чтобы на нее обращали внимание, а уж тем более из-за нее спорили. Прошу тебя, поверь мне на слово…
Голос ее сейчас был таким же ровным, как и тоненькая линия губ.
— По-моему, — сказал Кейн мрачно, — я сейчас слышу не твой голос, а какие-то отголоски прошлого…
— Ты можешь думать все, что угодно, — ответила ему она. — Но я сказала «нет» — значит, нет.
И она, отступив на несколько шагов, освободилась из его объятий.
Конечно, Кепи мог ее удержать, однако не стал этого делать. Он хотел было что-то возразить, но, подумав, промолчал. Глядя на ее напряженное, взволнованное лицо, слыша ее неровное дыхание, он снова вспомнил ощущение мягкого тепла ее груди в своей ладони за мгновение до того, как она выскользнула у него из рук.
— Как ты думаешь, смогу я в ближайшем будущем повидаться где-нибудь с твоим бывшим мужем? — спросил он с отсутствующим видом.
— Ну если только у тебя будут дела во Флориде…
— К сожалению, пока нет… — И Ремингтон взволнованно потер руки. — Хотя, может, и не к сожалению. Иначе я бы непременно врезал ему хорошенько… Ох, прости, Шелли, я хотел сказать, поговорил бы с ним по-мужски.
Слова Кейна, прозвучавшие совершенно спокойно, шокировали Шелли не меньше, чем до этого изумила нежная страстность его поцелуя. А злая, жестокая улыбка, с которой он посмотрел на свои крепкие и сильные руки, тоже отнюдь не способствовала тому, чтобы ее успокоить.
— Кейн? — нерешительно, почти со страхом обратилась она к нему.
Он помолчал, но потом, глубоко вздохнув, сказал:
— Все в порядке, ласка, не волнуйся ни о чем. Просто, когда я вижу совершенно осознанную жестокость, это выводит меня из себя.
— Да, но я не хотела быть ни к кому жестокой! Огромные серые глаза Кейна изумленно расширились, но уже через мгновение их выражение изменилось — они засветились нежностью, точно так же, как малось раньше в один миг зажглись дикой яростью. Кончиком пальца он осторожно провел по ее губам и улыбнулся, почувствовав, какими мягкими становятся они под его прикосновениями.
— Что ты, Шелли, я говорю вовсе не о тебе, а о том подонке, за которым ты была замужем. Он ведь сделал все, что только мог, чтобы так изничтожить твою душу, я же вижу… А знаешь, почему он это делал?
В каком-то немом оцепенении Шелли покачала головой, слушая, как Кейн задает вопрос, мучивший ее саму столько времени.
— Потому, что ты прекрасная, замечательная женщина, тогда как он и на четверть не был мужчиной.
Слезы снова заблестели в глазах Шелли. Она поняла, что еще немного — и она снова разрыдается. А ведь до сегодняшнего дня она не плакала уже несколько лет. Кажется, в последний раз она ревела навзрыд только после последней мерзкой и унизительной попытки бывшего мужа заняться с ней любовью.
— По-моему, — хриплым голосом обратился к ней Кейн, — нам сейчас самое время ехать выбирать обоечно-ковровые образцы. Иначе я ведь могу невзначай позабыть все свои добрые и благопристойные намерения…
Шелли быстро заморгала, смахивая с глаз слезы, и попыталась улыбнуться:
— Ты хочешь сказать, что, если мы не начнем работу прямо сейчас, ты откажешься от намерений заниматься всей этой скучной для тебя работой?
Кейн медленно покачал головой:
— Нет, вовсе не это… Я всего лишь хотел сказать, что, если мы не уйдем сейчас отсюда, я просто повалю тебя вот на этот самый ковер и научу некоторым вещам, которые касаются нас с тобой, но которые ты, по-моему, еще не вполне готова пока принять… к сожалению…
Шелли открыла было рот, чтобы снова сказать ему, что все это только разочарует его, но вовремя спохватилась: ее слова могли только еще больше раздразнить Кейна. Кроме того, он ведь вполне мог принять их за вызов или своего рода приглашение к действию. Или же за то и другое сразу. А она не хотела этого, хотя и почувствовала, как сильно и быстро забилось ее сердце при последних словах Кейна.
«Он ведь прав, — подумала Шелли, — я действительно еще не готова принять его… нас, наши отношения».
И, вспомнив о его бродячей жизни, добавила про себя:
«К тому же у меня с Кейном вообще ничего не получится. Никогда…»
И она, быстро открыв дверь, вышла из его пристанища, которое в ближайшем будущем намеревалась сделать для него настоящим домом.
— Давай на сей раз поедем на моей машине, — предложила она Кейну, когда они вышли. — Я припарковала ее на другой стороне улицы.
— Но я не возражаю против роли твоего шофера, — возразил было Кейн, но она осветила:
Если ты имеешь в виду свой «ягуар», то ты ведь можешь оставлять его в местах общественных стоянок А мотоцикл слишком мал для ковров, красок, обоев и прочей муры, как ты все это называешь. Кроме того, я и сама прекрасно знаю эти места — не забывай, я ведь прожила в этом городе несколько лет. А ты приезжал сюда только время от времени.
Не найдя что ответить, Кейн молча последовал за ней к ее машине. И отнюдь не удивился, увидев, что по улицам Лос-Анджелеса Шелли, оказывается, умеет разъезжать с не меньшей ловкостью и умением, чем обращаться со Сквиззи.
— Кстати, а как насчет мебели? — спросила она, ведя машину. — Собираешься брать напрокат?
— Нет, — решительно ответил он. — Мебель напрокат — это для жилищ. А мне нужен дом, не забывай этого…
— Дом, чтобы ты имел возможность возвращаться в него в любой момент, когда только пожелаешь? — Она старалась говорить спокойно, но, по-видимому, это не слишком-то у нее получалось.
— Да, мне нужен дом, чтобы я мог возвращаться в него, когда только пожелаю, — ответил Ремингтон, не сводя с нее пристального взгляда. — Я ведь глава компании, Шелли. И поэтому могу себе позволить быть там, где мне нравится, и тогда, когда мне это нравится.
— Возвращаться в свой собственный дом и при этом много путешествовать, — задумчиво произнесла Щелли, не отрывая взгляда от дороги. — Что ж, прекрасно тебя понимаю. Ведь наземле так много прекрасных мест, нетронутых, заповедных уголков… Я имею в виду, вдали отсюда…
Кейн с удивлением услышал, как неожиданно смягчился ее голос, когда она произнесла «вдали отсюда», и с удовлетворением улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47