Фаллон смежила глаза и незаметно заснула. Через какое-то время, когда огонь в камине почти совсем догорел, она проснулась от плача сына. Она едва успела открыть глаза, как плач прекратился; Фаллон в полутьме различила Аларика, который держал Робина на руках.
— Кажется, у него характер матери — он не желает смиряться.
Фаллон приняла ребенка из отцовских рук, приложила его к груди и с улыбкой возразила:
— Думаю, характер у него отцовский.
— Нет, леди. Я спокойный. Это ты ведьма. — Он поцеловал Фаллон в лоб. — Я позову мать, чтобы она посидела с тобой.
— Стоит ли? — шепнула она.
— Да, Фаллон. Робину всего лишь один день, и тебе не следует вставать так рано.
Фаллон поймала его руку.
— Пожалуйста, Аларик, останься со мной.
— Фаллон, не надо. Тебе нужен отдых. Я боюсь растревожить тебя.
Некоторое время она молчала, боясь выдать свои чувства. Однако под покровом темноты она решилась и тихо сказала:
— Мой господин, не покидай меня, пожалуйста. Мне тревожно, когда ты не со мной, и спокойно, когда ты лежишь рядом.
Аларик помолчал и затем снова поцеловал ее в лоб.
Она слышала, как он в темноте разделся и лег на кровать рядом с ней. Пока Фаллон кормила Робина, муж нежно обнимал ее.
Фаллон заснула первой. Аларик отнес ребенка в колыбель. Отец смотрел на сына, а сын серьезно наблюдал за отцом.
— Я думаю, что глаза у тебя английские, мой мальчик, — доверительно сказал Аларик сыну. — Жаль, что ты не встретился со своим дедом. Его будут поносить. Нам придется защищать правоту того, что мы сделали здесь. Историки Вильгельма скажут, что Гарольд захватил трон, что он был авантюристом, что он нарушил клятву, данную Вильгельму… Но я скажу тебе, Робин, что он был храбрый и сильный человек. Больше того, он был одним из светлейших умов Англии. Просто какая-то сила, более могучая, чем людская воля, решила судьбу страны. И ты, мой сын, часть этой силы. Я молюсь о том, чтобы ты в один прекрасный день это понял.
Робин внимательно слушал отца, и веки его постепенно тяжелели. Вскоре он погрузился в сон, а Аларик вернулся к спящей Фаллон и нежно обнял ее.
Через некоторое время сон сморил и его.
Первые две недели после рождения сына Фаллон окружало счастье. Эдит была все время рядом, и они вместе ухаживали за малышом.
Когда она впервые после рождения Робина появилась в зале, каждый из рыцарей галантно приветствовал ее. Аларик ревниво наблюдал за этим, после чего торжественно подвел ее столу и усадил рядом с собой. Когда-то Фаллон полагала, что будет предательством памяти отца, если она выйдет замуж за Аларика. Сейчас же она испытывала самые радостные чувства. Отец был прав, отдавая ее Аларику!
— О чем ты думаешь, жена моя?
— Накануне битвы при Гастингсе отец сказал, что я должна обратиться к тебе и просить твоего покровительства, — призналась она. — Но я была слишком гордой. Подумать только, скольких мук мы избежали бы, если бы я последовала слову отца!
Некоторое время он смотрел на нее, затем поцеловал ей руку.
— Если бы ты пришла ко мне просить убежище от имени отца, я был бы связан понятиями о чести и озабочен тем, чтобы никто, в том числе я сам, не покусился на тебя. И у нас сейчас не было бы Робина.
Фаллон улыбнулась и потупила взор. Аларик взял ее за подбородок, поднял лицо, взглянул в голубизну глаз и почувствовал, что у него закружилась голова. Он пока не позволял себе прикасаться к ней, однако желание никогда не покидало его.
— Ты у меня неукротимая гордячка!
— Теперь уже нет. Я думаю о том, как много упустила.
— Не смотри на меня так, жена, — умоляющим тоном сказал он. — Потому что наше время еще не пришло.
Щеки у нее зарделись, и она потянулась за кубком. Их пальцы переплелись. Вспомнив прошлое, она вспыхнула еще сильнее, и оба засмеялись. Он уступил ей кубок и выпил после нее.
Однако у сладостных идиллий тоже бывает конец. Утром прискакал гонец от Вильгельма. На западе поднялся мятеж: некоторые таны объединились с баронами из Уэльса. Аларику было приказано усмирить восставших.
Услышав гонца, Фаллон закричала:
— Ты не должен ехать!
Рыцари обернулись и посмотрели на нее. Гонец удивленно поднял бровь. Аларик сказал сквозь зубы:
— Роже, пусть люди готовятся к выезду.
Фаллон в наступившей тишине сгорбилась и, повернувшись, пошла наверх.
— Фаллон! — позвал Аларик. Она продолжала подниматься. Ругнувшись, он приказал Фальстафу позаботиться о гонце и бросился за женой.
Она сидела у камина с Робином на руках.
— Мadаmе, я изо всех сил стараюсь сдерживаться и обращаться с вами достойно… Фаллон, я сделал тебя женой! Я стремился к миру! Но, Боже милостивый, когда это кончится? Когда прекратится между нами война?
Фаллон покачала головой, и он увидел слезы в ее глазах.
— Когда ты прекратишь воевать против англичан, — сказала она и разрыдалась. Потом внезапно вскочила, прижимая к себе ребенка. — Ты пришел, ты завоевал! Но, оказывается, это не конец! Ты будешь уезжать опять и опять, и я не буду знать покоя! Всякий раз я буду сидеть здесь и думать, нет ли моих братьев среди тех, с кем ты воюешь, не убил ли ты их, не убили ли они тебя… Нет, Аларик! Мы дурачим себя, когда говорим о мире! Не может быть мира между нами!
Робин расплакался. Аларик смотрел на нее с холодной яростью.
— Быть по сему! — сказал он, повернулся и вышел, громко хлопнув дверью.
Фаллон колотила дрожь. Он уезжал, не помирившись с ней. Она рассеянно укачала Робина, не выдержала и побежала за Алариком.
Но было поздно. Всадники покидали двор, когда она спустилась в зал.
Несколько последующих недель тихая радость от общения с сыном сменялась в Фаллон страхом за мужа. Она молилась, чтобы среди тех, с кем он воюет, не оказались ее братья. Она не отдавала себе отчета в том, что ее мать также жила в постоянной тревоге вплоть до того утра, когда Роже Боклар один приехал в деревню.
Фаллон находилась в спальне с Робином, когда услышала, что въехал Роже, усталый и еще не смывший следы баталий. Она торопливо положила малыша в колыбель. Тот заплакал от возмущения, не желая ее отпускать. Быстро поцеловав сына в лоб, Фаллон сбежала вниз. Роже, сняв шлем и принимая из рук Хэмлина кубок с вином, встретился с ее вопрошающим взглядом.
— Роже, что случилось?! А Аларик… Где ваш господин? Что с ним?
— Простите, Фаллон! Я не подумал, что вы не знаете… Аларик цел и невредим. И счастлив сообщить, что ваши братья непричастны к этой истории. Я прискакал сказать, что Аларик скоро прибудет. Бароны Уэльса ушли в свои пределы, страна в безопасности и находится в наших руках. Аларик остался, чтобы навести порядок.
Фаллон облегченно вздохнула. Она услышала шум, обернулась и увидела, как мать падает на пол. Она была в обмороке.
Роже мгновенно оказался возле нее. Они вдвоем подняли Эдит. Ей подали вина, ©на пригубила кубок и еле заметно улыбнулась.
— Слава Богу! — прошептала она. Фаллон не догадывалась о переживаниях матери. Лишь сейчас она поняла, как боялась мать того, что Гален, Аэлфин или Тэм могут пасть от меча норманна.
Как бы то ни было, Фаллон не могла дождаться возвращения мужа. Робин рос здоровым ребенком, и ему было уже шесть месяцев. Она чувствовала, что к ней тоже возвращается здоровье и бодрость, и у нее снова рождалось желание оказаться в объятиях Аларика.
Август был теплый, настоянный ароматами вызревших трав и цветов. Однажды утром Фаллон с Милдред отправилась к ручью, который неподалеку впадал в реку. Там, среди моря цветов, под знойными солнечными лучами она решила вымыть и высушить волосы. Милдред помогла ей раздеться, а Роже Боклар охранял дорогу.
Ручей журчал и журчал по камешкам, а Фаллон с удивлением вспоминала, что раньше избегала прикосновений Аларика. Сейчас же думала о его объятиях с трепетом и с замиранием сердца мечтала о его возвращении. Роберт был сыт, с ним оставалась ее мать, и Фаллон решила воспользоваться досугом и помыться в ручье. Стоя в воде, она подняла волосы навстречу жарким солнечным лучам, испытывая негу и пробуждающееся томление в теле. Фаллон думала, во что она оденется, когда приедет Аларик, и что скажет, чтобы выразить свою любовь к нему. В то же время она понимала, какое недоверие ей придется преодолеть с его стороны.
Если он приедет ночью, размышляла Фаллон, она встретит его в зале. Она оденется в белое и обратится к нему с тихими и ласковыми словами, которые желанны всякому мужчине. Хэмлин держит наготове оленя, которого Роберт привез утром из лесу, а также бочонок отличного вина с юга Франции, которое Аларик особенно любит.
Прошло так много времени. Фаллон дала себе слово, что сделает встречу приятной и радостной. Она будет ласковой, доброжелательной, послушной и, в конце концов, соблазнит его, подумала Фаллон с улыбкой.
Фаллон лелеяла надежду, что ее братья тоже сложат оружие во имя мира, условия которого она заставила себя принять. В то же время ей иногда казалось, что она вот-вот услышит истории о безрассудных храбрецах или таинственных стычках в ночи, в которых мужественные саксы побеждают норманнов. И еще она страстно мечтала о том, чтобы началось возрождение Англии из пепелищ и развалин.
Хрустнула ветка, прервав ее размышления и заставив обернуться.
— Милдред?
Однако Милдред поблизости не было. Фаллон хотела позвать ее, но слова застряли у нее в горле, потому что она увидела перед собой восседающего на Сатане Аларика. Он был с обнаженной головой, и его черные кудри блестели на солнце. На нем была кольчуга, и он казался ослепительным и неукротимым, словно солнце в полуденном небе. Серые глаза его были устремлены на Фаллон. Она поднялась перед ними, нагая, с распущенными волосами; капли стекали по ее телу.
— Аларик! — прошептала она и подумала в отчаянии и смущении, что ее планы соблазнить его при встрече провалились. Но трудно было придумать что-нибудь более соблазнительное, чем то, что он увидел в эту минуту. А вокруг самозабвенно пели птицы, стрекотали кузнечики, и воздух пьяняще благоухал запахами полевых цветов и прогретых солнцем трав.
Аларик еще не видел Фаллон такой обольстительной. Было что-то языческое в этой поднявшейся из ручья красавице с высокими покачивающимися полушариями грудей, на которых алмазно поблескивали капли воды. Талия у Фаллон стала тонкой, как прежде, ноги были длинными и стройными. Перед ним была русалка, которая собиралась выйти на берег, чтобы околдовать его и взять в плен.
Он сошел с коня, прямо в обуви и одежде ступил в ручей и заключил обнаженную красавицу в объятия. Фаллон раскрыла губы, ее язык скользнул внутрь его рта, и она тихонько застонала.
Он целовал ее, сжимал в объятиях и снова отпускал, что-то лихорадочно шепча, а его руки блуждали по его телу. Он вывел ее на берег и лег рядом с ней, полыхая от призывной улыбки и горячего взгляда.
— Твоя кольчуга, — прошептала Фаллон, и он увидел вмятины от кольчуги на ее теле. В одно мгновение он сбросил доспехи и одежду и предстал перед нею обнаженным. Фаллон тревожно схватила его за плечи.
— Здесь Милдред… И Роже…
— Я отправил их домой, — улыбаясь, успокоил ее Аларик. — Поблизости никого нет.
— Я не слышала, как ты подъехал.
— Я знаю… Я говорил с Милдред шепотом. Я хотел понаблюдать за тобой…
— Ой, Аларик…
— Тихо… — Он жадно приник к ее губам. Фаллон со стоном прижалась к нему, отдаваясь ласке и лаская его, в свою очередь. Она звала его, прося о большем, но он легонько укусил ей мочку уха и тихо напомнил, что это их первая любовная игра после рождения сына и что они должны быть осторожны.
— Но я хочу тебя, — возразила она.
— Очень хочешь?
— Да!
— Очень-очень?
— Страшно хочу…
Ее пьянила его задорная, почти мальчишеская улыбка.
— И я тоже, — рука Аларика ласкала ее тело, но он не спешил овладеть ею. Он долго целовал шею, груди, живот и лишь затем вошел в нее.
Нет ничего лучше, сладостнее, справедливее, думала усталая Фаллон, лежа на спине и глядя на солнце. Рука Аларика все еще покоилась на ее обнаженной груди, его ноги лежали поверх ее ног, и она ощущала на щеке его дыхание. Все также неумолчно щебетали птицы, веял легкий ветерок и где-то неподалеку Сатана щипал траву.
Фаллон повернулась и посмотрела в глаза Аларику.
— Я так благодарна тебе, что ты пришел домой живой и невредимый.
Помолчав некоторое время, он спросил:
— Почему?
— Почему? — Она нахмурилась. — Потому что… ты мой муж… Потому что ты отец Робина. Потому что…
— Скажи, Фаллон, а может быть, ты любишь меня?
Улыбка у него была мягкая, задумчивая, и она ответила такой же.
— Скажи, Аларик, а может быть, ты любишь меня?
Он засмеялся, сел рядом. Слово звучало в ней, и ей хотелось закричать на весь мир, что она любит его. Он был теперь ее мужем, отцом ее ребенка, и, что бы там ни было, она любила его.
И пока она боролась с неотступным желанием сказать ему об этом, позади раздался шум.
Ее крик огласил окрестности, но было слишком поздно. Аларик повернулся, и в это время тяжелый дубовый обух топора обрушился на его голову.
Глава 29
Долгое время для нее ничего не существовало, кроме собственного отчаянного крика.
Затем тело Аларика тяжело рухнуло на землю рядом с ней, и она с ужасом увидела перед собой Эрика Улфсона.
— Я обещал прийти за тобой, Фаллон. Я выполнил обещание.
Эрик опустился на колени перед ней, и она поняла, что он намерен взять ее прямо здесь, на берегу ручья, возле тела мужа. Если он это сделает, ей остается только смерть. Она откинула голову назад и снова отчаянно закричала. Мгновенно появилось с полдюжины викингов. Она разобрала несколько фраз и поняла, что они предупреждают Эрика, что он не должен задерживаться здесь.
Эрик встал, а Фаллон попыталась подползти к Аларику, но кто-то оттащил ее за волосы и поставил на ноги. В отчаянии она даже не замечала, что стоит нагая перед Эриком и его людьми.
Ей не приходило в голову, что ее могут изнасиловать. Она в эти мгновения думала лишь об одном. Если Аларик мертв, она тоже умрет.
Кто-то набросил на нее накидку. Она снова откинула голову и ровно, бессмысленно закричала Эрик даже не пытался остановить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55