Если он умрет, я буду вынужден передать вас в руки Вильгельма как отравительницу.
Она рванула свою руку.
— Роже, у меня нет намерения отравить его, — она повернулась и вышла, взяв кожаное ведро у двери. Роже последовал за ней.
Люди Аларика проснулись, все были настороже. Фаллон слышала шепот и ощущала на себе их взгляды, пока шла по двору. Она попросила мальчика из конюшни оседлать ей лошадь.
— Куда вы собираетесь ехать? — спросил ее стоящий рядом Роже.
— На болото! — отрезала она. — Если я пойду туда пешком, вернусь как раз к похоронам.
Роже вскочил на свою лошадь и посадил Фаллон перед собой. Они галопом домчались до болота, где Фаллон искала нужные травы, пока Роже нервно и бдительно наблюдал за ней. Он спешился, и Фаллон видела, что меч его находился в седельной сумке, а не у пояса.
Ей было горько и досадно. Никто не хотел понять, что она защищалась, когда ножом ударила Фальстафа. Никто не хотел признать, что она имеет право защищаться. Ее коробило, что даже Роже, который некогда был ее покорным рабом, мог думать, что она способна отравить человека.
Фаллон быстро вернулась к лошадям и бесшумно вытащила меч. Негромко посвистывали утренние птицы. Было туманно и спокойно. Фаллон подкралась сзади к Роже и приставила острие меча к его спине. Он напрягся, внезапно осознав всю серьезность угрозы.
— Сэр, когда вы сопровождаете такую опасную женщину, как я, вы не должны оставлять оружие без присмотра.
— Перестаньте, Фаллон! — Он стоял прямо, однако голос его чуть дрогнул.
— Повернитесь, Роже, только не спеша, осторожно.
Он повиновался. Фаллон прижала острие меча к его горлу, и Роже побледнел. Затем она отбросила оружие в сторону, и гнев сверкнул в ее глазах.
— Роже, в один прекрасный день я увижу, как вы будете изгнаны из Англии… Из моей страны. Я с радостью сражусь с вами в бою. Но мне претит предательство или хладнокровное убийство, хотя многие из вас заслуживают смерти. Сэр, если бы я желала, я бы уж давно так или иначе убила Аларика… А теперь помогите мне, нам надо торопиться.
Она повернулась и занялась поиском трав и мха. Ей помогал Роже. Когда Фаллон решила, что собрано достаточно, она повернулась к нему.
— Нам нужно возвращаться.
Роже усадил ее на лошадь, и сам сел сзади. Они быстро доскакали до усадьбы и, вбежав в комнату, обнаружили, что Аларик находится все в том же состоянии. Джин и ее старшая сестра Милдред сидели у изголовья и заботливо меняли влажные тряпки. Здесь же нес свою вахту опечаленный Ричард. Рядом находились двое вооруженных людей Аларика. Однако мечи были бессильны против горячки, которая терзала их господина.
Не обращая на них внимания, Фаллон подбросила дров в камин, поставила на огонь котелок с водой, бросила в него травы и стала мешать содержимое. Она услышала, как кто-то шепотом назвал ее ведьмой. Один из стражей — громадный лысый мужчина, который в первый день тащил ее по лестнице, — подошел к Роже и стал горячо убеждать, чтобы он остановил Фаллон, потому что она хочет убить Аларика.
Разогнувшись и отбросив от лица прядь волос, Фаллон посмотрела на мужчин. Ей хотелось сказать это по-английски, но она не решилась, потому что Роже плохо говорил на ее языке и ей было ни к чему, чтобы он почувствовал себя неуверенно.
— Я помогала лучшим королевским лекарям во время битвы у Стэмфордского моста. Там, где война, у людей всегда бывает горячка.
— Это от дурной английской воды! — сердито сказал лысый рыцарь.
Должно быть, Ричард кое-что понял из этой французской фразы, ибо тут же встал на защиту страны.
— Вода здесь хорошая! Аларик заболел потому, что он связался с этой дрянной армией в Дувре!
— Не имеет значения почему, — вмешалась Фаллон. — Я уверена, что этот тан сдерет с меня заживо кожу, если его хозяин не выживет, тем не менее я продолжаю. Не досаждайте мне больше своими дурацкими сказками о ведьмах и демонах. Горячку надо остановить!
Роже шумно дышал, отдавая себе отчет в том, что от него зависит жизнь Аларика. Наконец он шагнул вперед и показал Фаллон, что она может дать Аларику свое снадобье. Ричард наблюдал за ней, и принцесса ободряюще кивнула ему.
— Помоги мне, Ричард, приподнять его.
Она молила Бога, чтобы Аларик не стал сопротивляться, ибо ни она, ни Ричард не могли равняться с ним силой. К счастью, он проявил послушание, и они с Ричардом сумели влить ему в рот отвратительно пахнущее снадобье. Она подумала, что не следует винить рыцаря за его опасения.
Губы Аларика побелели. Мужественные, красивые черты его лица были пепельного цвета… Она сумела приоткрыть ему губы и влить в рот еще несколько капель жидкости.
Она погладила его шею, кивнув Ричарду, пока тот пытался удержать голову Аларика. Аларик проглотил снадобье и задохнулся. Он напрягся, дрожь пробежала по его телу.
— Пей, пей еще! — убеждала его Фаллон. — Пей, это — жизнь.
Вряд ли он слышал ее, но продолжал глотать. Содрогнувшись, он открыл глаза.
— Боже мой! — прохрипел он. — Ведро! Ради Бога, ведро!
Аларик оттолкнул Фаллон и спрыгнул с кровати. Он широко раскрыл глаза, увидев, что комната полна народу. Ругаясь, он бросился к ночному горшку. Здесь его вырвало. Ричард держал наготове воду. Он плеснул себе водой на лицо и голову, и внезапно им снова овладела слабость. Он тяжело обвис, Ричард и Роже подхватили его и отвели к кровати.
Фаллон услышала нечто похожее на шипение. Повернувшись, она увидела, что лысый рыцарь высоко поднял боевой топор. Она вскрикнула, поняв, что на нее сейчас обрушится смертельный удар.
— Стой! — громко скомандовал Роже. — Остановись, приятель!
— Она убила его!
— Нет, ты лучше взгляни сюда!
Рыцарь шагнул вперед. Аларик медленно открыл глаза. Он был в ясном сознании. Он сделал попытку улыбнуться, но глаза его закрылись.
— Видишь, он просто заснул, — глухо сказала Фаллон, еще не пришедшая в себя после потрясения. — Он спит, и его будет тянуть в сон, пока не поправится. Сейчас его надо оставить в покое. Он выживет.
Улыбнувшись лысому рыцарю, она закрыла глаза и горячо поблагодарила Бога за то, что ей удалось сделать все правильно. После этого она опустилась на кровать и потеряла сознание.
Болезнь Аларика длилась почти неделю, в течение которой он едва узнавал окружающих. За это время пришло несколько вестей от герцога, которого тоже свалила горячка. Вильгельм лежал больной в разрушенной башне и раздавал своим людям окрестные деревни.
В Лондоне провозгласили Эдгара Ателинга королем Англии. Услышав эту новость, Вильгельм пришел в бешенство. Однако не было слышно, чтобы английское войско собиралось бросить вызов норманнам.
О коронации пока тоже молчали. Фаллон обо всем узнавала от Джин. После того как заболел Аларик, Фаллон обрела заметно большую свободу. Ей разрешалось спускаться в зал и даже выходить из дома. Она наблюдала за жатвой, видела, как Хат поселился с семьей в Хейзелфорде. Этот громадный сакс, как и некоторые другие беженцы, был занят в строительстве пристроек к усадьбе. Фаллон говорила с его женой, Марлой, которая уверяла ее, что Хат вовсе не жестокий человек, он просто тогда был не в себе.
— В Гастингсе вмешался какой-то рок, — со вздохом добавила Марла. — Хат слишком верил королю, и поражение вызвало у него что-то вроде затемнения разума.
— Я думаю, он решил, что Бог отвернулся от Англии, — сказала Фаллон и проглотила ком в горле, чтобы не разрыдаться при воспоминании об отце. Он и родина были ее болью.
Джин сочувствовала принцессе, однако ближайшей ее подругой стала Марла. Однажды она сказала Фаллон, что не понимает, зачем ей убегать, а когда Фаллон ошеломленно посмотрела на нее, Марла пояснила:
— Я видела, как опустошают и грабят города и деревни… Видела, как молодую красивую девушку насилует дюжина бандитов. Видела, как убивали сопротивляющихся мужчин… Вы — королевская дочь, Аларик — граф и близкий к Вильгельму человек. И если он предложил вам свою любовь и покровительство, вам вряд ли следует это отвергать.
— Вы отдаете Англию, Марла… Я не могу себе этого позволить… Мой отец никогда не отдал бы страну иноземному королю, и я ни перед кем не намерена склонять голову.
— Я не вижу, чтобы с вами незаслуженно сурово обращались, — спокойно сказала Марла, и краска залила щеки Фаллон. Люди Аларика и в самом деле относились сейчас к ней вежливо и уважительно. Конечно, ее держали в поле зрения. Она пользовалась определенной свободой, но кто-то обязательно находился неподалеку от нее. Если она выходила из дома, тут же оказывался нормандский страж. Она мечтала о свободе, но ей следовало проявлять величайшую осторожность. Нужна лошадь, иначе придется до Лондона добираться пешком. Но конюшни тщательно охранялись. Фаллон лихорадочно перебирала планы побега.
Люди могли свободно ездить из деревни в деревню, и Фаллон узнавала от них все необходимое. Население Хейзелфорда росло, беженцев, желающих работать на нового нормандского господина, принимали охотно.
Внезапно Фаллон сжала руки Марлы.
— Марла, поверь мне! Возможно, Хат не может понять это, но мой отец считал своим долгом сражаться, а когда пал, наверно, думал, что так повелел Бог. Но его убили эти люди!.. Аларик — справедливый человек, я знаю его много лет… Но я дочь Гарольда, моя честь велит мне вернуться к своему народу, к братьям, возможно, к тете. Я мечтаю добраться до Лондона, Марла! Ты можешь отправлять и получать послания. Ах, Марла, если бы я могла убежать! Помоги мне!
Марла вздохнула и с грустью посмотрела на Фаллон. Она знала мнение мужа на этот счет.
— Не знаю, смогу ли я вам помочь. Но если будет возможность, постараюсь.
Это был самый лучший ответ, на который Фаллон могла рассчитывать.
Любопытные отношения возникли между Фаллон и Роже. Аларик был еще очень слаб и большее время спал, и всем в Хейзелфорде командовал Роже. Она вспоминала то время, когда он вместе с Алариком приезжал с визитом к ее отцу. Тогда они нравились друг другу. Они были почти ровесниками, и Роже всегда был любезен и галантен с ней.
Постоянно доходили слухи о грабежах, чинимых войском Вильгельма по мере его продвижения в глубь страны. Однажды, заметив, как побледнела Фаллон, услышав подобную весть, Роже заговорил с ней.
— Вильгельм не стремится опустошить страну, Фаллон. Но он идет с огромным войском. Людям надо есть. Поверьте, что ущерб ограничивается лишь маршрутом передвижения. — Поколебавшись, он добавил: — Вильгельм всегда проводил политику опустошения и устрашения. Я видел это в Нормандии, Анжу и Мэне… Если он захочет разрушить Англию, то вся страна станет такой, как Ромни сегодня.
Фаллон насмешливо скривила губы и отвернулась.
— Людям надо есть, и потому они забивают весь скот, грабят усадьбы и торговцев, хватают всех женщин подряд от двенадцати и до восьмидесяти лет.
Роже ничего не ответил. Она часто думала о побеге в эти дни. Ночи она проводила с Алариком, спала у камина, часто поднималась, чтобы убедиться, не требуется ли ее помощь. Но он дышал ровно, и, хотя не просыпался и не разговаривал, Фаллон знала, что он выздоравливает и опасность позади. Иногда, подходя к нему, она думала, насколько он уязвим во сне. Он привык командовать, и это отражалось на его лице. Он казался властным и уверенным. Даже сейчас сила проглядывала в нем, когда он пробуждался.
Сама себе в том не признаваясь, Фаллон восхищалась его сильным стройным телом.
Он воевал, а красота в нем ждала, подумала она и закусила губу, ибо за этим последовала мысль, которой она испугалась. Она быстро отодвинулась от Аларика и обрадовалась, когда пришел Ричард, чтобы сменить ее.
Первого ноября Аларик открыл глаза и посмотрел на Фаллон — посмотрел в полном смысле этого слова. Она чинила сорочку, но почувствовала его взгляд и замерла.
— Ты не убежала. — Шепот его был хриплый, прерывистый. Фаллон покачала головой. — А почему? — спросил он. Она не ответила. Аларик улыбнулся и закрыл глаза.
Фаллон встрепенулась, отложила шитье, переплела пальцы рук и посмотрела на него.
— Я не хотела, чтобы ты умер от горячки, — сказала она.
Он снова открыл глаза. На его губах играла еле заметная улыбка, но глаза были серьезны.
— Спасибо.
— Не надо меня благодарить. Когда-нибудь храбрый сакс пронзит тебе сердце, и я обрадуюсь этому.
— У этого сакса есть имя?
— Нет, мой господин, но не может быть сомнения, что тебя и твоих захватчиков ждет этот удел.
— Ты все продолжаешь жить в фантазиях, — сказал он сухо. Он попробовал подняться, но, видимо, не смог. Скрипнув зубами, он прижал пальцы к вискам, затем со вздохом снова лег на спину. — Сколько я здесь пролежал?
— Неделю.
— Неделю?! — Потрясенный услышанным, он снова попытался встать. Фаллон сняла с колен шитье и поднялась. Что-то пугающее было в сосредоточенности и решимости, которые отразились в его лице. Бисеринки пота выступили у него на лбу, однако ему удалось сесть в кровати. Плечи у него бессильно опустились, дыхание стало хриплым и неровным. — Господи Иисусе, — пробормотал он. — Оказывается, эта горячка собирает тяжелую дань.
Он снова бросил на Фаллон взгляд.
— Выходит, та дрянь, что ты мне дала и которая воняла дерьмом, а на вкус была и того хуже, не была ядом.
— Конечно.
— Еще раз спасибо.
— Еще раз не за что. Я лечила тебя только потому, что иначе твой лысый приятель задал бы мне головомойку.
Аларик снова засмеялся, на сей раз уже погромче.
— Ролло. — Его глаза с любопытством смотрели на нее, сам он продолжал улыбаться. — Ролло наполовину язычник. Он швед, викинг. Он считает, что мы, норманны, тоже викинги, но ты не стала бы этого утверждать, если бы видела, как мы строим корабли… Ролло с самого начала был убежден, что ты ведьма… Он говорит, что ты слишком красива, чтобы быть простой смертной, и что тебя нужно вернуть в царство тьмы, откуда ты пришла.
— Скажи ему, что я саксонская женщина, а не ведьма.
— А это не одно и то же?
— Похоже, ты вполне выздоровел, — пробормотала Фаллон и, повернувшись, собралась уходить.
— Фаллон!
В его голосе послышались властные нотки, которых она как будто не услышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55