Она встревожилась и, торопливо спустившись со ступенек, подошла к мужу.— Это был посланец, не так ли? От кого он привез новости? От короля Джона? Или барон Гуд прислал новое письмо?Ее тревога успела перейти в ужас, но Габриэль успокоил ее.— Он привез хорошие новости, жена. Он привез послание от вашей матери.Она схватила Габриэля за руку:— Мама больна?Он не любил, когда она пугалась, и поспешил все объяснить.— Нет. По крайней мере, об этом ничего не известно. Но ведь она не могла бы приехать сюда, если бы была нездорова, не так ли?— Так мама едет сюда?! — закричала Джоанна.Он был поражен. Его жена была близка к обмороку.— Разве эта новость не радует вас?— Мне нужно присесть.Она бессильно опустилась на стул. Габриэль подошел к ней.— Отвечайте мне, жена. Если эта новость не радует вас, то я пошлю Колума догнать посланца и передать ему наш отказ.Она вскочила.— Вы этого не сделаете. Я хочу повидаться с мамой.— Тогда, ради Бога, скажите, что с вами такое происходит? Почему вы ведете себя так, словно получили скверные новости?Она не обратила на слова мужа ни малейшего внимания. Мысли вихрем проносились у нее в голове. Ей необходимо привести в порядок свои домашние дела. Прежде всего нужно вымыть Дамфриса. Остается ли у нее время, чтобы хоть как-то выдрессировать волкодава? Джоанна не собиралась позволять псу рычать на ее маму.Габриэль схватил жену за плечи и потребовал, чтобы она ответила ему. Она попросила его повторить вопрос.— Так почему же вы вели себя так, словно это плохая новость, жена?— Это замечательная новость, — возразила она и посмотрела на него так, словно сомневалась, в своем ли он уме. — Я не видела маму больше четырех лет, Габриэль. Это будет радостная встреча.— Тогда что же вас так встревожило?Она сняла его руки со своих плеч и начала вышагивать перед камином.— Прежде чем она приедет сюда, нужно слишком многое сделать, — объявила она. — Дамфриса следует вымыть. А башню вычистить от чердака до погреба. К тому же я не хочу, чтобы ваш любимчик рычал на мою маму, Габриэль. Я выучу его кое-каким манерам. О Господи, манеры! — Она повернулась кругом и посмотрела на мужа. — Маклоринцы вообще не имеют понятия о манерах.При последних словах она едва не заплакала. Габриэль не знал, смеяться ему или огорчаться. Все же он улыбнулся. В ответ нахмурилась она.— Я не позволю, чтобы мою маму обижали.— Никто и не собирается обижать ее, жена. Она недоверчиво фыркнула.— И я не хочу ее разочаровать. Она учила меня быть доброй женой. — Уперев руки в бока, она ждала, но ее муж медлил. — Ну? — требовательно спросила она.Он вздохнул:— Что «ну»?— Я ждала, что вы назовете меня доброй женой! — В ее словах звучала сильная обида.— Правда, правда, — успокоил ее он. — Вы добрая жена.Она покачала головой.— Нет, не добрая, — призналась она.Он поднял глаза к потолку. Он не понимал, чего она хочет от него. Однако догадывался, что она скажет ему об этом, когда придет в себя, и терпеливо ждал.— Я не слишком хорошо выполняла свой долг. Однако все это в прошлом. Я начну учить ваших людей надлежащим манерам сегодня же за обедом.— Но Джоанна, — начал он предостерегающе. — Мои люди…— Не вмешивайтесь, Габриэль. Вам не следует тревожиться. Ваши солдаты послушают меня. Вы будете дома к обеду?Этот вопрос удивил его. Ведь он дома, черт возьми, а обед должен был быть подан уже через несколько минут. Возможно, она не понимает, сколько сейчас времени из-за того, что слишком взволнована.— Сегодня я дома, — сказал он ей. — А обед… Она не дала ему закончить.— Вы должны уехать.— Что?— Чтобы привезти Алекса, супруг мой. Я была очень терпелива с вами, — прибавила она, видя, что он начал хмуриться. — Но ваш сын должен быть дома, когда сюда приедет мама. Вероятно, Алекса тоже нужно выкупать. Я вымою его в ручье, как Дамфриса. Один Бог знает, какие манеры у вашего сына. Вероятно, никаких. — Она вздохнула. — Поезжайте и привезите его.Она попыталась уйти из залы, отдав ему это последнее распоряжение. Но он вовремя перехватил ее и заставил повернуться, чтобы посмотреть на него.— Вы не должны приказывать мне, жена.— Не могу поверить, что вы воспользовались этим удобным случаем для того, чтобы сказать грубость, супруг мой. Сегодня у меня нет времени задабривать вас. У меня есть более важные дела. Я хочу, чтобы Алекс был дома. Или вы желаете опозорить меня перед мамой?Казалось, она пришла в ужас от этой мысли. Габриэль громко вздохнул. Он едва помнил собственную мать и поэтому не мог понять, почему Джоанна пришла в такое волнение из-за предстоящего визита. Но он хотел, чтобы его жена была счастлива. И решил откровенно сказать ей, в чем дело.— Алекс останется со своей родней до тех пор…— Об укреплении стены я уже слышала, — прервала она его.— Есть и другая причина, жена.— Какая же?— Я не хочу брать его сюда, пока маклоринцы и макбейнцы не покончат со своими противоречиями. Я не хочу, чтобы Алекс страдал от какого-нибудь… пренебрежения.Она замерла и поглядела на него с недоверием.— Почему же кто-то может пренебрежительно отнестись к Алексу? Ведь он ваш сын, не так ли?— Возможно.— Но вы признали его своим сыном и вы не можете изменить своего слова. Алекс верит, что вы его отец, Габриэль…Он зажал ей рот рукой, чтобы она не поучала его. Он был полон нежности к ней, ибо ему стало ясно, что его доброй жене никогда не придет в голову отказать Алексу в праве занимать место среди их домашних. Да, с ней требовалось ласковое обращение.Она отказалась понимать, почему он держал мальчика подальше отсюда. Габриэль сел на стул и посадил ее к себе на колени.Она тут же заробела. Она не привыкла сидеть у мужа на коленях. Кто угодно мог войти и увидеть их вместе. Но тут же отбросила эту тревогу. Почему ее должно заботить то, что могут подумать остальные? Ведь Габриэль ее муж, и он был вправе посадить ее к себе на колени. И ей это нравилось.Правду сказать, она привязалась к нему, а ведь совсем недавно она не могла вообразить, что такое возможно.— Перестаньте грезить наяву, — приказал Габриэль, заметив выражение ее лица: она словно дремала, уставившись широко открытыми глазами в пространство. — Я хочу кое-что вам объяснить.— Да, супруг мой?Она обвила руки вокруг его шеи и начала поглаживать его кожу. Он велел ей остановиться, но она не послушалась. Нахмурившись, он продолжал.— Когда маклоринцы попали в отчаянное положение из-за того, что у них не было вождя в битве с англичанами, они послали своих воинов ко мне.Она кивнула, хотя не могла понять, почему Габриэль рассказывает ей о том, что она уже знала. Но она продолжала слушать, не могла же она заявить ему, что уже знает, каким образом он стал лаэрдом. Николас объяснил ей здешнюю ситуацию, а отец Мак-Кечни с удовольствием дополнил картину многими подробностями.Габриэль впервые сам решил поделиться с нею своими заботами. Понимал он это или нет, но таким образом он вовлекал ее в свою жизнь.— Пожалуйста, продолжайте, — попросила она.— Когда бой был окончен и англичане больше не представляли собой угрозы, маклоринцы были рады провозгласить меня своим вождем. Конечно, у них не было выбора, — прибавил он. — Но моих людей они не приняли так же легко, как меня.— Разве макбейнцы не воевали вместе с маклоринцами против англичан?— Воевали.— Тогда почему же маклоринцы так неблагодарны? Разве они забыли об этом?Габриэль покачал головой.— Не все макбейнцы могли воевать. Например, Огги. Он уже стар для сражений. Я думал, пройдет время, и маклоринцы приноровятся жить рядом с макбейнцами, но теперь я понимаю, что этого не произойдет. Мое терпение иссякло, жена. Мои люди должны выучиться ладить друг с другом и работать вместе. В противном случае они узнают, что значит, когда я недоволен.К тому моменту, когда он заканчивал свои объяснения, он уже рычал точь-в-точь как Дамфрис. Она погладила его шею.— А что происходит, когда вы бываете недовольны? Он пожал плечами.— Обычно я кого-нибудь убиваю.Она была уверена, что он шутит, и улыбнулась:— Я не позволю затевать драку в своем доме, супруг мой. Вы должны будете совершать убийства где-нибудь в другом месте.Он был ошеломлен тем, что Джоанна только что назвала башню своим домом. Это было впервые. До этого момента она всегда называла башню его владением. И такая отчужденность смутно беспокоила его.— Так это ваш дом?— Да, — ответила она. — А разве нет?— Ваш, — согласился он. — Я хочу, Джоанна, чтобы вы были счастливы здесь.Он удивлялся своему собственному признанию, и это слышалось в его голосе. Она же не могла сдержаться, ей было не по себе от этого.— В вашем голосе звучит удивление, — сказала она и подумала: «Господи, какие же у него прекрасные глаза». Она поняла, что могла бы любоваться мужем весь день и ей бы это не наскучило.— Я и вправду удивлен, — признался он.В тот же миг ему захотелось поцеловать ее. Ее губы были чертовски соблазнительны. И глаза. Глаза самого чистого голубого цвета, какой он когда-либо видел. Черт возьми, ему нравилось, когда она сердилась на него. Он покачал головой, дивясь своему открытию, ведь он знал, что жены никогда не должны выказывать мужьям свое недовольство… Разве не так?— Бывает, что мужьям хочется видеть своих жен счастливыми, — вслух размышляла Джоанна. — Мой отец наверняка хотел, чтобы мама была счастлива.— А чего хотела ваша мать?— Любить отца, — ответила она.— А чего хотите вы?Она покачала головой. Она не собиралась говорить ему, что хочет любить его. Такое заявление сделало бы ее уязвимой… Разве не так?— Я знаю, чего вы хотите. — Она попыталась отвлечь его внимание от ее чувств. — Чтобы я вечерами, сидя у огня, шила, а днем отдыхала. Вот чего вы хотите.Он почувствовал, что она напряглась. И теперь она не гладила его шею. Она дергала его за волосы. Он потянулся, завладел ее рукой и положил ее на колени.— О, я ведь забыла еще одно, — сорвалось у нее с языка. — Вы бы хотели, чтобы я знала свое место. Ведь так?— Не шутите со мной, жена. Я в неподходящем настроении.Она не шутила с ним. Но ей не хотелось разжигать его гнев. Ей хотелось, чтобы он оставался в хорошем настроении и позволил бы ей идти своей дорогой.— Есть много способов чистить рыбу, — произнесла она.Он не понял, при чем здесь рыба. К тому же он думал, что она и сама не понимает этого. И не стал ничего спрашивать.— Полагаю, пройдет время, и мы привыкнем друг к другу, — сказал он.— Вы говорите о нас с вами точь-в-точь как о маклоринцах и макбейнцах, — возразила она. — Разве вы уже не привыкаете ко мне?— Это требует больше времени, чем я надеялся.Он поддразнивал ее. Джоанна попыталась не показать, как она расстроилась. Но ее выдали глаза, они стали цвета синего огня.— У меня нет большого опыта по части брака, — напомнил он ей.— А у меня есть! — выпалила она. Он покачал головой:— Вы не были замужем. Вас держали в рабстве. А это не одно и то же.Она не стала спорить. Ее и впрямь держали в рабстве. Однако она не собиралась задерживаться на своем прошлом.— И какое же отношение имеет мой первый брак к тому вопросу, который мы обсуждаем?— А что мы обсуждаем?— Вопрос об Алексе, — запинаясь, сказала она. — Я же объяснила вам, что всегда найдется много способов почистить рыбу. Разве вы не поняли?— Как, Бога ради, я могу это понять? Здесь никто не чистит рыбу.Она поначалу решила, что он просто делает вид, что не понял этой мудрой пословицы. Но он и в самом деле ничего не уяснил.— Я хотела сказать, что можно по-разному добиваться цели, — пояснила она. — Я, например, не могу силой заставить маклоринцев изменить свое поведение. Я найду для этого другие способы.Наконец-то до него дошла ее мысль, и она тут же ринулась вперед.— Вы просили меня доверять вам. Помнится, вы даже приказали мне это. А теперь я обращаюсь к вам с тем же требованием. Доверьте мне заботу об Алексе. Пожалуйста, привезите ею домой.Он не мог отказать ей.— Ну хорошо, — согласился он со вздохом. — Я привезу его послезавтра, но он приедет сюда ненадолго. Если все пойдет хорошо, он останется. В противном случае…— Все пойдет хорошо.— Я не позволю подвергать его опасности.— Нет, конечно нет.Она попыталась соскользнуть с его колен. Он задержал ее, прижав к себе.— Джоанна?— Да?— Так вы доверяете мне?Она целую минуту смотрела ему в глаза, и Габриэлю показалось, что она раздумывает над его вопросом, прежде чем ответить. Это раздражало его. Ведь они женаты уже больше трех месяцев, разве этого недостаточно, чтобы выучиться доверять ему?— Мне не нравятся ваши колебания, — буркнул он.Казалось, ее нисколько не потревожило это замечание. Она коснулась рукой его лица.— Пожалуй доверяю, — прошептала она. — Да, Габриэль, я доверяю вам.Она подалась к нему и поцеловала его. Удивление, прозвучавшее в ее голосе, вкупе с этим знаком нежности вызвало его улыбку.— А вы доверяете мне?Он едва не расхохотался, но вовремя спохватился, сообразив, что она спрашивает совершенно серьезно.— Воин никому не доверяет, Джоанна. Кроме как своему лаэрду, конечно.— Но мужья должны доверять женам, не так ли?— Я не думаю, что это необходимо. — Он потер подбородок. — Пожалуй, это было бы глупо.— Габриэль?— Да?— Вы приводите меня в отчаяние.— Извините, миледи, — сказала появившаяся в дверях Хильда. — Не уделите ли вы мне минутку?Джоанна соскочила с колен мужа. Ее щеки пылали, когда она повернулась к кухарке, приглашая ее войти в зал.— А кто остался с Клэр? — спросила она.— С ней сейчас отец Мак-Кечни, — ответила Хильда. — Она пожелала поговорить с ним.Джоанна кивнула. Габриэль поднялся:— Почему вы не сказали мне, что она очнулась? Не выслушав ее ответа, он пошел вверх по лестнице.Джоанна поспешила следом.— Я обещала ей, что она может остаться здесь! — прокричала она вслед мужу.Но он не ответил. Оттолкнув с дороги Дамфриса, она бросилась за ним.— Что вы собираетесь предпринять? — Она требовала ответа.— Я только хочу поговорить с ней, Джоанна. Вам не следует беспокоиться.— Она еще слаба идя длинных разговоров, супруг мой, и, возможно, исповедуется отцу Мак-Кечни. Вы не должны мешать исповеди.Священник открывал дверь комнаты как раз в тот момент, когда Габриэль подошел к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51