— Вам легче принять ее, — попытался объясниться Кит. — Но маклоринцы не так забывчивы. Вспомни, что ее первый муж разрушил все, что они с таким трудом построили. Они не могут сразу забыть об этом.Колум покачал головой:— Нагорцы никогда ничего не забывают. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.— Значит, могут простить, — уточнял Кит.— Она не имеет никакого отношения к тому, что здесь происходило. И потому не нуждается ни в каком прощении. Напомни женщинам эту святую правду.Кит кивнул в знак согласия. Однако он думал, что вряд ли его напоминание урезонит женщин. Они были настроены против нее, и он понятия не имел, что может заставить их изменить свое отношение.Оба воина провожали взглядами своего лаэрда и его супругу, пока те не скрылись за холмом.Габриэль и Джоанна были теперь совсем одни, а он все шел и шел. Он хотел совсем успокоиться, прежде чем заговорит с ней.Наконец он остановился и посмотрел на нее. Она не подняла глаз и пыталась отнять у него свою руку. Но он не позволил этого.— Вы нанесли мне серьезное оскорбление, предположив, что я ударю вас.Она глядела на него расширенными от удивления глазами. Вид у него был такой свирепый, что, казалось, он может убить кого угодно.— Неужели вы ничего не можете сказать мне, жена?— Я помешала вашим занятиям.— Да, помешали!— По моей вине ваш солдат чуть не поранил меня. — Да!— И мне показалось, что вы очень рассердились.— Я и рассердился!— Габриэль, почему вы кричите? Он вздохнул.— Я люблю кричать.— Я вижу.— Я думал, что пройдет время и вы станете доверять мне. Но теперь я требую, чтобы вы доверились мне прямо сейчас, с этой минуты.В его устах это звучало так просто.— Я думаю, что это невозможно, милорд. Доверие надо заслужить.— Тогда предположите, что я уже заслужил его, — приказал он. — Скажите, что вы доверяете мне, и решите это для себя, черт возьми! — Но он знал, что требует невозможного. — Ни одному здешнему мужчине не позволяется бить свою жену, — терпеливо втолковывал он ей: — Только трус может дурно обходиться с женщиной, Джоанна. А среди нагорцев нет трусов. Вы можете ничего и никого не бояться здесь. Я прощаю вам оскорбление, поскольку вы не понимали, что говорили. Но впредь я не буду таким снисходительным. Хорошенько запомните это.Она с любопытством смотрела на него.— А если в будущем я снова оскорблю вас? Что вы сделаете тогда?Он не имел об этом ни малейшего представления, да и не собирался его иметь.— Такого больше не случится.Джоанна кивнула. Она хотела было повернуться, чтобы опять возвратиться во двор, но затем передумала.Ее супруг заслуживал того, чтобы попросить у него прощения.— Иногда я действую прежде, чем обдумаю свои действия. Вы понимаете, милорд? Наверное, это происходит помимо моей воли. Я действительно постараюсь доверять вам и благодарю вас за ваше терпение.Он догадался, что ей тяжело далось это признание, по тому, как она сжимала и разжимала руки.— Я и сама не понимаю, почему я готовлюсь к худшему, — озадаченно проговорила она. — Я никогда бы не вышла замуж, если бы полагала, что вы будете дурно со мной обходиться; и все же мне кажется, что есть какая-то частичка во мне, которая никак не может в это поверить.— Вы доставили мне удовольствие, Джоанна.— Я?Он улыбнулся, услышав изумление в ее голосе.— Вы, — подтвердил он. — Я знаю, что это признание вам тяжело далось. Итак, куда же вы думали путь держать, когда кинулись под пику? — Он хотел изменить тему, чтобы его жена успокоилась.— Я искала Алекса. Я думала, что мы могли бы с ним прогуляться по лугу и осмотреть эти владения.— Но я ведь распорядился, чтобы вы отдохнули.— Я и собиралась только спокойно погулять. Габриэль, взгляните, там позади вас какой-то человек ползет на четвереньках.Она сообщила это шепотом и придвинулась ближе к мужу. Он даже не обернулся. Ему не нужно было оборачиваться.— Это Огги, — объяснил он.— А что он делает?— Роет ямы.— Зачем?— Он забивает посохом камни в эти ямы. Это игра, которой он забавляется.— Он что, полоумный? — спросила она тихо, чтобы старик не расслышал ее.— Не обижайте его. Оставьте его в покое. Он заслужил отдых.Муж взял ее за руку и начал подниматься обратно на холм. Джоанна продолжала оглядываться через плечо на человека, который ползал по лугу на четвереньках.— Он из макбейновского клана, — заметила она. — На нем ваш плед.— Наш плед, — поправил ее муж. — Огги один из нас, Джоанна. Алекса здесь нет. Сегодня рано утром я отправил его в семью брата его матери.— И сколько он пробудет там?— Пока мы не закончим укреплять стену. Когда все будет завершено, Алекс вернется домой.— И когда это будет? Сыну нужен отец, Габриэль.— Я знаю свои обязанности, жена. Вам не следует учить меня.— Но могу же я высказывать свое мнение, — возразила она.Он пожал плечами.— И вы уже начали укреплять эту стену? — спросила она.— Она уже наполовину укреплена.— Тогда сколько еще…— Еще несколько месяцев. Джоанна. — Он нахмурился. — Я не хочу, чтобы вы гуляли по холмам без надлежащего сопровождения. Это слишком опасно.— Слишком опасно для всех женщин или только для меня?Он промолчал. Тогда она ответила себе сама и постаралась сдержать раздражение:— Объясните мне, что это за опасности.— Нет.— Почему нет?— У меня нет на это времени. Просто следуйте моим распоряжениям, и мы вполне поладим.— Конечно, мы поладим, если я буду во всем вам подчиняться, — пробормотала она. — Честно сказать, Габриэль, я не думаю…— А лошади у вас отменные.— Что вы сказали?— Та шестерка лошадей, которую вы мне подарили, она отменная.Джоанна вздохнула:— Мы уже закончили обсуждать мое послушание?— Да.Она засмеялась.Он тоже усмехнулся:— Вам следовало бы делать это чаще.— Делать — что?— Смеяться.Когда они подошли к воротам, поведение Габриэля совершенно изменилось. Его лицо посуровело. Она подумала, что эта суровость предназначена для окружающих их зрителей. За ними наблюдали все солдаты.— Габриэль?— Да? — Его голос звучал нетерпеливо.— Могу ли я теперь высказать свое мнение?— Какое мнение?— Использовать двор для таких опасных военных упражнений — безумие.Он покачал головой:— Они не были опасны вплоть до сегодняшнего утра. Я хочу, чтобы вы мне кое-что обещали.— Да?— Никогда не грозите мне тем, что покинете мои владения.Его требовательный тон удивил ее.— Обещаю, — ответила она.— Я никогда не позволю вам уехать. И вы понимаете это, правда?Он удалился, не дожидаясь ответа. Джоанна некоторое время наблюдала за мужем, который присоединился к солдатам.Она раздумывала над его поведением Николас сказал ей, что лаэрд хочет жениться на ней, чтобы закрепить за собой эту землю. Но Габриэль вел себя так, словно не только эта земля, но она сама по себе тоже имела для него значение.Она хотела бы, чтобы так и было на самом деле.Габриэль заговорил с Колумом. Тот взглянул в сторону Джоанны, кивнул и направился прямо к ней. Она не стала дожидаться солдата, чтобы узнать, какой приказ ее супруг отдал своему первому командиру, и быстро сбежала с холма на луг. Она хотела выяснить, что это за макбейновский солдат по имени Огги, игра для которого — рыть ямы в земле.Голову этого пожилого мужчины покрывали остатки седых волос. Он выпрямился, когда она окликнула его. Глубокие борозды возле рта и глаз говорили о его возрасте — ему было не меньше пятидесяти лет, а то и больше. Но у него были прекрасные белые зубы, красивые карие глаза и теплая привлекательная улыбка.Джоанна сделала быстрый реверанс и отважно нырнула в гэльский язык.Он зажмурился и сморщился, как от острой боли:— Вы совсем исковеркали наш прекрасный язык, дитя.Огги говорил быстро, и Джоанна не поняла ни слова. Он был вынужден повторить свое обидное замечание три раза, прежде чем до нее дошел его смысл.— Пожалуйста, скажите мне, сэр, какие слова я неправильно выговариваю.— Вы немного исковеркали каждое.— Я бы хотела выучить этот язык, — заявила она, не обращая внимания на комическое выражение ужаса на лице Огги.— Для англичанки потребуется слишком много усердия, чтобы добиться беглости, — сказал он. — Вы должны будете сосредоточиться. А я не верю, что вы, англичане, на это способны.Джоанна не поняла и половины из того, что он говорил. Огги драматически хлопнул себя по лбу:— Клянусь всеми святыми, дитя, вы не понимаете ни слова из того, что я вам говорю.Он прочистил горло и заговорил опять, но теперь уже по-французски. Джоанна была поражена его безупречным выговором.— Я вижу, вы удивлены. Так вы считали меня простаком?Она хотела возразить, но передумала и честно призналась:— Вы ползали здесь на четвереньках, рыли ямы. И мне показалось, что вы немного…— Чокнутый?Она кивнула.— Извините, сэр. Но когда же вы выучились говорить…— С тех пор уже прошли годы и годы, — вздохнул он. — Так чего же вы хотели, прерывая меня на середине игры?— Я хотела узнать, что это за игра. Зачем вы роете ямки?— Потому что их никто не выроет за меня. — И он весело засмеялся своей собственной шутке.— Но для чего? — настаивала она.— Для моей игры требуется вырыть в земле ямки, куда будут попадать камни, если я сумею хорошо прицелиться. Я пользуюсь своим посохом как клюшкой и ударяю им по этим круглым камням. Не хотите ли попробовать? Это игра у меня в крови. Возможно, вас тоже охватит лихорадка азарта, девушка.Огги взял ее за руку и потащил туда, где он оставил свой посох. Он показал ей, как следует держать эту деревянную палку и как при этом ставить ноги.— А теперь ударьте хорошенько по камню. Ваша цель — ямка, она прямо перед вами.Ей было немного не по себе. Огги и впрямь казался слегка сумасшедшим. Но он безусловно был и джентльменом, а то, что она проявила интерес к его занятию, кажется, порадовало его. И потому, не желая задевать его чувства, она стукнула по камню. Тот покатился к краю ямки, чуть качнулся на нем и упал вниз.Ей тут же захотелось попробовать еще раз. Огги сиял от удовольствия.— У вас начинается лихорадка, — убежденно заявил он.— Как называется эта игра? — спросила она, становясь на колени, чтобы достать свой камешек. Затем она возвратилась назад, чтобы встать в первоначальную позицию, и, пытаясь вспомнить правильное положение, ожидала ответа Огги.— У этой игры нет названия, но она возникла в давние времена. Когда вы освоите ее на близком расстоянии, девушка, я возьму вас с собою на гребень холма, и вы попытаетесь играть с приличной дистанции. Тогда вы наберете для нее свои собственные камни. Лучше, конечно, те, что покруглее.При второй попытке Джоанна промахнулась. Огги сказал ей, что она была недостаточно внимательна. Конечно, она должна была попробовать еще раз. Она так стремилась сделать ему приятное и попасть в ямку, что и не заметила, как они перешли на гэльский.Почти весь день она провела с Огги. Колум, очевидно, наблюдал за нею. Он то и дело появлялся на вершине холма, желая удостовериться, что она на месте, на лугу.И отходил от греха подальше. Через несколько часов Огги объявил перерыв и пригласил ее на противоположную сторону луга, где он оставил свои съестные припасы. Опускаясь на землю, он закряхтел и оперся на ее руку. Потом пригласил ее сесть возле него и вручил ей кожаную флягу.— Я должен предложить вам угощение, дитя, — заявил он. — Это uisgebreatha.— Дух жизни, — перевела она.— Нет. Это вода жизни, девушка. У меня есть особый заварной чайничек, который я сделал для себя по образцу, изученному во владениях Мак-Кея. Наш лаэрд позволил мне взять его с собой, когда мы шли к маклоринцам. Мы все отверженные, знаете ли, все и каждый. Я сам был из клана Маклида, прежде чем препоручил себя Мак-Бейну.Джоанна заинтересовалась его рассказом.— Отверженные? Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр.— Все мы были выброшены из своих кланов, по разным причинам. Судьба вашего супруга была решена в тот день, когда он родился бастардом. Когда все мы стали мужчинами, он собрал нас вместе и обучил так, что и самые юные стали превосходными воинами. Конечно же, у каждого из нас есть свой талант. Мой талант можно попробовать сразу, без промедления.Было бы грубостью отказаться. Джоанна подняла флягу, вытащила пробку, сделала маленький глоток, и ей показалось, что она хлебнула жидкого огня. Сначала она задохнулась, потом закашлялась. Огги пришел в восторг. Для начала он хлопнул себя по коленям, а потом ребром ладони стал стучать по ее спине, чтобы помочь ей отдышаться.— А ведь это прекрасная вещь, не так ли?Она могла только кивнуть в знак согласия.— Теперь идите домой, дитя, — распорядился он. — Лаэрд Мак-Бейн удивится, где это вы пропадаете.Джоанна поднялась и предложила свою руку Огги, чтобы помочь ему.— Спасибо вам за прекрасный день, Огги. Старик улыбнулся:— Вы уже переняли мое произношение, дитя. Это мне нравится. Вы ведь умница, не так ли? В ваших жилах должна течь хотя бы капля нашей крови.Она поняла, что он поддразнивает ее, поклонилась и собралась уйти. Но прежде спросила:— Но вы захотите взять меня завтра с собою на гребень холма?— Возможно, — ответил он.Джоанна улыбалась. День прошел совершенно восхитительно. Разумеется, ее привел в некоторое смятение гнев мужа, но это не было ужасно. К тому же она узнала кое-что важное о своем супруге: он умеет совладать со своим гневом. Гнев не управляет им — это было для нее настоящим откровением.Колум ждал ее на гребне холма. Он наклонил голову в знак приветствия, и они пошли вместе к башне.— Я наблюдал, как вы играли с Огги, — заметил он.— Это было забавно, — откликнулась Джоанна. — Знаете ли, Колум, я думаю, что Огги — один из самых интересных людей из всех, которых я знала, исключая, конечно, моего отца.— Мне Огги тоже напоминает моего отца. Он рассказывает такого же рода пикантные истории о прошлых временах и так же, как и отец, всегда смешивает правду с легендами. — Желая сказать ей приятное, Колум прибавил: — Огги был бы польщен сравнением с вашим отцом.— Он был бы оскорблен, — поправила она, смеясь. — Мой отец был англичанином, Колум. Огги не смог бы не обратить внимания на этот факт. — И она переменила тему разговора: — У вас, наверное, были более важные обязанности, кроме как не спускать с меня глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51