— Сожалею, — без тени сочувствия отвечал Джеффри, — я не всегда умею соизмерять собственную силу.
— Если ты будешь продолжать в том же духе, ты мне всю кожу сотрешь!
— По крайней мере волосы будут чистые. Видела бы ты их сейчас. Что ты там делала? Плавала в иле?
Так оно скорее всего и было, потому что на волосах все еще оставалась зеленая ряска, не говоря о чем-то похуже.
— У тебя в голове столько насекомых, что хватило бы на прокорм птичьему семейству на целый год.
Рейлин взвизгнула:
— Немедленно убери их оттуда!
— Терпение, мадам. Я как раз этим и собираюсь заняться.
— А что там за насекомые?
Джеффри хотел сдержать смех, но не смог.
— Такие скользкие маленькие твари, которые обычно водятся в болоте. А еще несколько жуков. Клопы тоже имеются.
Рейлин застонала. У Джеффри было весьма своеобразное чувство юмора.
— Джеффри Бирмингем, если ты говоришь это все, чтобы меня напугать, клянусь, я навсегда перестану с тобой разговаривать.
В ответ ей тут же был представлен какой-то уродливый жучок, после чего Рейлин вскочила на ноги и принялась как безумная трясти головой. Джеффри со смехом отошел и тут же получил намыленной губкой в лицо. В ответ он окатил Рейлин водой из кувшина и, давясь от смеха, выдавил:
— Дай мне закончить мытье, а потом, если там еще кто-то останется, я их вычешу.
— Убери их сейчас же!
— Тише. Тебе надо научиться терпению. Все в свое время.
Несмотря на то что Рейлин была замужем за Бирмингемом всего несколько месяцев, она не могла не заметить того очевидного факта, что он превращался в неприступную крепость, если его требования шли вразрез с желаниями других людей. С этой чертой его характера пришлось столкнуться Нелл, когда она пыталась выпросить у него денег для своего отпрыска как до рождения ребенка, так и после. Ничего она не добилась, как ни старалась. Теперь и Рейлин поняла, что ничего не добьется одними требованиями. Решив не провоцировать мужа на поступки, о которых оба пожалеют, она послушно согласилась подождать, но при этом брезгливо поеживалась, представляя, какие мерзкие твари ползают, должно быть, сейчас по ее волосам.
Наконец Джеффри сменил гнев на милость.
— Так и быть, моя сладкая. Садись в воду и наклони голову набок.
Борясь с искушением забыть обо всем, душой и телом отдаться заботам мужа, Рейлин отвернулась и, согнувшись, перекинула волосы через край бочки. Джеффри принялся вычесывать мусор из ее волос, но, какого бы внимания ни требовала от него эта работа, он все же не мог избежать искушения полюбоваться полной грудью жены, такой роскошной и тугой в неверном свете пылающих в очаге угольев. Как бы хотелось ему ощутить аромат этих золотистых дынь, вкусить их сладость, но он знал, что Рейлин не позволит сделать это.
Освободив шелковистые пряди, он еще раз вымыл и сполоснул их, а потом вытер мокрые волосы полотенцем. Когда Рейлин вышла из импровизированной ванны и стала вытираться, Джеффри присел на корточки и какое-то время смотрел на нее, не в силах оторвать глаз. Ее вид будил в нем слишком сильное желание, поэтому, дабы не искушать себя без нужды, он принялся расстилать на полу одеяло, а пощупав висевшую перед огнем одежду, обнаружил, что она уже сухая.
— Пока можешь надеть это. — Он передал жене рубашку. — А я постираю твою одежду. Потом прикинем, что мы приготовим себе поесть.
— Спасибо, — тихо пробормотала Рейлин и несмело улыбнулась. — Спасибо, что ты делаешь за меня ту работу, которую положено выполнять жене.
— Я, вероятно, куда больше привычен к подобной работе, чем ты. Мы с Брендоном всегда готовим себе сами, когда ходим на охоту, и стираем тоже.
— Приятно, что хотя бы один из нас в состоянии что-то делать, — устало пробормотала Рейлин. — Еще никогда в жизни я не была так измучена.
— Вот тебе и первый урок — пробираться сквозь болота куда сложнее, чем путешествовать по дороге.
Джеффри окинул быстрым взглядом обнаженное тело жены, когда она просовывала руки в рукава его рубашки. Рейлин едва не утонула в ней. Полы опускались ниже колен, и, хотя она закатала рукава, плечи рубашки были где-то в районе ее локтей. И все же она казалась довольной тем, что может надеть на себя что-то сухое и чистое.
Джеффри торопливо отвернулся и, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, принялся за стирку. При этом он постоянно напоминал себе, что жена считает его презренным убийцей.
Рейлин было приятно забраться в мужнину рубашку, хотя она старалась не показывать этого. Мужской запах, которым она пропиталась, и нежное прикосновение многократно стиранного льна к обнаженной груди напомнило ей о тех счастливых мгновениях страсти, которые она делила с хозяином рубашки. Его нежность, его ласка, его забота… Разве мог такой чуткий и внимательный любовник обернуться безжалостным убийцей юной матери?
Покончив со стиркой, Джеффри занялся приготовлением пищи. Поставив жаровню на подставку, сооруженную над очагом, он стал нарезать дичь так, чтобы хватило на двоих. Жир разогрелся и зашипел. Тогда Джеффри стал наливать в кипящий жир тесто.
— Рыжий Пит не слишком часто покидает эту хижину, — не поворачиваясь, заговорил он. — Мы должны воспринимать как честь то, что он оставил дом в наше распоряжение, такую услугу этот человек готов оказать далеко не всем. Когда мы с Брендоном охотились мальчишками в этих местах, мы делились с ним всем, что сумели добыть. Возможно, теперь он хочет отплатить нам добром.
Аромат, перед которым невозможно было устоять, привлек Рейлин к очагу. С восхищенным вниманием смотрела она, как тесто вздувается пузырьками сперва по краям лепешки, затем ближе к центру. Вдыхая вкуснейший запах, она едва не чмокала губами в предвкушении наслаждения.
— Джеффри, я ужасно голодна.
— Неудивительно: ты же не потрудилась прихватить с собой поесть.
— Я действительно не очень тщательно спланировала свой побег, — со вздохом согласилась Рейлин. — Мне лишь хотелось покинуть дом до того, как ты поднимешься наверх.
— Ты, должно быть, считаешь меня людоедом…
— Вообще-то я представляла тебя скорее рыцарем в сияющих доспехах, ко были у меня и минуты сомнений.
Джеффри поддел лепешку лопаткой и положил на блюдо.
— Держи, этого тебе хватит, чтобы продержаться до тех пор, пока приготовится остальное, — сказал он, передавая жене лепешку. — Только пусть чуть-чуть остынет.
Предупреждение запоздало. Рейлин уже успела обжечься. Она отчаянно дула на пальцы, одновременно стараясь ухватить еду. Наконец она храбро откусила от лепешки. Удовольствие стоило страданий. Закрыв глаза, она принялась жадно отщипывать и отправлять в рот кусок за куском.
Джеффри насмешливо приподнял бровь, глядя на то, как она ест.
— Кажется, старина Пит знал, что делает, когда намешал целый чан теста.
— Тебе следующую, — с благородной щедростью предложила Рейлин, в то время как глаза ее с завистью следили за Джеффри, который отщипнул кусок от второй лепешки и поднес его ко рту. Облизав губы, она сглотнула слюну, ожидая, что лакомый кусочек вот-вот исчезнет, но он со смешком отправил его в рот жене. Хихикая, Рейлин поднесла его пальцы к губам и слизнула жир. Проглотив сдобренный жиром кусок лепешки, она с блаженной улыбкой пожаловалась: — Смотри, сделаешь меня толстой.
— Такая судьба определена тебе вовсе не из-за еды, — сказал Джеффри, отходя от огня.
Рейлин повернулась к нему, и он осторожно погладил ее по рубашке.
— Погоди несколько месяцев. Будешь переваливаться, как уточка.
Глаза их встретились, и Рейлин поспешила опустить их, скользнув по Джеффри взглядом сверху вниз. Она, конечно, знала, что ее муж выше среднего роста, но до этой минуты не представляла, насколько он высок и статен. Хотя, возможно, гигантом он казался из-за тени, что падала на противоположную стену и захватывала потолок.
Поженились они в разгар лета, так что у Рейлин не было случая полюбоваться мужем при свете горящего камина. Его загорелая кожа, казалось, светилась сама по себе, а пламя очага лишь подчеркивало мускулистые выпуклости на широкой груди. Ей казалось, что перед ней оживший бог, явившийся из древних мифов.
Рейлин отступила в глубь комнаты, испугавшись нахлынувших чувств. Подозрения относительно его причастности к убийству все еще тревожили ее, и чувство к Джеффри было смешано с восхищением и благоговейным страхом. Пока он накрывал на стол, она внимательно рассматривала его, стараясь узреть душу сквозь телесную оболочку. Она понимала, что столь совершенное тело не является непременным спутником добродетели, но характер? Неужели благородный и открытый человек в момент гнева может, подобно хамелеону, превратиться в собственную противоположность?
Джеффри сложил на блюдо оставшиеся лепешки и мясо и, водрузив еду на стол, пригласил Рейлин ужинать.
— Скажи мне, что случилось той ночью, — шепотом попросила она. Ей все же сложно было думать о нем как о закоренелом убийце. — Что произошло до того, как я обнаружила тебя в конюшне рядом с мертвой Нелл?
Джеффри насмешливо прищурился:
— Надо ли понимать, что вы наконец решили меня выслушать, мадам? Наверное, чтобы успокоить свои страхи, ведь мы здесь только вдвоем? Или же вы смилостивились настолько, что внезапно прониклись ко мне доверием? Я вам больше не представляюсь людоедом?
Рейлин прижала ко лбу дрожащую руку.
— Пойми, Джеффри, — в отчаянии проговорила она, — я знаю только то, что видела своими глазами. И то, что предстало предо мной в конюшне, напугало меня сверх всякой меры. И в центре этой страшной сцены весь в крови был ты, Джеффри.
— Наша еда еще горячая, мадам, но, если вы будете продолжать настаивать на том, чтобы я перед вами отчитался, она остынет и станет невкусной. Кстати, что касается меня, я очень проголодался, и если вы не голодны, то наш ребенок уж точно страдает от недоедания.
Рейлин села за противоположный от Джеффри край стола.
— Так ты собираешься мне рассказать, Джеффри?
— Возможно, потом. А сейчас я не желаю портить себе аппетит, вспоминая всю эту мерзость. Уверен, что до сих пор вам не приходило в голову задуматься о том, что я, возможно, тоже испытывал неприятные чувства, оказавшись первым, кто обнаружил Нелл. Хотите верьте, хотите нет, но убийство девушки и меня задело за живое. Не могу вспоминать об этом без приступов тошноты.
— Где мы будем спать? — спросила Рейлин.
— Придется нам делить мое одеяло, если ты не хочешь улечься в кровать Рыжего Пита.
— Разумеется, нет. Не думаю, что ты полагаешь, будто…
— Ни в коем случае. Рыжий Пит говорит, что в Библии нигде не сказано, что чистоплотность — добродетель. На бочке, в которой ты мылась, был недельный слой пыли; тем более у меня нет никакого желания забираться в чужую грязную постель. Сожалею, но если ты не желаешь спать на вонючем тюфяке или завернуться в мокрое одеяло, придется нам спать вместе.
— Не очень-то ты любезен, — ворчливо буркнула Рейлин. Джеффри презрительно шмыгнул носом.
— Не думаю, что ты, прогнав меня из своей постели после того, как я спас тебе жизнь, поступила галантно. Больше я такого не допущу. Если даже у нас вообще ничего не останется общего, кроме постели, то делить мы ее будем поровну.
— Ты заставишь меня…
— Слушай, я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, но и не позволю вышвыривать меня из постели или исчезать в соседней спальне. Я видел, как мой брат месяцами места себе не находил из-за размолвок с Хетти, и не желаю повторять его ошибок. Пока ты живешь под моей крышей, будь любезна спать в моей постели.
— Как легко ты забываешь условия, на которых я согласилась выйти за тебя, — с обидой произнесла Рейлин. — Тогда ты говорил, что дашь мне время…
— Это было до того, как ты сочла нужным пойти на сближение. Скажи мне наконец, кто я для тебя? Кукла на веревочке? Ты считаешь, что я должен плясать под твою дудку, а когда тебе наскучит дергать за нитки, должен смириться с тем, что ты отшвырнешь меня в угол, и покорно ждать, пока тебе вновь придет охота поиграть? Ну так знай: я никогда не позволю манипулировать собой никому, и тебе в том числе! Или ты примешь мои условия брака, или мы разорвем его.
Рейлин гордо вскинула голову:
— Забыла сказать тебе, что я как раз направлялась в Чарлстон, когда ты меня нашел.
Зеленые глаза Джеффри стали холодны как лед.
— Ты направлялась в трясину, дорогая, прямиком на тот свет, и убила бы не только кобылу, но и себя.
— Я еще не отказалась от своего намерения, — упрямо заявила Рейлин.
— Уже слишком поздно, чтобы оговаривать условия нашего развода. Кроме того, ты беременна от меня. Если ты не хочешь его или ее, тогда, черт побери, я его хочу!
Рейлин испуганно поднесла руку к губам:
— Мой… мой ребенок останется со мной, куда бы я ни решила уехать.
— Кажется, ты чего-то недопонимаешь. Этот ребенок такой же твой, как и мой. Впрочем, у нас еще есть целых семь месяцев, чтобы уладить все разногласия относительно того, с кем ему предстоит жить, если ты действительно решишь покинуть мой дом. А до тех пор подумай лучше о том, сможешь ли заработать на пропитание, тем более обеспечить ребенку достойную жизнь.
— Я могла бы работать на Фаррела Ива, как Нелл, потому что неплохо шью.
Взгляд Джеффри наполнился таким ледяным холодом, что Рейлин невольно подалась назад. Возможно, пронеслось у нее в голове, этот взгляд был последним из того, что видела перед смертью бедная Нелл.
— Как пожелаешь, я не стану держать тебя насильно.
Слишком поздно Рейлин поняла, что зашла чересчур далеко. Не стоило искушать терпение человека, привычки которого ей были уже знакомы.
— А пока тебе все-таки лучше поесть, — с ледяным спокойствием произнес Джеффри.
Рейлин с трудом проглотила комок в горле. Когда она покинула Оукли, то испытывала страх и растерянность. Теперь прибавилось еще опасение, что Джеффри и в самом деле может довести дело до официального развода.
Хотя… Что, кроме печали, она принесла ему? С тех пор как они поженились, на него совершили покушение, угрожая лишить жизни, ранили, обвинили в зачатии незаконнорожденного ребенка и, наконец, в убийстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47