Вне сомнений, платье обошлось Джеффри в целое состояние, но столь обеспеченный человек вполне мог позволить себе разодеть красивую жену в пух и прах.
Фаррел и Элизабет обменивались многозначительными улыбками, когда то тут, то там гости делились впечатлениями, обсуждая костюм молодой хозяйки Оукли. В какой-то момент Элизабет молча пожала руку маэстро, и это пожатие не осталось незамеченным. Более того, Фаррел был немало удивлен таким проявлением чувств, ибо до сих пор Элизабет избегала даже дотрагиваться до него. Он вопросительно взглянул на темноволосую красотку, и она подняла на него свои карие глаза. Результат этого обмена взглядами оказался совершенно потрясающим. Впервые Фаррел смог задержать взгляд Элизабет настолько, чтобы попытаться заглянуть в ее сердце, и то, что он увидел, внушило ему надежду. Теперь он знал, что сердце Элизабет скрывает чувства к нему более нежные, чем это можно было бы предположить. Фаррел погладил свою помощницу по тонкой руке, невинной лаской позволив проявиться чувству, которое держал в узде столько лет. Элизабет затаила дыхание, губы ее дрогнули.
Как бы ни хотелось ей со всей женской теплотой и нежностью ответить на его вопросительный взгляд, она в полной мере осознавала опасность, которой подвергала себя, идя на поводу у своего чувства, и все же ей было трудно не поддаваться гипнотическому воздействию его мужского обаяния, его улыбки. Будучи ассистенткой мистера Ива и постоянно сталкиваясь с его заказчицами, Элизабет лучше других понимала необходимость не позволять себе ошибок, которые допускали другие. И все же иногда ей так хотелось, чтобы хотя бы малая толика его внимания досталась и на ее долю!
Усилием воли Элизабет заставила себя убрать руку, надеясь на то, что Фаррел не заметит, как она дрожит.
На счастье, к этому времени гостям предложили перекусить.
— Если вы не возражаете, мистер Ив, я бы хотела посмотреть, чем нам предлагают полакомиться. Должна признаться, что в спешке я забыла поесть. К тому же, — как бы невзначай бросила Элизабет, — несколько наших молодых заказчиц поглядывают на вас, явно надеясь потанцевать с вами. Думаю, вам это будет приятно.
Не желая отпускать ее от себя, Фаррел взял Элизабет под локоть.
— Послушайте, Элизабет, я вовсе не против присоединиться к вам. К чему соблюдать формальности, когда мы не на работе? Почему же не хотите называть меня по имени?
Элизабет собралась было ответить, но осеклась. Откашлявшись, она предприняла еще одну попытку.
— Вы полагаете, что это возможно, когда вокруг так много досужих сплетниц? До сих пор нам удавалось избегать опасности попасть к ним на язычок, так как мы не появлялись вместе на людях. Стоит им услышать, что я называю вас по имени, они домыслят бог знает что. Излишняя фамильярность нам только повредит.
Фаррелу так хотелось послать к черту всех этих склочных баб, любящих совать нос в чужие дела. Если бояться слухов, можно превратить свою жизнь в самое унылое существование. Неохотно он принял ее отговорку, что не означало его согласия с ней. Просто Фаррел лучше других знал железную волю своей помощницы и прекрасно понимал, что ему предстоит немало потрудиться, чтобы сломить ее сопротивление, особенно если речь идет о делах сердечных.
Из противоположного угла помещения на вальсирующих молодоженов смотрела в лорнет высокая приятная женщина средних лет. Надменно приподняв бровь, она наклонилась к стоящей рядом женщине:
— Я, по-видимому, не поняла вас, миссис Брюстер. Вы хотите сказать, что мистер Бирмингем нашел свою жену под повозкой? Звучит примерно так же, как если бы он обнаружил ее под капустным листом в соседском огороде. Достойные женихи здесь, в Каролине, не ищут себе невест столь экзотическим способом, не так ли?
Пышнотелая коротышка, явно раздраженная недоверием своей собеседницы, принялась энергично обмахиваться веером.
— Моя дорогая миссис Винтроп, я ничего подобного не говорила! Мисс Рейлин не была под повозкой, хотя могла бы оказаться под колесами, если бы мистер Джеффри не бросился на дорогу и не остановил взбесившихся лошадей.
Высокий господин, оказавшийся поблизости, тоже заинтересовался рассказом.
— Прошу вас, просветите меня, миссис Брюстер. Вы крайне взбудоражили мое любопытство.
— С удовольствием, милорд, — кокетливо взмахнув ресницами, сказала миссис Брюстер и начала подробно описывать обстоятельства первой встречи будущих молодоженов.
Между тем Джеффри, не подозревая, что является объектом самой оживленной дискуссии, продолжал танцевать с женой, купаясь в лучах ее восхищенного взгляда, горячего, как солнце в летний день.
— Говорил ли я тебе, мое сокровище, как восхитительно ты выглядишь сегодня? Впрочем, для меня никакой наряд не сравнится с тем, что дала тебе природа, и больше всего ты мне нравишься, когда на тебе вообще ничего нет. Тебе хорошо сейчас, Рейлин?
— Очень!
Танцуя с мужем, Рейлин вновь ощущала себя маленькой девочкой, встретившей в чудесном саду своего принца. Погладив атласный лацкан фрака с любовной нежностью, она сказала:
— Ты заставляешь меня почувствовать себя твоей принцессой, Джеффри.
— Я тут ни при чем. Ты действительно хороша, как сказочная принцесса. У меня кружится голова, когда я смотрю на тебя. И еще это платье… Если бы я не имел счастья видеть, как ты одеваешься, я бы подумал, что Фаррел уговорил тебя отказаться от всех этих дамских штучек, что одевают под платье. Наряд сидит на тебе как влитой. Ты божественна, моя любовь!
Джеффри напомнил Рейлин о приготовлениях к балу, и она с блаженной улыбкой мысленно перенеслась на пару часов назад, когда муж, растянувшись на кровати, словно султан в опочивальне любимой жены, любовался тем, как она одевается.
— Этот атлас такой воздушный, что я почти не ощущаю его.
— Зато я ощущаю тебя под этим платьем, — прошептал Джеффри, привлекая ее к себе, — и готов съесть живьем.
— У нас гости, Джеффри!
— Ну и что? Из-за того, что у нас гости, я не перестану вспоминать о том, как ты красива под этим платьем и как ты выглядишь, когда лежишь в моих объятиях, изнемогая от страсти.
Рейлин порозовела от смущения и от будоражащих воспоминаний о тех многочисленных моментах, когда она забывала в лихорадке страсти обо всем в объятиях мужа. Весь ее опыт в любовной игре сводился к тому, чему научил ее Джеффри, а он, похоже, был весьма дерзким и изобретательным любовником. Она так и не решалась спросить его о том, где он приобрел свой опыт. Впрочем, когда его темнеющий от желания взгляд касался ее тела, ничто уже не имело значения, кроме ее страсти к нему.
— Знаешь, перед моими глазами встают те же возбуждающие картины.
— Мы, похоже, и видим, и чувствуем одинаково. Много раз в течение дня я вдруг ловлю себя на том, что представляю нас в спальне одних.
— Мне любопытно узнать одну вещь. — Рейлин склонила голову набок. — На нашей кровати спокойно могла бы разместиться целая семья. Когда ты заказывал ложе столь внушительных размеров, то думал о чем-то конкретном?
— Полагаю, взглянув на нашу кровать, можно было бы подумать, что она предназначена для двоих.
— А это было не так?
— Скорее, именно так. С тех пор как ко мне стали являться видения рыжеволосой богини с прекрасным телом, белым, как слоновая кость, я уверовал в то, что рано или поздно мои мечты воплотятся в реальность, и я не ошибся. Мне приснилось, что я поцелуем оживил свою мечту и…
— Твои поцелуи могут зажечь сердце самой холодной красавицы.
— Ты некогда была самой неприступной из них.
— Все оттого, что я ничего не знала о восторге, который ждет меня в твоих объятиях.
Джеффри запрокинул голову и от души рассмеялся, а Рейлин в испуге огляделась и, к своей досаде, заметила, что взгляды окружающих прикованы к ним. Впрочем, этого можно было ожидать, и ей только оставалось с этим смириться.
— Джеффри Бирмингем, что подумают наши гости? Все только на нас и смотрят. Они могут вообразить самое худшее!
— Фантазии такого рода расшевелят их воображение, а это бывает полезно. Впрочем, если бы они могли прочесть мои мысли, то были бы шокированы, — добавил он шепотом. — Будучи моей женой всего три месяца с небольшим, ты теперь смотришь на других мужчин с вожделением только ради того, чтобы сравнивать их со мной, или из чисто женского любопытства?
— Я не смотрю на других мужчин с вожделением, Джеффри! — поспешила ответить Рейлин, досадуя на себя за то, что не заставила его немного помучиться ревностью.
— Но на меня ты смотришь именно так.
— Ты — другое дело. И вообще я стала немного развратницей с тех пор, как ты уложил меня в свою постель. Я и теперь вряд ли могу думать о чем-то еще.
Слуги сновали туда и обратно с подносами, едва не задевая молодую пару, музыканты играли во всю мочь, гости закусывали, пили, смеялись, приглушенно говорили о чем-то, однако для Рейлин и Джеффри все это происходило словно в другом измерении.
Но вот танец кончился, заиграли новую мелодию, и Рейлин пригласил какой-то пожилой джентльмен, а Джеффри увлек за собой его приятель, такой же заядлый охотник, как и хозяин дома. Разговаривая с другом, Джеффри все никак не мог оторвать глаз от Рейлин и, поймав на себе откровенно удивленный взгляд собеседника, даже покраснел от досады.
— Она здорово тебе нравится, верно? — внезапно услышал он голос Брендона.
— Еще как, — с готовностью ответил Джеффри, окинув Рейлин долгим взглядом.
Брендон увел Джеффри за собой туда, где в высоком кресле сидела Хетти. Джеффри сам распорядился поставить для нее кресло в таком месте, откуда ей было бы видно весь зал. Впрочем, надежды на то, что будущую мать никто не побеспокоит, не оправдались: Хетти сидела в окружении гостей, желавших перекинуться с ней парой слов и засвидетельствовать свое почтение. Брендон и Джеффри подошли к ней как раз тогда, когда она беседовала с Фаррелом и Элизабет. Заметив красавчика кутюрье беседующим с красавицей в интересном положении, миссис Брюстер поспешила туда же, прихватив с собой свою компаньонку, Лидию Винтроп, и их общего знакомого — овдовевшего английского лорда. Все трое были примерно одного возраста.
Миссис Винтроп, ровесница миссис Брюстер и ее подруга юности, детство и отрочество провела в Каролине. Удачно выскочив замуж за богатого и знатного англичанина, она переехала в Лондон, где и жила последние двадцать лет. Только недавно она решилась на длительный вояж через Атлантику, чтобы навестить своих друзей в Каролине. Что касается лорда, то он, прожив большую часть жизни вблизи столицы Англии, намеревался вернуться сюда, как только покончит с делами.
— Мои дорогие, вы не знакомы с лордом Марзденом? — спросила миссис Винтроп, изящным взмахом руки указав на своего спутника, который тут же выступил вперед и поклонился. — Мы познакомились, когда плыли сюда из Лондона. Погода была отвратительная, болтало ужасно. Лорд Марзден приехал сюда, чтобы присмотреть хороший участок земли, который хотел бы преподнести в качестве свадебного подарка дочери. Миссис Брюстер заверила меня, что хозяин этого дома не будет против, если его светлость обратится к нему за помощью. Насколько я знаю, братья Бирмингем могут помочь ему советом.
Лорд Марзден откашлялся, будто собирался начать долгую речь.
— Я не хотел быть навязчивым, но эти милые дамы так настойчивы. Надеюсь, мистер Бирмингем не будет в обиде на то, что незнакомец злоупотребил его гостеприимством?
Хетти улыбнулась. Эта троица представляла довольно забавное зрелище. Мистер Марзден казался почти бестелесным на фоне двух дородных дам, окружавших его с обеих сторон. Сам он был словно списан с карикатуры, изображающей английского аристократа крови: тощий, с непропорционально длинными руками и вытянутым лицом, он выглядел столь же уныло, сколь и его безукоризненно сшитый фрак.
— Не беспокойтесь, милорд, я уверена, что мой деверь будет рад вашему приходу. Что касается вашей просьбы, то и Джеффри, и мой муж с радостью помогут вам, чем смогут, а пока прошу вас отдохнуть с нами, потанцевать и подкрепиться. Смею заверить, у Джеффри отличный повар.
— Спасибо за то, что даете возможность иностранцу почувствовать здесь себя как дома. Вы очень добры.
— Всегда к вашим услугам, милорд. А теперь, прошу вас, развлекайтесь в свое удовольствие. Можете походить по дому, осмотреться. Поскольку многие гости хотели бы увидеть, как перестроен дом и какие в нем нововведения, комнаты, кроме спальни Рейлин и кабинета Джеффри, оставлены открытыми.
— Вы и ваша семья весьма великодушны, — с поклоном поблагодарил мистер Марзден.
Две его спутницы тут же повели гостя осматривать дом.
— Прежде здесь жили родители Луизы, — мечтательно проговорила Лидия. — Красивый был дом, ни в какое сравнение не идет с тем, какой он сейчас.
— Думаю, вы правы, мадам, — согласился лорд. — Конечно, на фоне жалких домишек, типичных для Каролины, он выглядит величественно, но ничего особенно роскошного я не замечаю.
Миссис Брюстер слегка пала духом: весь ее шляпный салон вместе с крохотной квартиркой были меньше, чем та комната, в которой они находились. Она даже подумала, что после визита к ней этот аристократ, возможно, вовсе перестанет ее замечать.
— Мисс Хетти такая прелесть, наверное, самая красивая у нас в Каролине, за исключением разве что миссис Рейлин, — поспешила она сменить тему.
Лорд вытащил табакерку и насыпал на тыльную сторону ладони немного табаку. Вдохнув табак каждой ноздрей по очереди, он поднял брови и прижал к носу платок.
— Рыжая, как эти подлые трусы ирландцы… Не правда ли, она похожа на ирландку?
Тельма Брюстер на миг лишилась дара речи.
— Я… Да, пожалуй. Помню, кто-то говорил, будто ее мать родом из Ирландии и переехала в Англию после замужества.
Марзден покачался на носках.
— Очень плохо, — протянул он.
Модистка почувствовала неприятный холодок. Если о Хетти он готов говорить свысока, то как же низко стоят в его глазах остальные горожане, в том числе и она, Тельма?
Лидия Винтроп вежливо улыбнулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47