Я позвонила в воскресенье незадолго до моего выступления, но никто не ответил... Я знаю, что это глупо, но меня не покидает чувство вины. Возможно, если бы я не поехала в загородный дом...
В дверях появился Бентли с подносом в руках, и Джильберта спросила:
– Ты не присоединишься ко мне, Хармон?
– Да, я бы не отказался еще от одной чашки кофе. Джильберта с удовольствием расправлялась с пышным омлетом.
– Я умираю с голоду. Последний раз я плотно поела вчера в полдень.
Хармон закурил сигарету.
– Как прошли похороны? – спросил он.
– Я считаю, отлично. Там были братья Джулса со своими женами. Я даже поговорила с этой гарпией Сильвией, – поведала Джильберта.
Хармон фыркнул и не удержался от ехидной реплики:
– Несомненно, она проливала крокодиловы слезы.
– Отнюдь нет, даже не сочла нужным притворяться. Сильвия выглядела как кошка, облизывающаяся над блюдцем со сливками, – сказала Джильберта.
– Ей не следовало бы так скоро считать своих цыплят. Я слышал, Джулс оставил большую часть имущества своему фонду, – заявил Хармон, но, заметив загадочную улыбку Джильберты, спросил: – Что тебя так забавляет?
– Ничего... абсолютно ничего. Я просто представила себе, какое отчаянное сражение братья Марстоны будут вести в суде, когда обнаружат, что Джулс чуть ли не вычеркнул их из своего завещания, – пояснила Джильберта.
В действительности причиной ее веселья была мысль о реакции Хармона, когда он узнает, что ему и его дочери Джулс отписал в своем завещании сумму по миллиону каждому.
– Дженет дома?
– Она поехала покататься верхом с сыном Миддлтонов.
– Ты думаешь, это серьезно? – вежливо поинтересовалась Джильберта.
Хармон пожал плечами и вздохнул:
– Сомневаюсь. Дженет всегда оказывала предпочтение более взрослым мужчинам.
«Это уж точно!» – чуть не вырвалось у Джильберты. Она положила вилку и встала из-за стола.
– Мне нужно заняться делами. Бедняжка Анита, наверное, с ума сходит, ожидая меня в офисе.
– Мы дважды говорили по телефону. Она сохраняет самообладание. Хорошая девушка эта Анита, – сказал Хармон.
– Я бы не смогла обходиться без нее. А сейчас извини меня, дорогой... – С этими словами Джильберта поцеловала его в висок. – Увидимся за ужином.
– Не знаю, как получится. Мэннинг хочет, чтобы я встретился с сенатором Джеррисоном и конгрессменом Леви относительно законопроекта о разработке сланцевого дегтя.
Джильберта закусила нижнюю губу. Это был верный признак того, что она раздосадована.
– Я бы не стала принимать участия в составлении этого законопроекта, Хармон. Не забывай, что «Де Бирс корпорейшн» вложила миллионы долларов в исследования по разработке наиболее выгодного способа выделения дегтя из сланца. Если ты станешь на чью-либо сторону в этом вопросе, оппозиция решит, что ты используешь свое служебное положение в интересах компании твоей жены, – заявила Джильберта. Хармон помрачнел.
– О Боже! Ты полагаешь, что мне следует уклониться от присутствия на этом совещании?
– Отнюдь нет. Я считаю, ты должен на нем присутствовать, но в качестве беспристрастного свидетеля. Глава исполнительной власти должен соблюдать нейтралитет. Только сенат и законодательный орган штата могут решать вопрос о законопроектах, – сказала Джильберта.
Хармон потер подбородок и согласился с мнением жены.
– Ты совершенно права, дорогая. Конечно, ты всегда права.
– Желаю хорошо провести день, дорогой, – сказала Джильберта.
Размашистым шагом она вышла из кабинета и поднялась наверх, в свою спальню. Надев сшитое на заказ льняное с узором платье и туфли-лодочки на низком каблуке, Джильберта вскоре покинула дом через черный ход и направилась к гаражу. Тед Лансинг, мастер на все руки, работавший в резиденции губернатора, полировал хромированные части на ее «фольксвагене», стоявшем на подъездной аллее. Когда Хармона избрали губернатором, Джильберта внушила ему, как важно своим собственным образом жизни подавать пример избирателям. «Если люди увидят, что первая семья штата разъезжает в дорогих лимузинах, пожирающих слишком много бензина, ты не сможешь убедить их экономить горючее и пристегивать ремни».
– Машина выглядит очень привлекательно, – сказала Джильберта.
– Благодарю вас, мадам. Рад, что вы дома. – Тед дотронулся до козырька фуражки.
– Я тоже рада, что вернулась.
Джильберте пришлось проехать тридцать миль, чтобы попасть в новое административное здание «Де Бирс мэннинг энд девелопмент корпорейшн», расположенное на окраине Силвер-Сити. Она поставила машину на свое обычное место и прошла в офис через черный вход.
– Добрый день, миссис Киллингтон, – приветствовала ее в приемной белокурая секретарша.
– Неужели я так поздно приехала? – воскликнула Джильберта. – Ну как... вы весело провели праздник Четвертого июля? – спросила она секретаршу.
– Потрясающе! – ответила Джинджер. – А вы? – Опомнившись, девушка мгновенно прикрыла рот рукой. – Ой, простите, миссис Киллингтон. Я совсем забыла о бедном мистере Марстоне. Примите, пожалуйста, мои соболезнования.
Секретарша произнесла это с совершенно невинным видом, однако что-то в ее тоне вызвало у Джильберты раздражение, и она холодно ответила:
– Соболезнования? Я не состою в родстве с семьей Марстонов.
– Нет, но ведь вы были с ним очень хорошими друзьями. Я бы не хотела таким образом потерять близкого друга, – заметила секретарша.
– Безусловно, – ответила Джильберта. – Я полагаю, мисс Тэтчер у себя в кабинете?
– Да, мэм. Последние два дня она первой приходит на работу.
Джильберта миновала анфиладу офисов своих служащих, улыбаясь и здороваясь с ними. В отличие от очень многих компаний, где служащие сидели все вместе в громадном, похожем на коровник, помещении и их письменные столы стояли почти впритык, «Де Бирс корпорейшн» предоставляла каждому служащему индивидуальный отсек со стеклянной перегородкой. Наконец Джильберта вошла в помещение администрации. Это был комплекс из больших, хорошо оборудованных личных кабинетов и президентских апартаментов, как принято было их называть, состоявших из большой приемной и кабинета Аниты Тэтчер; в конце длинного коридора, устланного мягким ковром, находился самый большой и самый роскошный кабинет – кабинет Джильберты. Когда она вошла, секретарши оторвали взгляды от своих пишущих машинок и в унисон произнесли:
– Доброе утро, миссис Киллингтон.
– Сесил... Марджи, – машинально сказала Джильберта, – мисс Тэтчер не занята?
– Она только что закончила телефонный разговор. Звонили из Калифорнии.
Подойдя к двери ее кабинета, Джильберта постучала. Ослепительная, как солнце, улыбка озарила круглое лицо Аниты.
– Джилли... Слава Богу! Если бы мне пришлось удерживать форт еще один день, я бы полезла на стену.
Анита вскочила с места и быстро обогнула письменный стол. Они обнялись и прикоснулись друг к другу щеками.
– Вздор! Встречу с представителями «Спрингфилд компани» и собрание акционеров ты провела так же хорошо, как могла бы сделать это я... Маржи сказала, что был звонок из Калифорнии. Это кто-то, кого я знаю? – Джильберта села в кожаное кресло напротив письменного стола и закурила сигарету.
– Это был твой брат. Он сказал, что со вчерашнего утра пытается дозвониться тебе. Разве ты не получила его сообщение? – спросила Анита.
– Нет. Интуиция подсказывает мне, что Терри не оставлял никаких сообщений; в отеле очень педантичные служащие и всегда все передают. Что он делает в Калифорнии и что ему нужно?
– Не могу ответить на твои вопросы. Он был очень сдержанным, можно сказать, таинственным.
– Типично для Терри. Ну что ж, если это так важно, он перезвонит. Какие дела намечены на вторую половину дня? – спросила Джильберта.
Анита села за письменный стол и просмотрела свои записи.
– Джейсон хочет как можно скорее обсудить с тобой вопрос насчет «Спрингфилд компани»... О, еще некий Фрэнк Уэллер предварительно договорился о встрече с тобой в три часа. Он из Госдепартамента. Я сказала ему, что мы в первой половине дня свяжемся с тобой и сообщим об этом.
Джильберта нахмурилась и удивленно переспросила:
– Фрэнк Уэллер? Госдепартамент? Я ничего не понимаю.
Взгляды Аниты и Джильберты встретились. Женщины поняли друг друга.
– Я думаю, это имеет какое-то отношение к Джулсу, – промолвила Анита. – Он сказал, что хочет тебя видеть по сугубо личному делу.
Джильберта почувствовала, как внутри у нее все похолодело и сжалось.
– Госдепартамент, подумать только! – воскликнула она. – Ставлю десять к одному, что этот Уэллер из ЦРУ.
– Возможно, ты и права, но что ему от тебя-то нужно? – удивилась Анита.
– Я не могу даже предположить.
Джильберта не хотела и думать об этом. Когда человек слишком усердно пытается скрыть какую-то тайну, он почти наверняка выдаст ее.
– Как прошли похороны?
– Похороны, – вздохнула Джильберта. – Сама знаешь, ты ведь не один раз видела похороны.
– Я думала, что ты вернешься сразу после панихиды, – заметила Анита, пристально глядя на подругу.
Джильберта вспомнила, как она однажды сказала: «Я читаю тебя как книгу».
– Я и намеревалась так поступить, но на похоронах был капитан Лаурентис – чтобы понаблюдать за присутствующими. Он спросил, не сможем ли мы побеседовать после окончания панихиды. Позже мы вместе позавтракали.
Она хотела на этом закончить рассказ, но Анита была похожа на собаку, идущую по горячему следу:
– Должно быть, завтрак получился продолжительный. Вчера Терри до шести часов вечера пытался найти тебя. Наконец позвонил сюда.
– У капитана был выходной день, и он пригласил меня поехать в Гуггенхейм. Честно говоря, Анита, последние несколько дней были очень тяжелыми для меня, поэтому я согласилась на его приглашение. Думала, что эта поездка на какое-то время отвлечет меня от горестных мыслей.
– Неординарный полицейский?
– Я тоже удивлена, но капитан действительно образован, рассказывал, что даже был стипендиатом Родса в Оксфорде.
– Вот это да! Вы снова с ним встретитесь?
– Не знаю. Думаю, если только ему надо будет задать мне еще какие-то вопросы.
Джильберта потянулась к письменному столу и погасила сигарету в плоской пепельнице из оникса. Решив перейти в наступление, она начала:
– Анита... я думала о нашем вчерашнем разговоре – о некоторых любовных романах Джули, а именно с тобой, Дженет и со мной. И собираюсь кое-что тебе сказать, но сугубо конфиденциально, по крайней мере в данный момент. Скоро завещание Джули будет утверждено, оглашено и станет достоянием общественности, но до тех пор об этом ни гугу.
– Договорились. Выкладывай, – сказала Анита.
Сцепив руки, Джильберта перебирала большими пальцами. Обычно так она непроизвольно делала, когда ощущала свое превосходство над собеседником.
– Милош сообщил мне по секрету, конечно, что Хармон и Дженет включены в завещание Джули. Каждый получит... по миллиону долларов.
Эта новость буквально сразила Аниту. После напряженной паузы она воскликнула:
– Черт побери! Миллион долларов? Но с какой стати...
– Милош передал мнение Джули о том, что у Хармона появится больше шансов преуспеть в политике, если он будет финансово независим. Как опять же говорит Милош, у нашего друга было сильно развито чувство долга по отношению к людям, которых он любил, а он чувствовал себя в долгу перед Хармоном...
– Я догадываюсь почему, так что не утруждай себя, – перебила Анита.
– Я толстокожая, и ты, подруга, это знаешь. Да... он считал себя в долгу перед Хармоном из-за меня, – все-таки объяснила Джильберта.
– А Дженет? Подумай об этом. Если ты – жена Хармона, то она – его родная дочь.
– Что меня озадачивает, Анита, так это почему Джули ничего не оставил тебе. Милош сказал бы мне, если бы твое имя было упомянуто в завещании. Я хочу сказать, неужели он не испытывал того же чувства долга по отношению к женщине, которую бросил ради?..
Анита и глазом не моргнула.
– Это свидетельствует лишь о том, что я была не очень-то хороша в роли любовницы. Ты, должно быть, думаешь, что я проиграла много очков старине Джули, да упокоит Господь его душу.
– Я ни на секунду не поверю этому. Джули был чрезвычайно высокого мнения о тебе, Анита. Он много раз очень хорошо отзывался о тебе и как о женщине и как о человеке... Я тогда не имела ни малейшего представления о том, что вы были любовниками, – честно призналась Джильберта.
– В таком случае как ты думаешь, почему Джули оставил малышку Аниту в дураках? – спросила Анита.
– Я не знаю, но должна быть какая-то причина.
Анита пожала плечами.
– Ну что ж, Джильберта, давай не будем больше бесполезно тратить время на разгадку этой тайны. Если тебе интересно, то знай: Джули обесчестил меня и бросил ради Дженет. Я переживу, – сказала Анита. – Послушай, мы можем продолжить этот разговор за ленчем? Я просто умираю от голода.
– Ты иди. А я, пожалуй, уберу со стола некоторые бумаги до того, как появится этот человек из ЦРУ. Мы еще поговорим попозже, – сказала Джильберта.
– Хорошо. Если тебе потребуется помощь, позови меня.
У Джильберты ушло гораздо меньше времени, чем она предполагала, на то, чтобы просмотреть груду докладных записок и корреспонденции, которая накопилась в ее отсутствие. Продиктовав последнее письмо, она позвонила своей матери в Калифорнию, где ее родители проводили лето на недавно приобретенном ранчо.
Услышав голос дочери, Линда Де Бирс Финч радостно воскликнула:
– О Джилли, мы так о тебе беспокоились! Хармон звонил нам, чтобы сообщить о бедном мистере Марстоне. Он также сказал, что ты останешься в Нью-Йорке на похороны. Ты уже вернулась в Колорадо, не так ли?
– Да, я сейчас в офисе.
– Какой это, должно быть, страшный удар для вас. Я знаю, вы все были очень близкими друзьями... Хармон сказал, что мистера Марстона убили. Это правда, Джилли?
– Кажется, полиция сейчас так считает. А сначала они думали, что это самоубийство. Но мы с Анитой сказали им, что Джулс никогда не сделал бы такое, это было не в его характере.
– Значит, тебя допрашивали?
– Да, вскоре после моего выступления был устроен небольшой прием в.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38