– Он только что отправился на пароход, чтобы помочь кому-нибудь, – ответила Тара.
Сэм наклонился, поцеловал ее в губы и бросился назад в реку. Пять раз он совершал рейсы до кормы «Слокума» и обратно, каждый раз таща на себе оставшихся в живых. Когда вернулся в последний раз на берег, то застал Карла, с безжизненным видом лежавшего на камнях.
– Я не могу снова плыть назад, – ловя ртом воздух, е слышно произнес он.
– Тебе тоже не нужно больше плыть на пароход, Сэм. Ты бледный как призрак и совершенно измучен, – умоляла его Тара. – Ты уже спас пять жизней.
– Еще один раз, – прохрипел он.
– Несомненно, капитан и команда смогут...
Сэм громко и презрительно рассмеялся:
– Наш храбрый капитан спрыгнул с парохода в тот самый момент, когда он сел на мель, и большинство матросов последовали его примеру. Нет, я должен вернуться. Там в воде плавает младенец в пеленках. – И, шатаясь, как пьяный, он снова бросился в воду.
Зажав ладонью рот, Тара смотрела, как он удаляется. Ее охватило чувство надвигающейся беды.
– Господи, пожалуйста, сбереги моего любимого! – прошептала она, подняла Питера и крепко прижала его к себе.
Наконец появились полицейские. Один из них дал Таре одеяло. На мгновение ее отвлекли истерические крики женщины, которая бегала по берегу и звала своего пропавшего ребенка. Когда Тара снова взглянула на реку, Сэма нигде видно не было.
– Сэм! Сэм! – Голос Тары поднялся на октаву. – Сэм, где ты? О Боже мой! Где мой Сэм?
Сбросив с себя одеяло и опустив на землю Питера, на кинулась в воду.
– Остановите ее! – пронзительно закричала Грета. – Она не понимает, что делает! Карл, сделай же что-нибудь! – умоляла она.
Ее обессиленный муж с огромным трудом встал на ноги и, шатаясь, поплелся к воде. Двое полицейских схватили его.
– Послушайте, мистер, вы не понимаете, куда идете! – уговаривал один из них с сильным ирландским акцентом.
– Там мой друг. Он многих спас, но в последний раз ему не стоило возвращаться. Пожалуйста, помогите ему.
– Я знаю этого человека. Он передал мне двух детей. Быстрее, Пэт, этот парень заслуживает того, чтобы жить.
Они сняли шлемы, рубашки и исподнее и бросились в Ист-Ривер. Мощными взмахами рассекая воду, они поплыли к палубе «Слокума».
– Это просто ужасно! – воскликнул старший из них, с отвращением прокладывая себе путь среди мертвых тел, плавающих в реке лицом вниз.
Вновь и вновь ныряли они в поисках Сэма Пайка. Им мешали ил и другие осадочные породы, поднявшиеся со дна реки, когда пароход сел на мель. Наконец, вынужденные признать свое поражение, они поплыли назад, к берегу, где Карл и Грета тщетно пытались успокоить Тару. Она рыдала так, что казалось, у нее вот-вот разорвется сердце.
– Она безутешна, – беспомощно проговорила Грета. – Возможно, если... Где маленький Питер?
– На станции «Скорой помощи» вместе с Оскаром и другими детьми, – ответил Карл.
– Пойди и приведи его. Может быть, вид сына заставит Тару осознать, что ее жизнь отнюдь не кончилась.
Грета опустилась на колени и обняла дрожащие плечи Тары.
– Ну-ну, не плачь! Карл приведет твоего малыша, теперь он будет нуждаться в тебе, твоей любви и внимании больше, чем когда-либо, раз... – Она запнулась.
– Скажи это, Грета, – сквозь рыдания проговорила Тара. – Раз его отец навсегда потерян для него.
– Это не так, Тара, – возразила ей Грета. – Сэм навеки останется в душе у тебя и у вашего сына. Муж будет наблюдать за тобой и Питером с небес.
Карл вернулся с Питером Пайком. Это был белокурый ребенок с ангельским личиком и широко расставленными, как у матери, блестящими глазами. Сейчас лицо Питера было красным и опухшим от слез.
– Мама, мамочка, где папа? – Мальчик обнял своими пухлыми ручонками Тару и уткнулся лицом ей в грудь.
– Дорогой... папочку забрал Господь. Он был очень смелым и благородным человеком, он спас сегодня многих людей. Он будет жить в душах тех, кто обязан ему жизнью. Теперь мы должны быть такими же смелыми, каким был твой папа. Мы будем очень скучать по нему, и никто никогда не сможет нам его заменить. Но наш долг – жить счастливо, так, как бы этого хотел папа. Ты понимаешь, дорогой? – спросила Тара.
Питер с трудом подавил рыдания и сжатыми кулачками вытер глаза.
– Думаю, да, мамочка. Я постараюсь, – проговорил он.
– Мой маленький мужчина. Теперь ты будешь главой семьи, – сказала Тара и, крепко прижав сына к себе, поцеловала его глаза, щеки и волосы. Грета улыбнулась мужу:
– Я тебе говорила. Ребенок поможет ей пережить горе.
Внезапно Тара выпрямилась и, держа на руках своего маленького сына, пошла к берегу.
– Куда ты? – крикнула ей вслед подруга, но Тара продолжала идти, не обращая на нее никакого внимания. – Карл... – Глаза Греты выражали тревогу.
Он бросился вслед за Тарой и, догнав, ласково взял ее за руку.
– Пойдем, Тара, мы должны отвезти тебя и маленького Питера домой, чтобы вы сняли с себя эту мокрую одежду. Иначе вы схватите воспаление легких. Мы должны сообщить обо всем случившемся твоим родным в Колорадо и родственникам Сэма.
Тара бросила на Карла бессмысленный взгляд.
– Родственники Сэма? – переспросила она. – О чем это ты, Карл? Сэм поспешил домой. Он обещал встретить нас в квартире, – заявила Тара и вдруг расхохоталась.
У Карла волосы встали дыбом. Ужас приковал его к месту, а Тара все продолжала идти по берегу.
– Бог мой! – задыхаясь, воскликнул он и перекрестился.
Грета была в ужасе:
– Карл, что все это значит? О нет, не может быть! Неужели как... как...
– Как ее мать... – мрачно закончил Карл. – Нет, этого не может быть. Этого не должно быть! Боже, неужели ты позволишь произойти такой трагедии дважды в одном поколении!
И оба они опустились на колени и стали молиться.
Молитвы Линденов были услышаны.
Полицейские отвезли Тару на ее квартиру. Врач диагностировал состояние как временный шок, прописал вдове успокаивающее средство и уложил в постель. Под присмотром сиделки Тара проспала мертвым сном четырнадцать часов и на следующий день проснулась снова в здравом уме и смирилась с фактом трагической гибели мужа.
Тело Сэма обнаружили в тот же день вместе с более чем тысячью погибших, главным образом женщин и детей. Хотя это вряд ли бы успокоило безутешные семьи, но полтора года спустя капитан парохода был признан виновным в непредумышленном убийстве и приговорен к десяти годам тюремного заключения.
Глава 11
В понедельник утром Джильберту разбудил телефонный звонок. Она сняла трубку после шестого сигнала, но была еще слишком сонной, чтобы говорить отчетливо.
– Джильберта? – раздался голос Аниты.
– Да.
– У тебя голос как у зомби.
– Так и есть, Анита. Который час?
– Семь. Пора принять душ и начать упаковываться, так как в восемь часов за нами заедет лимузин.
Джильберта молчала.
– Что случилось, Джилли? – спросила Анита.
– Я не возвращаюсь с тобой и Дженет.
– Ты не возвращаешься? Но почему? Джилли... что-то случилось, я это чувствую по твоему голосу.
– Ничего не случилось... честно... – Джильберта старалась говорить спокойно и даже безразлично. – Просто я не спала до трех часов утра, а потом мне снились кошмары.
На другом конце линии повисло молчание, затем Анита твердо сказала:
– Я тебе не верю, и я остаюсь с тобой. Дженет – взрослая девушка, вернется в Денвер одна.
– Не глупи, Анита. Я и слышать не хочу о том, что ты остаешься. Кто-то из нас должен присутствовать на совещании с акционерами компании «Тейт индастриз». Кроме того, у меня в два тридцать встреча со следователями, контролерами сенатора Дрейка. Господи, он все грызет и грызет эту обглоданную кость – я имею в виду тот факт, что Де Бирсы и Тейты нарушают федеральные антимонопольные законы. Однако с тех пор как Хармон отказался поддержать на прошлых выборах список его кандидатов, сенатор Дрейк решил добраться до него через меня... Нет, ты должна меня заменить, Анита, – твердо заявила Джильберта.
– Я так понимаю, что это прямой приказ, босс?
– Ты все правильно поняла, детка. А сейчас я попробую еще немного вздремнуть.
– Каким рейсом ты прилетишь? – спросила Анита.
– Пока точно не знаю. Я позвоню тебе, как только определюсь.
– Я по-прежнему считаю, что ты не откровенна со мной, Джилли.
Она заколебалась и уже склонялась к тому, чтобы рассказать Аните о вчерашней встрече с Милошем, но это был слишком долгий и сложный разговор. Джильберта пошла на компромисс, сказав полуправду:
– Дело в том, что я получила известие от Милоша Алански. Он хочет увидеться со мной сегодня.
– А-а... я предполагала нечто в этом роде. Ладно, пожалуй, это стоит сделать. Я горю желанием услышать, что он скажет.
– Сегодня утром он встретится с капитаном Лаурентисом, это все, что я пока знаю.
– Хорошо, Джилли. Я, пожалуй, повешу сейчас трубку и подниму твою дочь, иначе мы опоздаем на рейс. Поговорим с тобой позже.
Джильберта откинулась на подушку. «Почему я не возвращаюсь домой? Почему я импульсивно приняла такое решение?» Вчера вечером Хармон сказал, что было бы неплохо, если бы она переговорила с Милошем. Но Джильберта это уже сделала. Конечно, сегодня утром его должен допросить Лаурентис, и, возможно, в результате этого разговора выяснится что-то такое, о чем ей следовало бы знать. При мысли об обаятельном капитане Джильберта почувствовала легкое жжение в животе. «Давай смотреть правде в глаза, Джилли: ты питаешь слабость к этому мужчине!»
Джильберта села в постели и закурила. Шаг за шагом она вспомнила свой разговор с Милбшем. Потрясение, испытанное ею, когда она узнала о любовной связи Джулса с падчерицей, прошло, но Джильберте все еще было трудно с этим смириться. Неудивительно, что Дженет разрыдалась, узнав о смерти Джулса. Неужели до сих пор она в него влюблена!
Или?.. Джилли невольно вздрогнула, подумав об этом. Или эти слезы были спектаклем, как и демонстрация потрясения, когда Лаурентис сообщил ей о смерти Джулса? Неужели падчерица каким-то образом узнала об их квартире и пришла в то утро Четвертого июля, чтобы встретиться с ними лицом к лицу? А когда бывший любовник сказал ей, что Джильберта принимает душ, воспользовалась этим и убила его?
Нет... это чистейшей воды фантазия. Дженет не обладает таким бесстрашием, чтобы совершить столь безрассудный и опасный поступок. И даже если бы она это сделала, то не стала бы прятаться в квартире, чтобы затем сбросить убитого Джулса с террасы. Она физически не в состоянии на такое. Это мог сделать только тот, кому под силу поднять тяжелое тело, равно как и...
«Ты находишься в настоящей опасности...»
Джильберта погасила сигарету и заставила себя обо всем забыть. Мучения из-за какой-либо проблемы никак не влияют на ее решение. С этой мыслью Джильберта укрылась с головой и снова заснула.
Ей показалось, что прошло всего несколько минут, когда телефон зазвонил вновь. Это был Милош.
– Я рад, что ты решила не лететь тем рейсом.
– Ну... после всего, что случилось за последние сутки, я как выжатый лимон. Думала, что останусь здесь и буду спать столько, сколько потребуется, чтобы восстановить свои силы.
Джильберта взглянула на часы и очень удивилась тому, что они показывали почти полдень.
– Разумно, – одобрил ее Милош. – Ну а у нас с капитаном Лаурентисом была небольшая беседа.
– И?..
– Мы затронули те же вопросы, что и вы с ним. Я поддержал твое утверждение, что Джулс никогда бы не покончил с собой, и сказал, что у него был список врагов длиной в милю. Лаурентис спросил меня о женщинах Джулса, и я объяснил, что этот список почти такой же длинный. Он попросил меня назвать какие-либо имена, но я ответил, что, поскольку мы с Джулсом взяли за правило не обсуждать личные дела, я могу только гадать на эту тему.
– Он этому поверил?
– Кажется, да... Особенно когда я намеренно ввел его в заблуждение, сообщив, что Джулс служил в ЦРУ и, возможно, по-прежнему был их агентом. Я также сказал, что он много путешествовал и как у бизнесмена у него было отличное прикрытие.
– Я не думаю, что это заблуждение, Милош. Мне пришло в голову, что связи Джулса с ЦРУ могли прямо или косвенно послужить мотивом для его убийства, – заметила Джильберта и задумалась. – Тот телефонный звонок Терри насчет сделки с землей...
– Да... Джулс не был бы так обеспокоен из-за простой сделки, – согласился Милош, – обычно он поручал заключение подобных контрактов своим вице-президентам.
– Лаурентис добился какого-нибудь прогресса в этом деле? – спросила Джильберта.
– Они нашли «додж». Твоя авантюра удалась, автомобиль раздели до каркаса: колеса, двигатель – все. Только номерной знак позволил полиции установить его принадлежность.
– А у Лаурентиса есть какие-то предположения относительно того, как грузовик туда попал? – спросила Джильберта.
– Если и есть, он не сказал об этом. Однако спросил меня, почему такой богатый человек, как я, держал «додж», а не модную машину. Я сказал, что в прошлом у меня были дорогие машины, с которых все сдирали на уличных стоянках. Лаурентис поверил этому. Послушай, если ты решила остаться в городе, почему бы нам не позавтракать вместе? – спросил Милош.
– Звучит заманчиво. Но я еще не одета.
– Хорошо, не торопись. У меня есть кое-какие дела. Я еще не связался с братьями Джулса, но они услышали о его смерти из последних «Новостей» и уже звонили в полицию.
– Какие приготовления к похоронам ты уже сделал?
– Джулс всегда был против пышных похорон. Это будет скромная церемония в церкви Святого Варфоломея, затем кремация, а свой прах он просил развеять над заливом Сан-Франциско.
– Когда это состоится?
– Завтра, в одиннадцать часов утра. А днем я на самолете полечу с его прахом на побережье, – ответил Милош.
– В таком случае глупо лететь домой сегодня. Я могла бы остаться.
– Очень практично, – заметил Милош. – Ты думаешь, Хармон приедет на похороны?
– Я уверена, что он захочет присутствовать, но вряд ли ему это удастся. Он сейчас просто завален работой.
Тем не менее я ему сейчас же позвоню, – объяснила Джильберта.
– Великолепно. Я забронирую где-нибудь столик, и мы сможем вместе позавтракать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38