Как насчет завтрака? Вы не голодны?
– Умираю с голоду, – ответила Джильберта.
– Хорошо. Мне только что вспомнилось одно местечко.
Несколько минут спустя они уже направлялись в южную часть города.
– Куда мы едем? Я что-то не припомню никаких заслуживающих внимания ресторанов в этом районе.
– Сюрприз.
Джильберта кокетливо улыбнулась:
– Я люблю сюрпризы.
Они проехали через туннель Мидтаун и двинулись по автостраде Лонг-Айленд до Джерико. Вскоре капитан припарковался на стоянке автомобилей у облицованной необработанным камнем загородной гостиницы.
– «Миллридж инн», – объявил Лаурентис. – Вы когда-нибудь были здесь?
– Нет, но она мне уже нравится, – ответила Джильберта.
Внутреннее оформление гостиницы было в раннем американском стиле: потолки из балок, приколоченные половицы, столы из сосны, стулья с вогнутыми сиденьями. Как только они сели в отдельном кабинете, официантка, хорошенькая девушка в костюме, соответствующем стилю ресторана, приняла у них заказ на спиртные напитки.
– Вы часто приходите сюда? – спросила Джильберта, вынимая сигарету из золотого портсигара.
– Довольно часто. У меня здесь, в Хантингтоне, усадьба, – ответил он.
– Дом?
– Пока он еще не готов. Прошло пять лет с тех пор, как был возведен фундамент – это единственное, что я не мог сделать сам, ну а все, что выше фундамента, – это моя работа.
Джильберта была поражена.
– Как это чудесно! Вы чрезвычайно разносторонний и талантливый человек, капитан Лаурентис.
– Это у меня в крови. Я из простой рабочей семьи. Мой отец был каменщиком, мой дед – каменотесом, и так на протяжении многих поколений. Мне нравится ощущение и мокрого цемента, и шершавой сосновой доски. Этот дом – плод любви. Каждую свободную минуту, которую можно урвать от работы, я провожу на строительстве. Сейчас осталось возвести лишь небольшие постройки: гараж, мастерскую. Все остальное – столовая, гостиная, кухня, рабочий кабинет и три спальни – уже закончено, даже обставлено.
– Я бы с удовольствием посмотрела ваш дом. Джордж широко улыбнулся.
– Хорошо, я люблю его показывать. Мы поедем туда после того, как покончим с завтраком. – В его поведении произошла неуловимая перемена. – Однако в отличие от вашего в моем маленьком убежище все же есть телефон.
Джильберта не отвела взгляд, и голос ее не дрогнул.
– В таком случае это вряд ли можно назвать убежищем.
– Кажется, Онеонта, вы сказали?
– Если точнее, рядом с Онеонтой, на полпути от Куперстауна, – уточнила Джильберта.
Официантка принесла напитки, и он, взяв бокал мартини, сделал глоток.
– Но ведь это чертовски далеко – ехать туда только ради того, чтобы написать речь, не так ли?
– Но не для меня. Я люблю ездить в машине, это помогает снять напряжение, – ответила Джильберта.
– Помогает снять напряжение? Очевидно, вы не часто садитесь за руль, когда бываете здесь. Водить машину в Нью-Йорке – все равно что совершать тринадцатый подвиг Геракла. Вы держите машину здесь? – спросил капитан.
«Спокойно, милая, бой только начинается. Он сейчас пристреливается».
– Нет, обычно я беру машину напрокат, если мне бывает нужно.
– В таком случае вы брали напрокат машину, чтобы поехать к себе в коттедж?
– Да. – И, заставив себя улыбнуться, Джильберта добавила: – Я только что сказала вам, что не держу здесь машину.
Джилли досадовала на себя: ведь Лаурентису будет проще простого проверить ее рассказ в городских агентствах по прокату машин. Однако в жизни нередко бывают ситуации, когда человеку остается лишь стиснуть зубы, и тогда от заданного вопроса нельзя уклониться. Как же она позволила Лаурентису поймать себя в ловушку таким образом? Более того, как она могла быть такой наивной – точнее, глупой, – чтобы поверить, будто он не подвергнет сомнению ее алиби, что в момент смерти Джулса она находилась в северной части штата?
Капитан улыбался ей, и Джильберте потребовалась вся ее сила воли, чтобы не выдать свое раздражение. «Его жена была права: он просто-напросто занудный блюститель закона!» Что же дернуло ее сделать простительную разве только для молоденькой девушки ошибку – отложить свое возвращение в Денвер и разъезжать по Лонг-Айленду, кокетничая с мужчиной, который может причинить ей так много зла? Ответ пришел тотчас же: «Ты никогда не могла упустить возможность пофлиртовать с красивым мужчиной!»
К счастью, Джордж решил больше не продолжать эту тему.
– Сделаем заказ? – спросил он. – Рекомендую превосходную свиную грудинку.
Джильберта внимательно ознакомилась с меню, которое официантка положила на стол.
– Нет, – капризно сказала она, все еще злясь на Лаурентиса и на себя, – я хочу корнуэльского цыпленка.
Во время завтрака их беседа носила несерьезный, имеющий сиюминутное значение характер.
– У вас была возможность посмотреть парад кораблей? – спросил Лаурентис.
– Да, мы видели их из самолета, когда приземлялись.
– Это было прекрасное зрелище, не правда ли?
– Да, очень яркое театральное представление, Джордж.
– Как вы полагаете, с точки зрения жителя Колорадо, у Картера есть шанс стать президентом? – спросил капитан.
– В нашем штате считают, что он бесспорная кандидатура. Не следует недооценивать сельскую Америку, – сказала Джильберта.
– Верно, старина Джимми – славный деревенский парень... Кстати о деревенских парнях. Судя по тому, что я узнаю из газет, деятельность вашего мужа приобретает общенациональное значение, – заметил Лаурентис.
– Однажды он станет президентом, – как само собой разумеющееся сказала Джильберта.
Джордж Лаурентис рассмеялся.
– Как было бы хорошо, если бы я внушал кому-нибудь такую же уверенность!
– В таком случае вы должны стать политиком. По традиции их жены являются самыми верными их сторонниками в партии.
– Это не для меня. У меня и так беспокойная жизнь.
К тому времени как они покончили с едой и пили бренди, весь гнев и раздражение Джильберты почти улетучились. Она даже горячо откликнулась на его предложение показать свой дом.
На улице стало жарко и душно. Джильберта сняла жакет и почувствовала взгляд Лаурёнтиса, прикованный к ее груди под тонким материалом блузки. Затем снова заметила его взгляд – на этот раз мужчина смотрел на ее ноги, когда она усаживалась на переднее сиденье в машине. У Джильберты чуть-чуть задралась юбка. Она знала, что возбуждает Лаурёнтиса, так же как он возбуждал ее. Джильберте почему-то было интересно, со сколькими женщинами он занимался любовью, хотя и не сомневалась в том, что их было немало.
– Не возражаете, если я вздремну по дороге? – спросила Джильберта.
– Ничуть. Эти завтраки с двумя порциями мартини меня тоже утомляют.
Она закрыла глаза, а когда открыла их, машина двигалась по узкой, извилистой дороге, пролегавшей под сводами величественных деревьев.
– Мы приехали?
– Почти, – ответил Лаурентис.
Внезапно взору Джильберты предстал довольно высокий холм.
– Я случайно нашел это место, – объяснял Лаурентис. – Если верить агенту по недвижимости, это самая высокая точка на острове.
– Здесь просто восхитительно. У меня такое чувство, будто я оказалась в предгорьях Скалистых гор, – проговорила Джильберта. – Поразительная иллюзия! Никаких признаков того, что в полумиле отсюда располагается местность плоская и однообразная, со всех сторон стиснутая жилыми домами, магазинами и торговыми центрами.
На вершине холма дорога плавно перешла в выложенную гравием подъездную аллею, по обеим сторонам которой росли сосны. В конце аллеи находилась поросшая травой поляна, в центре которой стоял низкий фермерский дом.
– Вы на самом деле построили все это? – изумленно спросила Джильберта.
– Да, своими собственными белоснежными руками, – ответил Лаурентис и поднял руки, чтобы Джильберта могла их внимательно осмотреть: большие, квадратной формы, с длинными крепкими пальцами. – Идемте! – Лаурентис выпрыгнул из машины.
Она сделала то же самое и сбросила туфли.
– Я помешана на ходьбе босиком по траве, особенно если она такая густая и душистая, как эта. – Джильберта села на землю и приподняла юбку, чтобы отстегнуть подвязки от нейлоновых чулок. – Джентльмены не подглядывают, – лукаво бросила она, чувствуя, что Лаурентис смотрит на нее.
– А кто сказал, что я джентльмен?.. Вот это новость! Мне казалось, что после набирающего силу феминистского движения за уравнение женщин в правах с мужчинами, появления голубых джинсов, а также отказа от бюстгальтеров пояс с резинками ушел в прошлое.
– Временами мне очень хочется почувствовать себя женственной.
– Браво! Женщины в колготках напоминают мне тряпичных кукол, – заметил Лаурентис.
Джильберта рассмеялась и поднялась, разглаживая юбку.
– Интересное наблюдение. Лаурентис взял ее за руку.
– Пойдемте, я буду вашим гидом, – сказал он и повел ее по извивающейся, вымощенной плитами дорожке к кирпичным ступенькам.
С левой стороны дом огибала бетонная дорожка, упиравшаяся в неоконченный двухэтажный гараж, наверху которого торчали голые балки и распорки. К гаражу была приставлена алюминиевая лестница.
– Наконец-то я выхожу на финишную прямую, – сказал Джордж.
– Чем вы будете заниматься, когда все будет завершено? – спросила Джильберта.
Капитан усмехнулся:
– Буду обращать больше внимания на женщин.
– Похвальное времяпрепровождение, – заметила Джильберта.
Он открыл парадную дверь и отступил на шаг в сторону, чтобы пропустить Джильберту.
Небольшой холл вел в просторную гостиную, пол в которой от стены до стены покрывал пушистый ярко-оранжевый ковер. Мебель была в основном массивная, из сосны, а стены украшали картины и гобелены, выдержанные в колониальном стиле.
– Как приятно! – Джильберта ступала босыми ногами по мягкому ковру и испытывала почти такое же удовольствие, как и от ощущения травы под ногами.
Небольшой рабочий кабинет плавно переходил в маленькую оранжерею.
– Помимо других разнообразных талантов вы еще умеете обращаться с растениями.
– Как я уже сказал, клан Лаурентисов крепко привязан к земле.
Столовая была продолговатой комнатой с огромным камином в одном конце и баром – в другом. Хозяин повел Джильберту назад, в гостиную, и через холл они вышли к небольшой лестнице, по которой поднялись на этаж, где располагались спальни. Три спальни были обставлены в строгом, типично мужском стиле. В основной спальне главным украшением была огромная кровать с пологом на четырех латунных столбиках.
– Матрац наполнен гелем или водой? – спросила Джильберта.
– Ни то, ни другое. Простая старая деревянная кровать фирмы «Симмонс».
– Очень подходит такому здоровенному парню, как вы, – лукаво заметила Джильберта. – Вы все очень хорошо сделали, но не помешало бы женщине приложить к этому руку.
– Хотите подать заявление на вакантную должность? – поинтересовался Джордж.
– Я не прочь, но это вызвало бы столкновение интересов, не говоря уже о географии. Не забывайте, что я из Колорадо. Я, право, не собираюсь окапываться в Нью-Йорке, хотя должна признать, это достаточно жизнеспособное место.
Хозяин дома, прислонившись к дверному косяку, с нескрываемым восхищением и желанием рассматривал Джильберту. Она стояла босая, скрестив руки на груди, приподняв голову. Ее фиалковые глаза потемнели и казались загадочными.
– Джордж, ваше либидо дает себя знать, – тихо сказала Джильберта.
– Простите, это мой итальянский темперамент. Нужно потребовать, чтобы женщина, подобная вам, имела бы этикетку, как на пачках сигарет: «Предупреждение! Опасно для вашего здоровья!»
Джильберта хрипло рассмеялась, а на висках у нее резко обозначилось биение пульса из-за усилившегося тока крови в венах. Страсть, которую она безуспешно пыталась сдерживать весь день, внезапно вспыхнула и охватила ее. У Джильберты было такое ощущение, будто все тело, от головы до пят, объято огнем. Она безумно хотела Джорджа Лаурёнтиса.
Он почувствовал это и обнял ее.
– Этикетки с предупреждением никогда меня не останавливали. Какого черта! Ведь живем лишь один раз.
Джильберта улыбнулась и прильнула к нему, обвив руками его шею. Она сделала плавное движение бедрами, дразня его и еще сильнее возбуждая.
Губы Джорджа были крепкими и требовательными, а его язык устремился в полуоткрытый рот Джильберты. Руки скользнули по ее спине, стали ласкать ее ягодицы... Она вздрогнула и застонала, почувствовав прикосновение его руки к своей плоти. По-прежнему крепко сжимая Джильберту в объятиях, Джордж увлек ее к огромной кровати. И пока снимал с нее блузку и бюстгальтер, Джильберта расстегнула его пояс и молнию на брюках. Теперь ее рука нашла и стала ласкать его горячую, набухшую плоть.
Джордж лихорадочно заканчивал раздевать Джильберту, снял с нее юбку, трусики, оставив лишь чулки и пояс с подвязками.
– Ты сводишь меня с ума. – Он лег рядом с Джильбертой.
Ее глаза вожделенно заблестели при виде его готового к бою пениса.
– Великолепный! – прошептала она, широко раскинув руки и ноги.
Джордж не сделал никаких усилий, чтобы войти в нее. Его губы легко коснулись ее глаз, губ, затем задержались в ложбинке на шее. Он чувствовал, как бешено бьется ее пульс под его губами.
Джильберта судорожно сглотнула, когда Джордж захватил губами ее сосок и языком стал обводить кружок вокруг него. В голове у нее мелькнула мысль, что, пожалуй, капитан довольно изощренный в ласках любовник.
Он покрывал поцелуями все ее тело, опускаясь все ниже и ниже, к трепетавшему от желания животу, а затем зарылся лицом в шелковистом треугольнике густых завитков. Судорога сотрясла Джильберту, когда его ищущий язык коснулся ее влажного лона, и она воскликнула:
– Ты меня убиваешь! Я не смогу больше сдерживаться, а я хочу, чтобы ты был во мне, когда я кончу!
У Джорджа было такое ощущение, будто перед ним открылись врата рая.
– О Боже! – Внутри ее словно произошло извержение вулкана.
Сейчас ее руки, ноги, все тело потеряли координацию, и Джильберта, извиваясь в экстазе, почувствовала, как близится его кульминация, и от этого наслаждение возросло во много раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38