Через двадцать шесть гребков нащупал площадку или порог. Подержался немного за край, отдохнул. Снова поплыл, подсчитывая гребки. Площадка тянется до сорок первого гребка, потом опять вздыбливается стена. Не успел ее ощупать пару раз, как она исчезла из-под руки. Ага, поворот… Угол скалы острый, как нос у «Нептуна». Подался вперед и сразу нащупал стену-беглеца. Оглянулся назад – лампочки не видно, посмотрел вверх и ясно увидел две больших звезды. Нет, больше! Пять… семь… Значит, снова попал в Храм?
Можно ощупью вернуться, обследовать найденную площадку.
Ощупывал стену теперь уже левой рукой, загребал правой. Услышал подле себя сдержанное «Пфу-ух-х…» Боби подплыл, его выдох был более высокого тона.
– Ну что, трусишка, заскучал без меня? – Янг завернул за острый угол и вскоре ухватился за край площадки. Влезал на нее с такой же осторожностью, как и на ту, где первый раз спал. Вставал медленно – головой не стукнулся, выставил руки вперед – ни за что не зацепился. Сделал два шага, три… Наткнулся на стену, хоть и не очень крутую. Пошел, щупая ногами, куда ступнет, вдоль нее, выставив перед собой одну левую, а правой рукой проводя по стене. Стена неровная, да и под ногами тоже то бугорки, то впадины. Не обследовав до конца, перед очередным выступом осторожно повернул к воде. Неширокая, оказывается, эта площадка, но значительно лучше той, где он спал. И лампочку хорошо видно, даже кусочек стены возле нее. Водопада почти не слышно.
Тут он и поселится, шататься больше не будет. Отсюда и до Крабова пляжа не больше пятидесяти метров. Удобно туда плыть – прямо на лампочку. А оттуда? Вот если б и тут она горела…
Осталось только сплавать за рогожным мешком, и на сегодня будет все. И так руки, ноги не слушаются. Отдыхать надо, набираться сил. Правда, откуда сила возьмется, неизвестно: есть же нечего.
Опустился на корточки, потом лег на живот, чтоб ногами вперед спуститься в воду. Но услышал, как нетерпеливо заскрипел, затренькал дыхалом Боби. Янг сел в воде, протянул к малышу руку.
– Прощения просишь? Я не сержусь, глупенький.
Боби что-то держал в зубах, совал ему в руки… Маска от акваланга! В горячке Янг чуть не упустил ее. «Ну и Боби! Это же надо…» А руки уже лихорадочно ощупывали ее. Ремешок цел… Резина целая… В стекле, кажется, трещина… Даже две, они похожи на букву "v". Будут ли осколки держаться под давлением или нет? Пропустят трещины воду или не пропустят? Тут же надел маску, спустился к Боби.
Кажется, нормально… Эх, если бы еще и что-нибудь видно было! Не снимая маски, посвистел Боби и поплыл прямо на огонек лампочки. Про отдых сразу забыл.
Малыш сначала поплыл рядом, потом сзади. В конце концов совсем отстал, ибо дельфины тревожно засвистели.
Янг не стал взбираться на Крабов пляж, поплыл вдоль берега, цепляясь руками за толстый провод. Хорошенько отдышался, провентилировал легкие. Поймал несколько куколок, которых сделал из Натачиного платья, сунул за пазуху. И нырнул, быстро перебирая провод обеими руками.
На этот раз Янг опускался более уверенно. Скоро впереди вода словно помутнела, потом заметно посветлела. Вот уже этот просвет приобрел форму широкого и неровного сверху полога или занавеса. Провод лег на дно и ушел под низ этого полога. Вода сквозь трещины стекла, в маску почти не просачивалась, было видно, что полог состоит словно бы из тысяч шипящих шнурков стеклянных бусинок, растянутых снизу до самого свода. Пузырьки-бусинки не крупнее зерен маиса, и свет от них белый, как от ламп, которые Янг видел в коридоре отеля.
В голове уже стоял звон, покалывало в ушах, к горлу подступала тошнота… Подплыл еще чуть-чуть ближе, еще… Пузырьки вздымаются не прямо со дна, там положено что-то металлическое, похожее на игрушечное, с низенькими бортиками и очень длинное, на всю ширину полога, корытце.
Почувствовал, что вода тут значительно теплее, будто в верхнем слое морской воды. И это насторожило больше, чем нестерпимый звон в голове и колючая боль в ушах. Он торопился, как и раньше, суетливо нащупал за пазухой куколки. Хотел голой рукой пропихнуть их за горячий полог пузырьков, но опять спохватился. Согнулся как можно больше на левый бок и заболтал ногой, стараясь ластом протолкнуть сверточки на ту сторону полога. Куколки не слушались, прыгали вверх-вниз, как комары толкли мак. Несколько раз ласт коснулся полога из пузырьков, и тогда по ноге словно бы пробегали мурашки. Успел заметить, что самый край ласта скручивался и таял от пузырьков, как от огня, кусочки отваливались и падали на дно.
От боли в ушах уже хотелось истошно закричать. Увидел, как на стекло маски изнутри вдруг брызнула кровь. Испытывая какой-то первобытный ужас, отчаянно загреб руками, замолотил ногами (забыл и про путеводный провод!)… Наверх, скорее назад, на воздух!
И выплыл наверх, но раньше, чем надо, ибо стукался, обдирался о неровную каменную навись свода, покрытую ракушками. Чуть ли не в агонии царапая ногтями свод, боролся с желанием выдохнуть воздух, чтоб не разорвалась грудь. Воздуха! Когда будет воздух?!
Почти теряя сознание, немного всполз на Крабовый пляж, сорвал маску. Долго лежал ничком.
Под щекой и носом расплывалась теплая лужица крови. Медленно, точно мокрица, ползла кровавая струйка и из правого уха.
Глава четвертая

1
Радж бежал к Амаре. Когда в темноте натыкался на кого-нибудь, бормотал: «Простите!» – и еще больше торопился.
Швейцар в дверях «Летучей рыбы» не узнал его, загородил проход: «Нет мест!» Но Радж так взглянул на него, так резко отстранил в сторону, что тот даже поперхнулся и растерянно огляделся, ища, кого позвать на помощь.
– Аниль, подмени меня на моих столиках! – крикнул кому-то Амара в другой половине зала и поспешил навстречу Раджу. Его тоже поразило выражение лица друга. – Что случилось? – и потянул Раджа к служебному столику, показав буфетчику два пальца. – Рассказывай…
Радж какое-то время сидел, сжав голову руками и тяжело дыша.
– Знаешь… Он обманул меня! Вокруг пальца обвел! А Натача прибегает… Пропал, не выплыл!
– Кто обманул? Кто пропал? Говори толком! – Амара сел рядом с Раджем, успокаивая его, как маленького, погладил по плечу.
– Янг… Кто ж еще! Проклятое озеро… И надо же было вам наткнуться на него!
Рука Амары соскользнула с Раджева плеча. Оба молча, невидяще смотрели на бокалы с пивом, принесенные и поставленные буфетчиком. Оба сгорбились, будто и на плечи Амары легла неимоверная тяжесть беды. Но ему не все было понятно, и он, вымучивая слова, начал расспрашивать снова, пока не представил себе все, что произошло.
– Что делать, Бессмертный? Никого больше у меня не осталось… – Радж нагнул голову, изо всех сил сжимая губы и скрежеща зубами, чтоб не застонать. – Жить не хочется…
– Прежде всего – возьми себя в руки. Несмотря ни на что, надо жить. Надо! Сейчас на счету каждый честный человек. Мы уже не принадлежим только себе, не можем сами распоряжаться своей жизнью.
– Это – в будущем. Ты мне скажи – сейчас что надо делать?!
– Пойти и постараться немного отдохнуть. Надо дождаться утра… И будем искать… Одного не могу понять: почему он от акваланга избавился?
– Могло быть глубинное опьянение… Я ведь ничего ему о таком опьянении не говорил… Только об элементарной технике безопасности… Разве я мог подумать, что он будет опускаться на такую глубину? Один, без всякой подстраховки!.. Я и то еще ни разу на такую глубину не опускался.
– Иди, друг, домой. Поспи, если сможешь… Завтра будет трудный день. Я к тебе приду, как только рассветет. А ночью ничего не сделаешь, ничем ему не поможешь.
«Поможешь… Хоть бы тело найти… Хоть бы тело…» – с отчаянием думал Радж.
Пива даже не тронул. Пошел от стола молча, не простившись.
2
Натача кончила чистить длинный, как палка, кривой клубень ямса. Порезала на кружочки, готовясь обжарить их. И тут вернулся Радж.
– А я и забыл тебе сказать… Есть ведь вареные макароны. Ешь.
– Это я утром поджарю, с собой возьмем. – У Натачи горестно дрожали губы.
– У Крафта еще свет горит – забегу. Может, даст «Нептуна» на завтра, – сказал Радж и тихо как побитый вышел.
– Ага, зайди, – точно хозяйка, согласилась Натача.
Тяжело поднимался Радж по скрипучей лестнице. Для вида постучал, но дверь открыл, не ожидая ответа.
За столом Крафта сидел, уткнувшись в бумаги, Судир.
– А где… мистер Крафт? – спросил Радж удивленно.
– Был, да сплыл… – неохотно поднял голову Судир. Вид у него недовольный: помешали. – Правда, завтра еще можно будет его увидеть – приедет сюда с нотариусом. И уедет в Англию.
– В гости? В отпуск? – не мог оправиться от такой неожиданности Радж.
– Много вопросов задаешь. Говори, что ты хотел?..
– Я хотел… Мне надо было бы с хозяином поговорить.
– Слушаю тебя, – Судир посмотрел на ручные часы.
– Так ты… так вы…
– Можешь говорить «ты», как и прежде. Я не обижусь. Правда, были у нас стычки по работе… Да где их не бывает? Служба есть служба. А кто старое помянет, тому глаз вон.
– Так что – у тебя теперь надо отпрашиваться… просить?!
– Да. Никто не знает, кто у кого будет на поминках. Завтра последние бумаги по купле-продаже подписываем.
Радж помолчал, собираясь с духом и с мыслями.
– Горе у меня… Янг утонул… на Горном… Надо ехать искать.
– О, боги… Когда же это могло случиться? Я же вчера видел его.
– То – вчера, а это – сегодня. «Нептуна» буду просить… И чтоб самого с работы отпустил.
– Мне с тобой надо о многом поговорить. Но пока что и у тебя заботы и у меня. На днях обязательно поговорим.
– Так я про «Нептуна»…
– Возьмешь. Я тебе обязан, можно сказать, жизнью… Думаю, что потом все издержки от простоя нагонишь. Так?
– Так, мистер Судир.
– Ну, зачем так официально? Я хотел бы, чтобы отношения между нами остались дружескими. Пока! – немного приподнял он забинтованную руку.
– Спокойной ночи. Спасибо.
«Вот как… Проглотил Крафта – и не подавился. И откуда он столько денег взял? Зарплата у него была только наполовину больше моей…»
Красные губы выдадут того, кто жевал бетель. И слепому видно: Судир сам приложил руку к разорению Крафта. Иначе не говорил бы об этом спокойно и с таким удовлетворением. Даже весть о гибели Янга не вывела его из этого настроения. А мальчик ведь очень любил дельфинов, охотно, даже чрезмерно помогал Судиру в работе.
Тесно мыслям в Раджевой голове.
Отдал топчан Натаче, а сам взял кое-чего подстелить под бок, устроился на скамье во дворе. За всю ночь и на минуту не задремал. Расстроенное воображение рисовало полные ужаса картины – и все о том, как погибал, тонул Янг… «Я… Только я виноват в гибели брата… Не доглядел, не сказал того, что должен был сказать. А надо было все внимание отдать ему – и за себя, и за отца, и за мать…»
И был такой тяжкий миг, так он был убит горем, что хотел даже покончить с собой. Да застонала, начала вскрикивать во сне Натача, и это немного отрезвило его.
Пошел в кладовку, пощупал Натачин лоб. Он был горячим как огонь, и Радж взял полотенце, сходил в душ, намочил. Выйдя, послушал еще, как тревожатся, плюхают в бассейне дельфины.
Полотенце немного помогло, хотя прохлада от него была и небольшая. Натача стала дышать ровней, только порой всхлипывала тоненько во сне. «Бедная девочка… Напереживалась… Ничего не сказала – может, Янг погиб на ее глазах?»
Остаток ночи прислушивался, как Натача дышит. И то, что он не остался наедине со своими мыслями и переживаниями, что приходилось заботиться о другом человеке, спасло его.
Убедившись, что заснуть не удастся, под утро зарядил воздухом три комплекта баллонов, подготовил два акваланга и два костюма – себе и Амаре: рост его знал.
Эти три комплекта баллонов да тот запасной, что где-то на Горном – четыре. Должно хватить надолго.
3
Утром Натача встала почти здоровой, горячки не было. Пока Радж с Амарой готовились в поход, выносили все, что надо, на берег залива, пока спускали тельфером на воду «Нептун», пристраивали на корме мотор, Натача сбегала в булочную в самый центр города. Их трое, четвертый Абдулла и пятый Тото. Компания собралась большая, и возможно, надо будет пробыть на Горном целый день. «Горе горем, а человеку все равно нужно будет подкрепиться», – рассуждала она, как взрослая.
Когда плыли к Горному, Радж все время о чем-либо спрашивал у Натачи – лишь бы не молчать, не оставаться один на один с мыслями о Янге. Вначале спросил про ялик: «Где оставили?», потом: «А где Абдулла будет ждать?» Помолчал, вглядываясь в панораму Компонга, и снова спросил: «Не говорил Янг, полностью он зарядил баллон? Какое давление было на манометре?» Натача отвечала, но коротко и как будто неохотно: настроение было угнетенным.
Договоренности, где будут приставать к Горному, не было, и Амара направил судно левей Компонга, а потом повернул еще дальше в море, чтоб обойти предупредительные буйки на полосатых бочках возле лагеря. Издалека буйки казались какими-то козявками, уснувшими на воде.

– Это и есть тот лагерь? – прокричал Радж.
– Ага-а! – так же громко крикнул Амара.
– А где ты причалишь? Там еще есть селения?
– Нет. На пустой берег высадимся.
– Разворачивайся назад.
– А что такое?
– А то-о! Я уже приставал раз к пустому берегу на ялике. На Рае. Так мне – во-о! – показал Радж на шрам, похожий на узкий серп луны под левой челюстью. – А в ялике проломили дно и утопили. Давай к причалу!
Амара сделал круг в сторону открытого моря, поплыл к Компонгу. Но не выдержал, все-таки прокричал Раджу:
– Сравни-ил! Там же контрабандисты были или пираты!
– Тут тоже… Еще неизвестно кто!.. А если что с «Нептуном» случится, Судир меня в тюрьме сгноит.
Добавил всем тревоги Радж. Он и раньше чувствовал, что с этим лагерем не все просто, а подслушанный разговор Пита с Судиром и вовсе насторожил его. Очень уж настырно Судир лез в компаньоны к Питу и очень уж отбрыкивался от этого Пит! Может, лагерники и занимаются научной работой, кто знает. А если научная работа только камуфляж, как Судир и подозревал? Может, они самые настоящие разбойники, способные не только выкрасть дельфинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56