Он улыбнулся мне, и мы двинулись дальше к дому, но именно в тот момент пелена тумана закрыла луну, погрузив нас в темноту.
Мне вдруг послышалось, что где-то за нами, чуть ниже на склоне, хрустнула ветка под чьей-то ногой. Сама не знаю почему, я вдруг жутко испугалась. Остановившись, я высвободила руку и прислушалась. Кто мог гулять в такой глуши поздно вечером?
Рука Вольфганга сжала мое плечо: он тоже услышал шаги.
— Подожди здесь и не волнуйся, — тихо сказал он. — Я сейчас вернусь.
Не волноваться?! Я была в панике, но его уже поглотила тьма.
Притаившись между двумя виноградными рядами, я напряженно вслушивалась в ночные звуки, как учил меня Сэм. Например, именно сейчас я уже различала отдельные призывы дюжины разных насекомых и тихий шум реки, медленно несущей воды по дну долины. Но к этим звукам природы подмешивался шепот двух разных мужских голосов. До меня доносились лишь обрывки разговора: кто-то произнес слово «она», а потом я услышала слово «завтра».
Я во все глаза таращилась в темноту, и тут вдруг ветер отогнал туманную завесу и склон холма оказался залит серебристым лунным светом. В двадцати ярдах ниже того места, где я пряталась, маячили рядом две мужские фигуры, слегка скрытые рядами виноградника. Одна из них явно принадлежала Вольфгангу. Когда я встала, он увидел меня, помахал рукой, а потом, отделившись от своего собеседника, пошел мне навстречу. Я мельком глянула на таинственного преследователя. Лица его я не разглядела даже в лунном свете — оно было скрыто полями помятой шляпы, но когда этот низкорослый тип пошел вниз по склону, что-то в его походке и пружинистых движениях показалось мне странно знакомым…
Тут как раз ко мне подошел Вольфганг. Он обхватил меня за талию и, приподняв, закружил в воздухе. Потом опустил на землю и запечатлел на моих губах долгий поцелуй.
— Если бы ты могла видеть себя сейчас, в этом серебристом свете! — сказал он. — Ты невероятно красива. Прямо не верится, что ты настоящая и что ты моя.
— Кем оказался наш преследователь? — спросила я. — Вроде бы он мне знаком.
— О, вовсе нет, это мой сторож Ганс, — ответил Вольфганг. — Он работает в соседнем городке и каждый вечер на обратном пути проверяет мой дом. Правда, обычно он появляется здесь пораньше. Но как раз сегодня, когда он уже вернулся, ему сказали, что в замке горит свет. Вот он и решил зайти еще раз перед сном и проверить, все ли в порядке. Наверное, мне стоило сообщить ему о моем приезде, поскольку он не привык, что я принимаю гостей.
Глянув на меня с высоты своего роста, Вольфганг покровительственно положил руку мне на плечо, и мы продолжили нашу прогулку.
— А теперь, моя дорогая маленькая гостья, — добавил он, заключив меня в объятия, — я полагаю, нам тоже пора отправиться в кровать… хотя спать вовсе не обязательно.
Но со временем мы, конечно, уснули — правда, уже глубоко за полночь — в уютной, убаюкивающе мягкой кровати Вольфганга под стеклянным куполом, под раскинувшимся над нами небесным пологом. Романтическая ночная одиссея бурной страсти определенно освежила мои мысли, не говоря уже о всем теле. Я окончательно успокоилась, хотя не имела ни малейшего понятия, что день грядущий мне готовит, как, впрочем, и вся остальная жизнь.
Вольфганг в полном изнеможении откинулся на подушки, протянул руку поперек моей груди и поигрывал пальцами в моих раскинувшихся по плечам волосах, пока его не сморил спокойный и здоровый сон. Я лежала на спине и вглядывалась в усыпанное звездами полночное небо. Прямо над головой посверкивало созвездие Ориона, «цыганская прародина» Дакиана, а в центре этих небесных песочных часов — Орионов пояс с тремя яркими звездами: Каспар, Балтазар и Мельхиор.
Последним моим осознанным воспоминанием при взгляде на гигантского млечного змея, проползавшего по небу мимо Ориона, была рассказанная мне Сэмом легенда о происхождении Млечного Пути: древние полагали, что это струя молока, пролившегося из груди праматери богов Реи. Мне вспомнился и тот первый раз, когда я осталась на всю ночь, чтобы увидеть его, ту ночь много лет назад, когда Сэм отправился на поиски тива-титмас, своего индейского тотема. И уже бессознательно я еще раз провалилась в прошлое…
Было далеко за полночь, но еще не рассвело. Мы с Сэмом бодрствовали всю ночь, поддерживая огонь в костре и ожидая тотемных духов. Последний час мы просидели рядом друг с другом совсем тихо, скрестив ноги на земле и соединив лишь кончики пальцев в надежде, что до рассвета Сэм все-таки увидит то, что пытался увидеть вот уже пять лет подряд. Низко над горизонтом на западе висела луна, и угольки костра едва тлели.
И тогда я услышала что-то странное. Может, я и ошиблась, но мне показалось, как будто кто-то дышит где-то рядом. Я напряглась, но Сэм сжал мои пальцы, предупреждая, чтобы я не шевелилась. Я перестала дышать. Странное дыхание раздалось совсем близко, прямо за ухом: громкий хищный звук, приносивший какой-то жутко дикий, теплый и резкий запах. Спустя мгновение краем глаза я заметила легкое движение. Мой застывший взгляд устремился вперед, я боялась шевельнуть даже ресницами, хотя сердце бешено колотилось. Когда это движущееся пятно появилось в поле зрения, я едва не потеряла сознание от потрясения: это был взрослый кугуар — горный лев! — всего в нескольких футах от меня.
Сэм сильнее сжал мои пальцы, поддерживая мою смелость, но я просто окаменела от страха. Даже если бы я захотела встать на ноги, то они вряд ли удержали бы меня. Да и вообще было понятно, что все мои желания сейчас бессмысленны. Дикая кошка медленной скользящей поступью обошла вокруг нас, почти беззвучно, если не считать ее ровного горлового дыхания, напоминавшего мурлыканье. Потом она остановилась около угасающего костра и, медленно и грациозно повернувшись, посмотрела прямо на меня.
И тут началось нечто невообразимое. Раздался какой-то треск в кустах на дальнем конце поляны. Кугуар с сомнением оглянулся на этот звук. Сэм опять сжал мои пальцы, а из подлеска вдруг вывалилась темная тень и, покачиваясь, протопала в круг: это был медвежонок!
Резко фыркнув, кугуар направился к нему. Неожиданно из кустов на поляну выкатилась огромная медведица. Одним взмахом лапы она отбросила детеныша себе за спину и поднялась на задние лапы — огромный темный силуэт, очерченный лунным светом. Пораженный кугуар вильнул в сторону и, сделав мощный прыжок, растворился в темном лесу. Мы с Сэмом сидели окаменев, а медведица медленно опустилась на все четыре конечности и двинулась к нашему кругу с угасающим костерком. Она спокойно обнюхала мой рюкзачок, пошуровала в нем лапой и выудила яблоко. Ухватив его зубами, она отошла назад и отдала добычу медвежонку. Потом, подталкивая его носом перед собой, удалилась вместе с ним в лесную чащу.
Следующие полчаса мы с Сэмом провели в полном молчании, и наконец чернота неба начала рассеиваться. Он пошевелился, пожал мою руку и прошептал:
— Мне Умница, что ты тоже познакомилась этой ночью со своим тива-титмасом. Кого бы тот лев ни искал, он, конечно же, нашел верного человека — Ариэль, Львиное Сердце.
— А к тебе тоже пришли твои тотемные медведи! — взволнованно прошептала я.
Встав и подняв меня на ноги, Сэм покровительственно заключил меня в медвежьи объятия.
— Мы вместе вошли в этот магический круг, Ариэль, и мы вместе увидели их — Льва и Большую Медведицу с Медвежонком. Ты понимаешь, что это значит? Наши тотемы пришли показать нам, что они действительно наши. На рассвете мы укрепим наши узы, смешав наши кровные соки, как делают кровные братья. И тогда для нас обоих начнется совершенно другая жизнь, — заверил он меня. — Вот увидишь.
Да, жизнь действительно изменилась, как и обещал Сэм. Только та история произошла почти восемнадцать лет назад, а сегодня в постели Вольфганга, под вращающимся небесным кругом, мой тотем впервые опять посетил меня во сне.
Проваливаясь обратно в предрассветный сон, я подумала, что уловила верную связь между святым Иеронимом и его раненым львом. Как заметил вчера Дакиан, созвездие, расположенное на зодиакальном круге напротив созвездия «правящего» дома каждой эпохи, считалось в древности его символическим соправителем, и подобно этому Дева Марии обладала равным знаковым влиянием с Рыбами Христа. И я знала, что напротив Водолея в зодиакальном круге находится Лев, поэтому, возможно, моя тотемная львица явилась ко мне во сне, чтобы еще раз утащить меня в тот магический круг.
Проснувшись утром, я долго не могла понять, что на самом деле это не тот рассвет, который мы встречали на вершине горы с Сэмом. Я была одна в кровати на верхнем балконе замка Вольфганга, в окружении подушек под теплым ватным одеялом, а солнце уже вовсю заливало его апартаменты. «Сколько же сейчас времени? Неужели я проспала все на свете?» — испуганно подумала я, приподнимаясь с постели.
Вскоре появился Вольфганг в широких брюках и мягком сером кашемировом свитере. Он притащил уже знакомый мне по вчерашнему вечеру поднос, теперь нагруженный чашками и тарелками, ковшиком с горячим шоколадом и корзинкой с булочками и горячими рогаликами. Когда Вольфганг присел на край кровати и налил какао, я схватила румяную хрустящую булочку.
— Итак, какая у нас на сегодня программа? — спросила я. — Вчера вечером нам так и не удалось обсудить наши планы.
— В Ленинград мы вылетаем в пять часов вечера, а монастырь в Мельке открывается в десять утра — то есть до его открытия еще чуть больше часа, — и мы сможем посвятить нашим изысканиям несколько часов до отъезда в аэропорт.
— А Зоя хоть намекнула, что именно нам надо найти?
— Какое-то связующее звено к тем документам, которые так надежно запрятала твоя мудрая бабушка, — сказал Вольфганг. — Из обширной коллекции средневековых манускриптов монастырской библиотеки Мелька мы сможем выудить концы порванной нити.
— Но если в монастырской библиотеке так же много книг, как в той, где мы были вчера, то сможем ли мы всего за несколько часов найти там неизвестно что? — спросила я.
— Как и твои родственники, я надеюсь, что именно ты найдешь, что нам нужно.
Пришлось удовлетвориться пока загадочным ответом Вольфганга, поскольку перед выездом из замка к открытию монастыря мне хотелось успеть принять душ и нормально одеться. Я уже была готова к выходу, но вдруг кое-что вспомнила и спросила Вольфганга, можно ли воспользоваться компьютером в его офисе, чтобы ответить на факс, пришедший мне вчера из Штатов.
Спустившись в его скромный офис, я попыталась сосредоточиться. Мне хотелось сообщить Сэму о самых важных событиях вчерашнего дня, но я понимала, что для начала надо привести в порядок собственные противоречивые чувства. Учитывая мое окружение и недавнюю активную деятельность, я испытывала сильное смущение, даже думая о Сэме, не говоря уже о логичном изложении моих мыслей на экране монитора. Это могло показаться смехотворным, но я знала, что если кто-то и сможет уловить Мои флюиды, пылкие или страстные, даже на расстояний тысяч миль компьютерной связи, так это Сэм. Мне вдруг пришло в голову, что, Возможно, он уже уловил. Я ведь заметила, что Не только львица навестила меня в последнем сне. Рядом со мной на Извилистых тропах сна были Сэм и его тотемные животные.
Выбросив сумбурные мысли из головы, я попыталась придумать некое двусмысленное послание — нечто короткое, гладкое и деловое, при этом передающее как можно больше сведений. Вспомнив, что Сэм на сей раз назвался сэром Ричардом Бартоном, я сочинила следующее:

«Дорогой др. Бартон!
Благодарю вас за очередное сообщение. Ваша группа, видимо, приближается к цели. Я также успешно продвинулась вперед по плану, установленному на нашем последнем совещании: все киты встали на места. Если возникнут сложности в мое отсутствие, сообщите непосредственно в МАГАТЭ. Сегодня в пять вечера я отправляюсь в Россию из Вены.
С наилучшими пожеланиями,
Ариэль Бен».
В основном такая информация будет вполне понятна Сэму: я получила его факс и поняла его. А «установили» мы с ним в нашу последнюю встречу — не зная еще тогда, где запропастились бумаги Пандоры, — только то, что я попытаюсь лично встретиться с Дакианом Бассаридесом и выкачать из него сведения. Мое заявление, что я успешно продвинулась вперед по плану, означало, что мне удалось сделать это. Что касается упоминания о китах, то у индейцев они считались плавающим хранилищем родовой тотемной памяти и они должны были сказать Сэму, что я надежно спрятала полученный мной «памятный подарок», о котором уже сообщила ему из Солт-Лейка.
Конечно, хотелось бы передать побольше сведений в этом коротком послании, но мне так и не удалось придумать, как закодировать все, что я узнала о своей семье, не упоминая при этом о священных реликвиях, легендарных городах и зодиакальных созвездиях. Но по крайней мере, Сэм узнает одно: игра началась. Я разорвала и сожгла клочки черновика в камине и забросала их остывшей золой: береженого Бог бережет. Выйдя во двор, я увидела, что Вольфганг как раз направился по лужайке за мной.
— К отъезду все готово, — сообщил он. — Я загрузил наш багаж в машину, поэтому нам не придется на обратном пути заезжать в замок. Прямо из монастыря мы поедем в аэропорт. У Клауса есть ключ, и он приведет здесь все в порядок после нашего отъезда.
— Кто такой Клаус? — поинтересовалась я.
— Хранитель моего дома, — ответил Вольфганг, открыв дверцу и помогая мне сесть в салон.
Он обошел машину сзади, запер багажник и сам сел за руль.
— Мне казалось, его имя Ганс, — сказала я, когда он повернул ключ в зажигании и проверил подачу бензина.
— Чье имя? — удивился Вольфганг.
Он вывел машину из-под дерева и, проехав по газону, осторожно вырулил на подъемный мост.
— Того, кого ты только что назвал Клаусом, — сказала я. — Вчера вечером, когда твой сторож догнал нас в винограднике, ты сказал мне, что его зовут Гансом.
Я не сочла нужным упоминать, что в любом случае испытывала подозрения насчет того парня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85