— Мы вернемся и спустим тебя вниз, а я прослежу, чтобы о тебе позаботились. Это винодельческий район, тебя смогут нанять на работу. Из тебя не получилось хорошего монаха, может быть, получится хороший виноградарь. Ну, до скорого!Он засунул пистолет в карман, открыл дверь и побежал вниз по склону.Держа над головой куртку, которой пренебрег Коррадо, Ларри вскоре добрался до первых домов Сан-Себастьяно. Деревушка, прижавшаяся к склонам вулкана, казалась пустой, словно все ее жители убежали к морю — или туда, где небо пока оставалось чистым. Он обернулся посмотреть на овчарню, казавшуюся отсюда маленькой и хрупкой под продолжавшими сгущаться тучами, и пошел к церкви, невзрачный купол которой виднелся среди черепичных крыш. Над пустынной и тихой улицей нависла тяжелая и душная атмосфера.— Есть здесь кто-нибудь? — крикнул он. — Что же это такое! Мне нужен врач! Мне нужен врач, — повторил он, но на его тревожный зов ответило только эхо, отразившееся от стен почерневших и опустевших домов.Он продолжал спускаться в сторону церковной площади и, только дойдя до самого центра деревни, понял, что произошло. Там стояла плотная толпа, молча глядевшая на поток лавы, медленно продвигавшийся по главной улице. Это ничем не напоминало языки пламени и огненные взрывы, которые он представлял себе, когда рассматривал гравюры с изображением извержения Везувия в неаполитанской траттории. В ста метрах от него, за эфемерной преградой из полицейского оцепления, смрадная магма наступала безжалостно, медленно и вязко, словно гигантское щупальце. Лава просачивалась в проходы между домами с яростным и неотвратимым упорством, заливала площади и улочки и, окружив какое-нибудь несчастное здание, неумолимо сминала его с тихим всасывающим звуком, за которым следовал глухой треск рушащихся стен. Происходящее показалось Ларри прямой — но не менее жестокой — противоположностью тому истерическому вою и оглушающему грохоту, которыми сопровождалась бомбардировка аббатства. В тяжелом и тревожном молчании на глазах у потрясенных жителей исчезала деревня, пойманная и съеденная чем-то вязким и прожорливым.— Назад, назад! — кричали карабинеры, когда лава захватывала все новые куски земли. Серая толпа, жалобно причитая, неохотно отступала, как будто считая себя последней преградой, способной еще остановить наступление стихии.Время от времени, когда падал очередной дом, почти непристойно обнажая свои самые интимные уголки: старенькие дешевые обои в цветочек, убогую мебель, пожелтевшие фотографии, появлявшиеся на миг только для того, чтобы тотчас же исчезнуть навсегда в толще шлака, — слышались душераздирающие рыдания.— Там, наверху, в Сан-Доменико, раненый! — крикнул Ларри. — Есть здесь врач?На него посмотрели так, словно при сложившихся обстоятельствах его вопрос был просто неприличен.— В такой день болеть нельзя, — проворчала какая-то старуха.— Он не болен, он ранен и истекает кровью! Где врач, черт побери?Никакой реакции. Он подошел к офицеру карабинеров.— Я все слышал, но что мне прикажете делать? — ответил тот. — Действительно, очень не вовремя!— Вы не из нашей деревни и вообще не из наших мест, — недоверчиво прибавил деревенский старейшина. — Кто он, этот ваш раненый? Один из тех солдат, которые так торопились вернуться домой, что довели страну до перемирия, из-за которого мы теперь по уши в дерьме? Идите к вашим друзьям-американцам и просите, чтобы они его вылечили. Как только они узнали, что вулкан проснулся, то приехали в Черколу, что у самого его подножия, со всем необходимым оборудованием, чтобы помочь нам.— Будет поздно!— Церковь, — произнес кто-то, не повышая голоса, словно пытаясь отвратить то, что вот-вот должно было случиться.Старинное здание стало в свою очередь разрушаться, и толпа поняла, что даже Провидение не поможет. Серовато-белый купол внезапно треснул, как яйцо, из которого собирается вылупиться цыпленок. Лава охватила церковь с двух сторон, словно тисками, фронтон приподнялся, воспарив в насыщенном серой воздухе. Спустя мгновение купол, колонны и стены обрушились с глухим шумом в озеро магмы, и от святилища остался только мертвенно-белый портик, сквозь который просвечивало неоглядное свинцовое небо. Глухой стон отчаяния и протеста пронесся над толпой.— Почему не вынесли святого? — крикнул сердитый голос. — Выносите святого, черт побери! Почему члены братства его не выносят? Сейчас или никогда!— Потому что теперь помощи ждут от америкосов, а не от церкви! — ответили ему.— А в результате она рухнула, — иронично прокомментировал человек, стоявший рядом с Ларри.— Я помню, статую выносили в двадцать девятом, ведь так, Фабрицио? И чем это помогло, спрашивается? Жители разрушенных тогда деревень могут кое-что об этом рассказать!Какой-то краснолицый старик в старом тяжелом плаще подошел к карабинерам.— Мы несем его, несем, просто не сразу смогли отыскать ключ, — сказал он срывающимся, но полным надежды голосом.— Слишком поздно для церкви, но, может быть, успеете спасти кинотеатр, — ответил сержант.Ларри посмотрел на кинотеатр, стоявший прямо напротив церкви. На облупившихся колоннах перистиля еще видны были обрывки довоенных афиш и можно было прочитать имена актеров: «Алид… Вал… Мае… ир…». Низ был оторван. Он никогда не узнает, как назывался фильм, но это было не важно, потому что становилось ясно, что благородное лицо Алиды Вали Валли, Алида (наст, имя и фамилия Анна Мария Альтепбургер; род. в 1921 г.) — итальянская киноактриса.

тоже исчезнет, что станет высшим оскорблением красоты и изящества. При мысли о том, что они могут лишиться не только церкви, но и кинотеатра, жители деревни впали в уныние, близкое к апатии, и Ларри понял, что сейчас никто ему не поможет. «Тем хуже, я спущу его вниз сам, как смогу, а когда он будет лежать посреди площади, то будет крестный ход или нет, им все равно придется что-то делать», — подумал он. Отойдя от толпы, он двинулся вверх по улочке, по которой спустился в деревню, но тут из дома вышел карабинер и преградил ему путь.— Прохода нет, — сказал он.— Я шел здесь пять минут назад! На полпути к Сан-Доменико в старой овчарне лежит раненый. Сын Кариани.— Кариани или принц Савойский, все равно прохода нет, — повторил карабинер. — Слишком поздно.В его голосе слышались мрачные похоронные интонации: «Слишком поздно».— Слишком поздно для чего? Для того, чтобы спасти истекающего кровью человека?Молодой карабинер неожиданно вышел из себя:— Вы что, не видите, что происходит? Наверху больше ничего нет, и ваш приятель — раненый он был или нет — нашел там свою могилу.Ларри оттолкнул его и поднялся еще на несколько метров, чтобы попытаться самому разглядеть овчарню. Огромный столб на вершине вулкана стал еще толще, словно был вытесан из неизвестного свинцово-серого непрозрачного вещества, в толще которого теперь медленно двигались угрожающие смерчи. Воздух там, вдали, был, казалось, так насыщен мелкими частицами, что даже не пропускал света…— Вернитесь! — приказал карабинер.Ларри показалось, что он слышит звук передергиваемого затвора. Но тут позади них, в центре деревни, раздались громкий шум и крики. Не обращая внимания на Ларри, карабинер побежал к площади. За прошедшие несколько минут настроение резко изменилось. Жителями овладела какая-то странная эйфория. Несколько ребятишек начали танцевать фарандолу у края мерзкого потока, залившего половину городка.— Что тут происходит? — удивленно спросил он.— Она больше не движется, — ответил кто-то из жителей голосом, дрожащим от облегчения.У колонн кинотеатра карабинеры расставляли вешки, обозначая ими границу, до которой дошел поток лавы, прежде чем застыл, словно каменный слоеный пирог. Задумчивому взгляду Алиды Валли предстал унылый пейзаж: поля дымящейся лавы, над которыми возвышались почерневшие куски стен, верхушки деревьев и обломки рухнувшего собора. Чуть ближе, на том месте, где еще несколько минут назад стояла галантерейная лавка, на поверхности плавала старая полуобгоревшая шина и — как символ счастливого времени — изящная ивовая корзина, абсолютно целая с виду.— Как же так! — возмущалась старуха, с которой недавно разговаривал Ларри. — Почему святой спас не церковь, а кинотеатр?!Чуть в стороне несколько жителей деревни, одетых в длинные черные плащи, уносили статую святого, справедливо считая, что тот факт, что наступления лавы остановлено, является пусть маленькой, но победой. Они торжествующе пели какой-то церковный гимн, который, как надеялся Ларри, был им внушен не божественной благодатью. Он вспомнил про бенедиктинцев, которые пять недель назад вышли, неся перед собой статую основателя своего ордена, к немецкой линии обороны, но тут же были вынуждены поспешить обратно в аббатство. Неужели в этой стране любой святой должен уметь предотвращать катастрофу? Или ее оправдывать? Среди членов братства было несколько совсем еще молодых людей: должно быть, честь состоять в нем передавалась от отца к сыну. Ларри двинулся к ним навстречу, решив обратиться ко всем сразу, чтобы быть наконец услышанным.— Синьоры, — сказал он, поздоровавшись, — может быть, вы сможете мне помочь. Там, наверху, в Сан-Доменико, есть раненый. Срочно нужен врач.Они переглянулись.— Но в Сан-Себастьяно нет врача, мой бедный друг, — ответил человек среднего возраста. — Они все в Неаполе, деньгу зашибают. Им не до нас!— У нас тут есть санитар, — сказал его сосед. — Сын Чезаре. Как там его зовут… Ах да, Валерио. Валерио! — громко позвал он.Подошел молодой человек. На нем тоже были черный плащ, длинный пиджак и серебряная цепь, как у остальных, но этот наряд казался слишком мрачным для его по-юношески хрупкой фигуры.— Валерио, возьми инструменты и иди с синьором, — приказал человек, бывший, судя по всему, главой братства. — Не забудь, — добавил он, — что мы благородные люди.Внимание Ларри привлекла одна деталь: из нагрудного кармашка пиджака у молодого человека выглядывал немного выцветший красный платок, оттенок которого показался Ларри смутно знакомым. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, где он мог его видеть. Но юноша ждал, и Ларри не стал ни о чем его спрашивать.— Я захвачу по дороге сумку и догоню вас, — флегматично произнес Валерио.— Надо торопиться, — нервно бросил Ларри, и они почти побежали вверх по улице.Судя по всему, карабинер оставил свой пост, и они беспрепятственно вышли из деревни.— Надеюсь, ничего серьезного, а то у меня с собой нет медикаментов, — встревоженно предупредил парнишка.— В худшем случае мы просто отвезем его в Неаполь в санчасть Пятой армии, — решил Ларри.Они увидели вулкан и замерли. Огромный столб над кратером, казалось, уплотнился. Небо словно пустило корни в гранитный постамент. Все вокруг было покрыто грязью и шлаком, над которым вились зловонные дымы.— Я не вижу овчарни, — заволновался Ларри.— Естественно, — откликнулся Валерио. — Все унесла лава. Наверное, это был тот поток, который разрушил церковь…За потоком застывающей магмы, блестевшей и дымившейся, как только что заасфальтированная дорога, виднелась деревушка Сан-Доменико, которую, судя по всему, стихия пощадила.— Бедный мальчик, — прошептал Ларри. — Он, конечно, не был ангелом, но такая смерть…— Если бы он остался наверху, с ним бы ничего не случилось! — заметил Валерио. — Но, быть может, он смог убежать…— Вряд ли, потому что он поранился, — ответил Ларри, не вдаваясь в подробности. — Он был неплохим парнишкой, хотя, конечно, и не образцом добродетели!— Значит, его не приняли бы в члены нашего братства, — сказал Валерио.— Он был принят в еще более святое собрание, представь себе! Сказать тебе — не поверишь.— Правда? — спросил молодой человек, не выказывая ни малейшего любопытства.Ларри с болью смотрел на поле лавы, навеки похоронившей под собой ничтожную жизнь, единственным светом которой была Домитилла. Он шел, задумавшись о том, какую странную и важную роль дважды сыграл Коррадо в его судьбе. Сначала он спас ему жизнь, обернув против Амброджио его же собственное оружие, а потом помог ему — против своей воли! — завладеть рисунком, который он, Ларри, так стремился получить. Он украдкой дотронулся до свернутого в трубочку пергамента, мягкую и шелковистую поверхность которого чувствовал кончиками пальцев, словно погладил оперение одной из шести серых птиц. В конце концов, Коррадо не виноват в том, что они не принесли на своих крыльях того, на что он надеялся!Едкий запах дымящейся лавы был так силен, что они не сговариваясь двинулись прочь. Через сто метров Валерио, шедший впереди, остановился перевести дух.— Мне сказали, ты санитар? — спросил Ларри.— Да… — ответил он. — Волею обстоятельств. Я не остался бы им надолго, если бы не встретил в госпитале свою невесту.— Невесту? — спросил Ларри, удивленный внезапной откровенностью. И вдруг его осенило. — Боже мой, — произнес он, пристально вглядываясь в молодого человека.— Что случилось? — спросил Валерио.— Гуттаперча, — прошептал Ларри и подошел пощупать ткань платочка в нагрудном кармане юноши.— Не понял.— Это гуттаперча. Да, я вспомнил ткань из гаража. Твоя невеста, случайно, не Домитилла Сальваро? Это кусок от палатки Нобиле, ведь так? Она дала его тебе как залог любви., .— Знаете, Нобиле был родом из Прато, это недалеко отсюда, — пояснил Валерио, словно желая дать всему более прозаическое объяснение.— Ты познакомился с ней в Баньоли?— Нет, в госпитале Иисуса и Марии, но я встречался с ней и раньше, когда она сопровождала дона Этторе Креспн в его поездках на виноградники… Она действительно работала в Баньоли, но недолго.Он уставился на Ларри, широко раскрыв глаза, словно в свою очередь о чем-то догадался.— Так это вы тот английский офицер, о котором она мне рассказывала?Ларри кивнул. Странно, но он был немного разочарован тщедушным телосложением молодого человека и его невыразительным лицом. Домитилла, пламенная Домитилла, ее пышная грудь — в таких объятиях? Он удивился, почувствовав укол ревности, который, наверное, ощутил и Коррадо, и произнес те же самые слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59