Дверь за ним беззвучно затворилась. Несколько минут он постоял неподвижно, прислушиваясь, не раздастся ли чей-нибудь приглушенный голос или обрывок разговора, но в квартире было абсолютно тихо. В задумчивости он спустился вниз. Во всем здании царило глубокое безмолвие, и, выйдя на улицу, Ларри поймал себя на мысли, что сейчас его не удивил бы ни стук копыт по мостовой, ни ожидавший у подъезда экипаж. 3 3 декабря — У тебя тут как в будуаре кокотки! — воскликнул Ларри, входя в кабинет Пола. — А мне выдали только складные металлические столы… Да и твоя комната в пансионе госпожи Хаверкрофт была гораздо роскошнее моей!Пол обвел взглядом тяжелую резную и позолоченную неаполитанскую мебель, на которой в образцовом порядке высились стопки документов и книг.— Не преувеличивай, — ответил он небрежно. — Знаешь, я с удовольствием обменял бы этот кабинет на такого парнишку, как твой Мерфи. Представляешь, у меня нет никого, кто бы печатал на машинке мои распоряжения. Впрочем, это не важно, ведь их все равно никто не читает.— А кроме того, у Мерфи всегда прекрасное настроение, и с ним приятно поболтать, если, конечно, тебе по душе шотландский акцент, — поддразнил его Ларри. — Я с удовольствием отдам тебе вместо Мерфи майора Хокинса. Подумать только, я даже не имею права дать ему понять, что терпеть его не могу!— Запасись терпением, прошу тебя! — воскликнул Пол.Он открыл окно, выходившее в просторный сквер на улице Сан-Карло, и глубоко вдохнул влажный утренний воздух, словно пытаясь успокоиться перед ожидавшим его тяжелым испытанием.— Расскажи-ка мне лучше об этом твоем осведомителе, раз уж ты считаешь, что он нам так необходим, — с неодобрением сказал он.— Нам необходимо узнать то, что мы хотим, — вот и все.Пол покачал головой с таким видом, словно уже все обдумал.— Я нашел этого типа позавчера, — продолжил Ларри, — или, вернее, он появился передо мной, как выгнанная из норы лисица выскакивает перед носом у своры собак (ах да, помню, ты не любишь псовую охоту!). Так вот, позавчера он сам явился ко мне в кабинет. Можешь представить, пока мы мерзли у дома Шелли…— Господи, из-за твоего великого человека я и в самом деле простудился!— …Он спокойненько следил за нами из окна третьего этажа, который я считал нежилым, и, конечно, решил, что следим мы за ним. А поскольку рыльце у него в пушку — об этом я узнал уже позже, ознакомившись с его досье, — тут же предложил мне стать моим осведомителем.— Надеюсь, ты сказал, что следили мы вовсе не за ним и что он сам бросился волку в пасть?— Я предпочел оставить его в уверенности, что мы в курсе всех его мерзостей и преступлений и что ему представляется блестящая возможность откупиться. Потому что, несмотря на все твои сомнения, я совершенно, уверен, что нам необходим кто-то в этом роде и что этого человека послало нам само Провидение!— Если, конечно, это было Провидение, а не знаменитые духи предков, о которых писал твой Шелли! — усмехнулся Пол. — Что касается моих, как ты выразился, сомнений, то они главным образом денежного свойства, поскольку у меня нет ни пенни. Заметь, мне почему-то кажется, что это к лучшему: когда ты платишь англичанину, то получаешь профессионального разведчика, когда платишь итальянцу, получаешь еще одного коррумпированного чиновника. Я думаю, ему будет приятнее, если ты пообещаешь подчистить его досье, хотя одна мысль об этом вызывает у меня отвращение… Я не хочу ничего об этом знать, и ты мне никогда ничего не будешь рассказывать.— Хокинс уверил меня, что в штабе Пятой американской армии настоятельно рекомендуют заключать подобные сделки, — сказал Ларри, оправдываясь. — И прекрати перемывать косточки итальянцам: да будет тебе известно, я их уважаю и очень ценю.— Потому что их уважал и ценил Шелли! — бросил Пол. — Ладно, не буду. Но что за советы дает наш штаб! Порок в храме добродетели! А чем занимается этот твой человечек?— Называет себя адвокатом. Я был у него, не смог упустить возможность попасть в дом, порог которого мне не дали переступить семь лет назад.— Я бы очень удивился, если бы ты поступил иначе!— Мне казалось, что я найду там атмосферу эпохи Шелли, и что же? Представь себе обстановку: пустые комнаты, пятна сырости на стенах, из мебели только тяжелое овальное зеркало в раме красного дерева, которое, казалось, недоумевает, зачем оно стоит здесь, одинокое и всеми забытое, и отражает мрачный и зловещий свет с улицы. А потом произошло нечто странное. Мы провели с этим Сальваро около часа, пытаясь договориться, а когда я поднялся, чтобы уйти, в зеркале возник силуэт девушки-подростка — я не видел ее саму, только отражение. Она пристально и испуганно смотрела на меня. Во всем этом было что-то нереальное, словно ее фигурка внезапно материализовалась из воздуха в сером свете раннего утра. Через мгновение она исчезла, или, скорее, растворилась, как эльф в тумане.Пол пристально посмотрел на приятеля.— Ты уверен, что это не был призрак Мэри Шелли? — спросил он насмешливо.— Меня бы это удивило ничуть не больше, — ответил Ларри. — Уходя, я даже проверил, не ждет ли внизу фиакр. И уверяю тебя, девушка вовсе не походила на одно из чудовищ доктора Франкенштейна.— В твоих устах это значит, что она хорошенькая? — предположил Пол, неожиданно встревожившись.— Скорее да, насколько я мог ее рассмотреть: в квартире царил полумрак.Пол раздраженно взмахнул руками.— Ты, кажется, сказал, что видел ее мельком! Тебе не показалось, что это та же женщина, что вышла из фиакра тогда вечером?Ларри пожал плечами:— Хотя моя беседа с синьором Сальваро и закончилась при столь странных обстоятельствах, она была небесполезна, и вот доказательство: первое донесение, которое я готов положить в нашу копилку. Слушай: знаменитые полотна из неаполитанского музея покинули тайник, в котором, как ты считал, они находились в полной безопасности.— Как? — воскликнул Пол. — Их нет в Монтеверджино?— Их перепрятали несколько недель назад. Но об этом мог бы тебе рассказать и доктор Малайоли, главный хранитель музеев Неаполя, с которым ты встречался позавчера вечером в кафе «Моччиа».Пол удивленно уставился на друга:— Как твой агент узнал о нашей встрече? Предполагалось, что она секретная!— Вот что такое хороший осведомитель, старина! Он считает себя самым информированным человеком в городе. Впрочем, — добавил он укоризненно, — ты должен был бы знать, что никто не назначает секретных встреч в кафе на виа деи Милле!— Адвокат, занимающийся темными делишками, завсегдатай баров, профессиональный доносчик… Поздравляю, прекрасный выбор! — воскликнул Пол. — А как твой шерлок холме понял, что с профессором Малайоли встречался именно я?— В разговоре ты обратил его внимание на повреждения, которые нанесли бомбардировки дому Шелли. Не мне тебя за это упрекать, но бармен, который слышал ваш разговор и знал, что именно в этом доме живет Сальваро, тотчас же предупредил того, что какой-то американский офицер тревожится по поводу трещин на фасаде его жилища. Сальваро быстро сопоставил факты и понял, что ты и есть тот самый офицер, что был со мной тем вечером.Пол встал и с озабоченным видом прошелся по комнате.— Что касается местонахождения произведений искусства, то я подозревал, что главный хранитель от меня что-то скрывает. А правда состоит в том, что и он, и его коллеги считают нас грубыми ковбоями, которые упражняются в бросании лассо на головы бесценных статуй и понятия не имеют, кто такой Микеланджело!— Это когда они не воруют чучела из зоологического музея, — коварно напомнил Ларри.— Хватит об этом! Руководство Управления по охране памятников должно было быть заинтересовано в том, чтобы сообщить мне, где находятся укрытия.— Ах, эти знаменитые ricoverfl. Если бы ты знал, где они расположены, это могло бы помешать проведению разрушительных бомбардировок и обстрелов…— Как ты думаешь, твой адвокат знает о них что-нибудь еще?Ларри пожал плечами:— Прежде всего я думаю о том, что теперь сведения об укрытиях, как, впрочем, и обо всем другом, он нам станет выдавать по чайной ложке. В этот раз я обошелся пачкой «Кэмела», но в будущем, полагаю, этого будет недостаточно.— Как тебе кажется, он очень жадный?— Он хочет получать достаточно для того, чтобы прокормить себя и свою дочь.— Откуда ты знаешь, что это была его дочь? — оживился Пол.— Потому что он хочет продать ее мне, — просто ответил Ларри.Пол нахмурился:— Как это — продать?Ларри вытащил из кармана листок и протянул приятелю.— Держи, читай: слог витиеватый и выспренный. Пишет он так же, как и говорит. Письмо написано вчера, а получил я его сегодня утром.«250, Ривьера-ди-КьяйяЧетверг, 2 декабряСиятельный господин лейтенант.Я буду счастлив, если во время вчерашнего утреннего визита смог убедить Вас в том, что, несмотря на всю свою слабость, вызванную перенесенными лишениями, я в состоянии оказать Вам некоторые услуги, которые могут стать бесценными в нынешние времена. Несмотря на все препятствия, я сумею незамедлительно доказать Вам, что я именно тот человек, что Вам нужен, а тот факт, что я вынужден буду просить у Вас вознаграждение за свои услуги, объясняется лишь желанием — моим и моей дочери Домитиллы — выжить.Нас двое в этом готовом разрушиться доме. Я не стал говорить Вам о ней не потому, что хотел ее спрятать (да и зачем, мне это делать?), но для того только, чтобы не превращать в мелодраму переговоры, которые и без того представлялись мне достаточно щекотливыми. По правде говоря, если бы Вы ее случайно не увидели, я Вам о ней ничего бы не сказал».— Здесь по крайней мере чувствуется искренность, — сказал Пол, подняв голову от письма.— Читай дальше, и увидишь, куда она приведет.«К слову сказать, я заметил, что, увидев мою дочь в коридоре, Вы не остались равнодушны к ее очарованию. Вот почему я позволил себе написать нижеследующее и обращаюсь к Вам с убедительной просьбой принять все всерьез. Поскольку я — в силу обстоятельств и по причинам, Вам известным, — не могу обеспечить ей защиту, благополучие и воспитание, которых она вправе была бы ожидать от своего отца, я с пониманием отнесусь к тому, что она будет время от времени благосклонно принимать знаки Вашего внимания в том случае, если Вы гарантируете ей регулярное питание. Она обладает веселым и верным характером и, вне всякого сомнения, жаждет завязать с благородным человеком Вашего положения, к тому же офицером, отношения, которые позволят ей расцвести и принесут счастье, которого она не видит и на которое не может надеяться в будущем под моей крышей, разрушенной бомбами и бедствиями.Надеясь быть Вам полезным и приятным, прошу Вас, Ваше превосходительство, располагать мною и приношу уверения в моей глубочайшей Вам преданности. Сальваро д'Амброджио, адвокат».— Это ж надо! — воскликнул Пол, возвращая Ларри листок. — «Благосклонно принимать знаки Вашего внимания». Содержание стоит формы! Собственную дочь! Оказывается, я еще многого не знаю о разврате и человеческой низости!— Ты обратил внимание, как он заканчивает письмо: «Приношу уверения в моей глубочайшей Вам преданности». То же самое выражение он употреблял — я нашел это в его деле, — когда предлагал порнографические фильмы полковнику Шоллю, гауляйтеру Неаполя.— Его письмо само по себе просто-напросто порнография! Этот тип ведет себя как вульгарный сводник! А ты здорово вляпался, чего я и опасался с самого начала, — добавил Пол.— Как это «вляпался»? — непонимающе переспросил Ларри.— Ты слишком долго пялился на малышку, и вот результат.— Но я едва мог ее разглядеть…— Поверь мне, подобные проходимцы хуже цыган! Ты на секунду задерживаешь взгляд на девушке, и — оп, тебе приставляют нож к горлу и заставляют жениться! Ты хоть понимаешь, что стал для него легкой добычей: с погонами, состоятельный (по крайней мере он так считает) и, самое главное, наивный (вспомни историю с Одри).Ларри посмотрел Полу в глаза.— Ты никогда не любил Одри, — с упреком произнес он. — А она была очень милой.— Речь не об этом, а о том, что с тобой она стремилась не столько пережить великую страсть, сколько сменить социальную среду.Ларри пожал плечами.— Не ты первый, не ты последний, — продолжал Пол. — Представляешь, один подполковник из нашего генерального штаба спутался с неаполитанкой и теперь никак не может от нее отделаться… Он на ней вроде как женился, но не сказал, что у него есть законная супруга в Пенсильвании… Кроме того, она требует, чтобы он исполнял свой супружеский долг ежедневно, и при таком режиме бедняга за две недели похудел на пятнадцать фунтов.Ларри не смог удержаться от смеха.— Мне его не жалко!— Советую не ходить больше к этому Сальваро. Я тебя знаю: если малышка мила и соблазнительна, ты не сможешь удержаться. Обещай мне! — почти умолял Пол.— Обещаю, что не вернусь туда. Кстати говоря, я и не собирался.Пол, казалось, немного успокоился.— Надеюсь, ты понимаешь, что все это было подстроено ими обоими, потому что она решилась привлечь твое внимание только тогда, когда ты уже собрался уходить! — сказал он.Ларри поморщился.— Я об этом уже думал и согласен с тобой.— А ты… ты и в самом деле смотрел на нее так, как написано в письме?Ларри возмутился:— Я уже сказал тебе, что видел только отражение в зеркале!— Все равно, — продолжал Пол, — он все сделает, чтобы снова затащить тебя к себе. Позволь теперь мне самому заняться розыском картин. В конце концов, это больше мое дело, чем твое. На Ривьера-ди-Кьяйя пойду я и, можешь быть уверен, буду холоден как мрамор, даже если девица будет пытаться меня соблазнить!— Об этом и речи быть не может, — быстро проговорил Ларри.— Послушай, — убеждал его Пол, — я скажу этому изголодавшемуся человечку, что я пришел вместо тебя потому, что поиск и охрана произведений искусства — моя обязанность, что первые сведения, переданные тобой, меня заинтересовали и что я жду продолжения и готов платить.— Платить? Чем? Ты говорил, что денег у тебя не больше, чем у меня!— Я притворюсь, что в моем распоряжении весь золотой запас Соединенных Штатов.Ларри помотал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59