Она опустила голову, как провинившаяся школьница.— Как все же жаль, что он вернулся так скоро… — сказала она с нежностью. — С тех пор как я вас увидела, я мечтала только об одном, только о том, чтобы вы любили меня. Если бы отец не пришел, вы занялись бы со мной любовью, потом я бы спокойно оделась, вы ушли, а он возвратился бы позже, в хорошем настроении, потому что заработал денег! Вот как все должно было быть, но никогда, никогда ничего не бывает так, как мне хочется, и именно поэтому со мной никогда не происходит ничего хорошего…Она снова заплакала.— А я, кроме того, потерял драгоценный источник информации, — вздохнул Ларри. — Зачем мне теперь все эти деньги… И что нам делать с этими окровавленными осколками, — добавил он, глядя, как она продолжает тщательно собирать их с пола.— Я их вымою и выброшу в мусорный ящик рядом с погребом. Если их найдут, скажу, что отец разбил зеркало в приступе ярости.— Но кто-то может знать, что зеркало оставалось целым до самой его смерти!— С тех пор как в сентябре было заключено перемирие, никто к нам не приходил.— Даже Креспи?— А он тем более. Я же говорила вам, что они не разговаривали друг с другом.— Я хотел сказать: что, если Креспи заходил сюда, когда вашего отца не было дома?Она пожала плечами и небрежно ответила, унося пакет с осколками:— Я сама спускалась к нему.Ларри остался один в пустой, погруженной во мрак гостиной и почувствовал, что его вот-вот стошнит. Стараясь держаться как можно дальше от мертвеца, он подошел к окну, выходившему на узкий двор. А как он расскажет обо всем Полу?.. «Мой информатор, помнишь, о котором я тебе говорил…» — «Помню, ну и что?» — «Его нашли мертвым в кустах вилла Коммунале, менее чем в сотне метров от его собственного дома…» — «А его дочь?» — «Дочь? Она прождала его всю ночь…»Девушка вернулась и, как рабочая пчелка, стала деятельно и ловко наводить в комнате порядок.— А где тряпка, которой вы пытались остановить кровь? — спросил Ларри.— Она у меня, надо будет придумать, как от нее избавиться, но начать надо с него, — ответила девушка, показав на отца.— Во всяком случае, никогда, вы слышите — никогда никому ни о чем не рассказывайте. Он не вернулся домой, и все. И больше ничего, иначе мы начнем противоречить друг другу. Потому что, по правилам, мы должны были бы вызвать полицию, и если я не сделал этого, то только потому, что не хотел объясняться со своим начальством. Теперь посмотрим, сможем ли мы вдвоем его перенести.Она присела и обняла тело за ноги, как плакальщица на готическом надгробии, а Ларри взял его за плечи. Вместе они попробовали его приподнять.— Он слишком тяжел для человека, который утверждал, что давно голодает, — проворчал Ларри.Неожиданно она выпрямилась и показала на входную дверь.— Что случилось? — прошептал Ларри.— Кто-то идет, — выдохнула она.— Креспи?Она прислушалась и покачала головой. Шаги остановились на площадке.— Я не буду открывать, — прошептала она испуганно.— Это покажется странным, ведь все знают, что вы всегда дома…Через мгновение в дверь постучали.— Ответьте, не открывая, что отец еще не вернулся, — прошептал Ларри, — что вы не знаете, где он, и что он не разрешает вам никого впускать в квартиру.Она неохотно пошла к двери. Он слышал, как она говорила с кем-то, не открывая, потом вернулась.— Это парень, купивший «тополино», — сказала она тихо. — Кажется, машина не заводится. Я сказала, что папа еще не пришел, но, поскольку он хотел подождать его на улице, сказала, что он вернется не раньше завтрашнего дня. Он ушел в ярости, говоря, что за восемьдесят тысяч лир она могла бы и завестись.— Ничего не понимаю, в Палермо она прекрасно работала! Вы спросили его имя и адрес?Она пожала плечами:— Он не пожелал мне сказать.Домитилла осторожно подошла к окну.— Он идет через двор, широкими шагами, не оборачиваясь. Вот он прошел ворота, и теперь я вижу только его спину…— Через некоторое время я выйду посмотреть, чтобы на улице никого не было.— А если он будет ждать?— Тогда я проверю его документы и прикажу идти прочь. В конце концов, в городе комендантский час, он не имеет права находиться на улице! На всякий случай подождем еще немного.Он сходил на кухню, собрал апельсиновые корки, сунул их в карман и вернулся в комнату, к трупу. Амброджио, распростертый на паркете, с которого были убраны все осколки стекла, казался обескровленной жертвой какой-то мрачной неаполитанской трагедии, населенной рейтарами, бретерами и наемными убийцами. Домитилла начала ловко заворачивать тело в полосатое покрывало, на котором еще можно было прочесть полинявшую надпись «Город Милан».— Так назывался корабль, на котором он плавал на Шпицберген, — пояснила девушка.— Знаю, — отрывисто ответил Ларри.Когда Амброджио превратился во что-то длинное и белое, словно парившее над полом в полумраке комнаты, они снова попробовали его поднять. Но он, как им показалось, стал еще тяжелее, чем был до неожиданного визита покупателя машины, словно они израсходовали на последнего часть своей силы. Домитилла не смогла удержать ноги Амброджио, и они упали на пол. Ей показалось, что перед тем, как отправиться в небытие, отец решил еще попортить им кровь, и она расплакалась.— У нас не хватит сил, — простонала девушка.Черная лестница была такой узкой и крутой, что они с трудом смогли спустить свой груз на второй этаж. Задыхаясь от тяжести, Домитилла прислонилась к перилам.— Я слишком устала, больше не могу, — прошептала она, повернувшись к Ларри.— Этого-то я и боялся, — сказал он. — Послушайте, я взвалю его себе на плечо и донесу сам! Идите вперед и показывайте дорогу.— Я придумала кое-что получше, — сказала девушка так, словно ее посетило вдохновение. Она быстро достала из кармана пальто ключ и открыла дверь квартиры дона Этторе.— Вы уверены, что там никого нет? — прошептал Ларри.— Дон Этторе каждый вечер в одно и то же время ходит пешком из «Гамбринуса», а Джанни сейчас гостит у матери в Салерно. Честно сказать, мне пришло это в голову несколько минут назад.Оставив спеленатый труп на лестничной площадке, словно мешок с грязным бельем, она потянула Ларри за собой в кухню Креспи. Он удивленно замер — настолько изобилие медных кастрюль, поблескивавших в полумраке, величественные печи и полки, уставленные фаянсом и стеклом, отличались от нищенского помещения, которое они только что покинули.— Идите за мной, — шепнула девушка. — У нас не так много времени, уже вечереет.Просторные комнаты, через которые они проходили, были, как ему показалось, обставлены массивной мебелью и увешаны большими барочными картинами, которые тем не менее не могли скрыть ни трещин в стенах, ни общей запущенности квартиры. То тут, то там на толстых коврах валялись куски штукатурки, большая часть мебели покосилась и держалась с помощью стопок книг. В этом загроможденном лабиринте девушка двигалась уверенно и грациозно. «Да, она здесь, кажется, бывала часто», — с горечью подумал Ларри.— А наверху так пусто… — сказал он.— Вы еще не все видели! В этой галерее было полно фарфора, но двенадцатого июля от бомбардировки рухнул фриз, и все разбилось, абсолютно все. Джанни очень расстраивался, собирая осколки, а у дона Этторе был такой вид, словно его это не касается: так он был поглощен своими вычислениями.Ларри нахмурился:— Вычислениями?— Он математик, — ответила Домитилла таким тоном, словно говорила о чем-то само собой разумеющемся.Она уверенно направилась к маленькой, расположенной немного в стороне гостиной, в которой портьеры были задернуты, словно комната все время оставалась нетронутой и запертой, как музей. Девушка зажгла свечу, и из темноты выступило множество застекленных шкафов и круглых столиков на одной ножке, заставленных веерами и эмалевыми шкатулками.— Вот, — сказала она.Ларри непонимающе на нее взглянул.— Хоть раз посмотрите не на меня, — сказала девушка. Прямо перед ним, под охраной двух кресел, похожих на те, что он видел в кабинете у Пола, стоял портшез, дверцы которого украшали амуры и цветочные гирлянды. Ему на минуту показалось, что Домитилла хочет показать ему место, где лежит письмо Мэри Шелли.— Неподходящий момент, — сказал он.— Очень даже подходящий! Он легкий, и мы без труда перенесем его.Он удивленно уставился на девушку:— Перенесем кого и в чем?— Его, — она показала рукой в сторону двери, — в портшезе. У нас не меньше двух часов, мы даже успеем вернуть портшез на место.— Вы хотите сказать, что мы понесем тело вашего отца в этом! — ошеломленно произнес Ларри. — Но, Домитилла, мы сейчас не разыгрываем представление, как было тогда, когда синьор Креспи катал вас в фиакре! Быть может, он хотел вновь почувствовать аромат прошлого, но наше положение достаточно серьезно, и мы должны из него выпутаться. Кроме того, времени у нас очень мало, хотя вы так не думаете. С недавних пор я не верю в то, что все возвращаются вовремя.— У нас нет выбора, — ответила она. — Мы спустились только на один этаж, а я уже без сил. Мы легко пронесем его по парадной лестнице. Кроме того, этим портшезом пользовались во время карнавала в Кастель-дель-Ово, и отец говорил, что это совсем не тяжело.— Кто сидел внутри?Она отвернулась.— Мама в костюме Принцессы моря. Это было задолго до моего рождения, можно сказать, в другой жизни.Ларри двинулся в сторону кухни.Они с таким трудом донесли тело Амброджио до маленькой гостиной, что Ларри понял, что не смог бы сам дотащить его до кустов. Силы его были на пределе. Они оставили тело в галерее, вынесли небольшой легкий портшез и открыли дверцы. Внутри витал тонкий запах древнего склепа. Когда Ларри усаживал необычного пассажира на обитое бархатом сиденье, ему вдруг почудилось, что тот еще жив и вот-вот покажется из покрывала, окутывавшего его на манер савана, и попросит увеличить комиссионные. Его затошнило.— Быстрее, — выдохнул он. — Какой ужас!..К Домитилле, напротив, вернулось спокойствие. Она сходила на кухню, принесла спички, взяла подсвечник, проверила, не оставили ли они после себя следов крови на лестнице. Золотистое пламя свечей так озарило галерею, что портшез стал напоминать парадный трон славы. Без видимого волнения Домитилла взялась за ручки носилок, они перенесли их в прихожую и осторожно поставили на пол, чтобы она могла вернуть на место подсвечник, потушить свечи и убедиться, что на лестнице тихо. Ларри смотрел, как девушка движется в слабых колеблющихся лучах, и думал, что она похожа на изящную горничную, в чьи обязанности входит забота об освещении, или на ночную бабочку, беззаботно вьющуюся в готовом вот-вот обрушиться здании. Ему показалось, что все происходит помимо его воли. Когда они оказались в темноте и вышли на лестницу, он с облегчением отметил, что луна хорошо освещает ступени и они не рискуют упасть, споткнувшись о завалы, образовавшиеся в результате бомбардировки. Они медленно спускались по рваному ковру, переступая через искореженные перила и выпавшие из стен камни. Ларри шел впереди, чувствуя всю тяжесть своей ноши и какую-то смутную тревогу, словно взгляд Амброджио упирался ему в затылок. Когда они наконец вышли на улицу, он был весь мокрый от пота. Неожиданно мысли его приняли совершенно другое направление. Сколько раз Шелли со своими спутниками поднимался по этой лестнице, возвращаясь домой после долгих прогулок? Он вдруг подумал, как бы они удивились, встретив у себя на лестнице такой странный экипаж. Вся ситуация чем-то напоминала сюжет комической оперы.— Идемте же! — торопила Домитилла.Во дворе было светло как днем. Они оставили портшез в тени арки, и Ларри двинулся вперед и внимательно осмотрел улицу, словно опасаясь, что на углу его поджидает готовый к нападению бретер — в треуголке, с обнаженной шпагой в руке. Но длинная улица было пуста, а на противоположной стороне темнела листва, предлагая надежное укрытие.— Никого, — сказал он, вернувшись. — Скорее!Они подперли тяжелую деревянную створку ворот, перешли на другую сторону улицы и оказались у решетки, которую, впрочем, невозможно было перелезть.— Вход в парк левее, в ста метрах отсюда, — прошептала Домитилла.Ларри рассердился на себя за то, что забыл об этом, и ускорил шаг.— Не слишком тяжело? — спросил он, обернувшись.— Ничего, — услышал он, и ему показалось, что ответила ему белая фигура, видневшаяся за стеклами носилок. Впереди, на сколько хватало глаз, поблескивали трамвайные рельсы. Они уже прошли несколько метров вдоль решетки, как вдруг донесся шум мотора. Ларри даже не успел испугаться, как рядом с ними остановились джип и грузовик. Из машины вышли двое полицейских.— Что здесь происходит? — спросил тот, что был за рулем. У Ларри от ужаса замерло сердце. Он поставил портшез на землю, стараясь ничем не выдать своей тревоги, и повернулся, дав осветить себя фонариком. Увидев перед собой офицера английской армии, сержант удивился.— В чем дело? — стараясь говорить спокойно, спросил Ларри.— Извините, господин лейтенант, — ответил молодой американец. — Я вижу, вы… вы что-то несете…Встав между портшезом и американцем, Ларри вынул из наружного кармана кителя свой пропуск и приказ, подписанный британским командованием.— Эта официальная бумага объяснит вам, что мне поручено, помимо моей постоянной службы в разведке, заняться приготовлениями к открытию театра «Сан-Карло» — знаменитого оперного театра города. Торжественное представление должно состояться в середине сентября. Этот портшез и манекен, который в нем сидит, — часть необходимого реквизита.Начальника патруля его объяснения не убедили, и он стал с подозрением осматривать странный предмет. В нескольких шагах от них находилась Домитилла, похожая на статую, стоявшую позади нее в аллее парка. Ее присутствие, показавшееся молодому военному весьма странным, помогло по крайней мере отвлечь его внимание от портшеза.— А молодая дама — актриса, занятая в спектакле? — спросил он.— Нет, синьорина — моя переводчица.— Ах, она ваша переводчица… — повторил начальник патруля, недоверчиво качая головой. — Signorina, si parla inglese?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59