Аннотация
В Париже, едва начав пресс-конференцию, умирает знаменитый художник Антон Шолохов; а потом из морга исчезает его тело. Скоро в Петербурге один за другим начинают пропадать юноши, которым он сделал татуировки. Одновременно колумбийские службы безопасности заказывают знаменитому международному суперкиллеру Брамсу тайно переправить из России в Латинскую Америку человека, называющего себя то Чеченцем, то Иваном Ивановичем. Этот человек возродил прерванные было пути распространения колумбийского героина. Загадочную личность ищут и люди «Эгиды». Далёкие, казалось бы, друг от друга преступления неожиданно переплетаются и находят отражение в судьбах многих людей.
Елена МИЛКОВА
Валерий ВОСКОБОЙНИКОВ
ТАТУИРОВКА
ХОРОШАЯ НОВОСТЬ
К телефону Агнию позвали внезапно. Она сидела на летучке в кабинете главного редактора, где шло обсуждение материалов газеты за прошедшую неделю, и ждала, когда наконец кто-нибудь похвалит её статью. По традиции это мог сделать ответственный секретарь. Но ему перед самой летучкой неожиданно позвонила медсестра из школы, в которой училась дочь, и сообщила, что у его девочки высокая температура.
— Бери машину и мчись быстрее! — напутствовал его главный редактор. — Уж как-нибудь тут без тебя обойдёмся.
Вот они и обходились. А другого, кто бы знал недельные материалы не хуже ответственного секретаря, в газете не было. И Агния тихо страдала, оттого что текст, которым она так гордилась, пройдёт незамеченным. Однако про статью заговорил Андрюша, молодой редактор отдела спорта.
— А ещё я предлагаю отметить среди лучших материал Агнии Евгеньевны, — начал он, — о премьере в театре у Льва Додина…
И как раз в эту минуту на столе у главного зазвонил телефон.
«Как же, отметили!» — подумала Агния.
Главный недовольно взял трубку. Обычно секретарша Леночка во время летучки его ни с кем не соединяла. Видимо, случилось что-то экстраординарное.
— Да? — удивлённо переспросил главный.
Андрюша растерянно приумолк, не зная, стоит ли продолжать начатую фразу о статье Агнии. Зато главный сам повернулся к Агнии. Но только не с тем выражением лица, с которым обычно он отмечал материал как лучший.
— Есть такая, — проговорил он. — И как раз случайно здесь, у меня. Именно случайно. Пожалуйста. Да нет, ничего, просто у нас идёт совещание. — И он протянул Агнии трубку:
— Вас, Москва.
Все на мгновение удивились. И Агния, неловко перешагивая через ноги — пространство в кабинете было не так уж велико, — подошла к телефону.
— Агния Евгеньевна? — услышала она энергичный женский голос. — Москва, главный редактор издательства «Парнас».
Агния попыталась слушать, так сказать, двумя ушами: одним, свободным от трубки, — то, как хвалит её материал спортивный редактор Андрюша, а другим — голос московского издательства. Но из этого ничего не получилось, потому она и повторила слегка невпопад слова главного:
— У нас сейчас летучка.
— Я быстро, — проговорила московская дама. — Я случайно попала в Петербурге на ваш вечер в Доме журналистов, когда вы рассказывали о смерти Антона Шолохова. Вы ведь были рядом с ним тогда в Париже?
— Да, но это произошло случайно. — Агния почти оправдывалась.
— Я помню ваш рассказ. А сейчас издательство предлагает написать о нем книгу. У нас есть серия «Легендарный мужчина», вы её, конечно, знаете…
Об издательстве «Парнас» Агния что-то такое слышала, скорее всего, в рекламном ролике, так же как и об этой самой серии, а может быть, держала даже в руках какие-то их книги, да разве сейчас запомнишь хоть что-нибудь в нынешнем океане изданий! На всякий случай она уверенно подтвердила:
— Да-да, конечно, я знаю, очень известная серия…
— С директором вашу кандидатуру я обговорила. Мне бы хотелось увидеть вас на следующей неделе в Москве, а если это невозможно, вышлем вам проект договора электронной почтой.
— Я приеду, — проговорила Агния совсем тихо, сдавленным от волнения голосом. Сейчас она слышала голос самой судьбы. И продолжение диалога ни в коем случае нельзя было доверять почте.
— Запишите наши координаты.
Тщетно Агния искала глазами на столе главного хоть какой-нибудь лоскуточек: его не было — главный гордился чистотой своего письменного стола.
Пришлось, совсем уже обнаглев, придвинуть его перекидной календарь и на нем записывать московский адрес с номерами телефонов в придачу.
Разговор с издательством закончился как раз в ту секунду, когда перестали обсуждать её статью.
— Все свободны, — объявил главный.
Агния так и не поняла: вывесят текст, который она ваяла с таким волнением, среди ещё двух-трех материалов на доску достижений недели для всеобщего обозрения, или, слегка похвалив, завтра уже забудут?
И все же, когда после летучки она отправилась со всеми пить кофе, душа её пела счастливые песни.
ЧЕТВЕРО И АВТОБУС
Рейсовый автобус Хельсинки — Петербург был заполнен на две трети. Группы финских туристов предпочитали не смешиваться со случайными пассажирами и ездили на автобусах своих туристических фирм. Уже в Выборге они накачивались русским зельем и, лениво поглядев на бесконечные сосновые боры, которые тянулись по обеим сторонам шоссе, быстро засыпали. Люди деловые давно имели постоянную визу и катались туда-сюда на своих «мерседесах» и «вольво». В рейсовом же автобусе чаще ездили, так сказать, одноразовые пассажиры — средние сотрудники всевозможных фирм, торговые представители, консультанты. Пограничный и таможенный контроль как с финской, так и с российской стороны был скорее чисто формальным, чем пристрастным. Единственное неудобство необходимость покинуть автобус во время таможенного контроля, так как автобус проверялся отдельно, без пассажиров. Служивые люди направляли путешественников в небольшое помещение, где листали паспорта, ставили на страницах свои штампы и очень редко задавали положенные по должностной инструкции вопросы, которые им самим казались идиотскими: «Наркотики есть?» Или: «Незадекларированную валюту везёте?» А то ещё был вопрос: «Чужие вещи провозите?» Пассажиры спокойно, каждый на своём языке, все отрицали. Да и то правда: кому взбредёт перевозить из Хельсинки в Петербург все эту запретку. А потом люди снова входили в автобус, садились на свои места и погружались в полудрёму.
Ничем не приметный человек с седоватым, а может, просто русым ёжиком на голове сидел у окна. Пограничникам он предъявил российский паспорт и на вопрос пограничника: «Домой возвращаетесь?» — согласно ответил: «Домой. Родственника ездил хоронить».
Рядом с ним сидела светловолосая красавица лет двадцати. Уже в начале пути она, достав сигареты, спросила соседа:
— Не возражаете, если я закурю? — И когда сосед, простецки улыбнувшись, сообщил, что не возражает, немедленно чиркнула зажигалкой.
Сигареты её были дамскими — тонкими и длинными, сосед вспомнил, что на Руси их называли «Зелёный Вок». Курила она нервно, не переставая, и попутчик уже с первых затяжек понял, что с девицей приключилось серьёзное событие, однако первым вступать в беседу не стал.
Девушка заговорила сама, услышав, как он сообщил пограничнику о похоронах родственника.
— Вы родственника в Финляндии хоронили?
— Там, у финнов.
— Я тоже еду, можно сказать, на похороны.
— Родители? — коротко спросил сосед.
— Друг, то есть жених.
В следующие десять-пятнадцать минут девушка сообщила, что её зовут Ниной и что она студентка Лесотехнической академии, — в прошлом году неожиданно заняла шестое место в конкурсе «Мисс Балтийское море» и её пригласила работать манекенщицей финская фирма. А сейчас ей пришлось срочно прервать контракт, потому что несколько недель назад в Петербурге исчез её жених, тоже студент. И милиция как будто нашла его тело, только там с ним случилось что-то жуткое.
Вроде бы с него сняли всю кожу, так что даже родители не могут его опознать.
— Странные дела! — перебил её рассказ мужчина. — Не могут бандюганы с человека сдирать кожу! Убить, пятку там утюгом прижечь, ток подвести — это сколько угодно. Извините, что я так выспрашиваю, да и вам, я понимаю, тяжело.
Они что же — всю-всю кожу срезали, а тело — оставили?
— Да А тело оставили.
Девушка отвернулась к окну, и они несколько минут помолчали. По обеим сторонам шоссе продолжали мелькать прямые высокие сосны.
— Невозможная история! — не выдержал сосед. — Это должен быть какой-то специальный псих, так сказать, умелец по снятию кожи, причём с явно поехавшей крышей.
— Не знаю.
— Но опознать же можно. По медкарте, по зубам.
— У него с зубами всегда было все в порядке. Он даже этим гордился.
Остались только волосы. — Девушка потянула за цепочку, которая была у неё на шее, и вытащила из-под блузки золотой медальон. — На последнее Рождество мы купили два одинаковых медальона и обменялись прядями волос. Знаете, как в старые времена, — объяснила девушка. — Я вам показывать не буду, они здесь. И на них сейчас вся надежда.
— Генетическая экспертиза? — понял сосед.
— Если экспертиза даст положительный ответ, значит, это он. И тогда будут похороны. Я даже не знаю, какой результат лучше…
Сосед слушал её молча, но сочувственно, а она вдруг начала извиняться:
— Зря я вас нагружаю своими проблемами, но, вы знаете, мне просто больше некому рассказать.
— Говорите мне все, Нина, — по-отечески успокоил мужчина со светлым ёжиком, — не смущайтесь. Выговоритесь, и вам чуть-чуть полегчает. А дело странное, — добавил он.
Разговор прервался нежданным резким тормозом автобуса — дорогу им преградила милицейская машина. Из неё выскочили четверо людей в бронежилетах под камуфляжем, в масках. Двое из них держали наизготовку автоматы.
— Дорожный контроль, — объявил первый, самый длинный, войдя в автобус. — Дополнительная проверка. По нашим данным в автобусе провозится партия наркотиков.
Один из водителей было запротестовал, что для такого контроля требуется специальное предписание, но длинный, молча, резким ударом ребра ладони по шее, его сразу вырубил. Второй водитель, сидевший на откидном стуле, лишь растерянно спросил:
— Да вы что, мужики? — Но тут же отвернулся и стал подчёркнуто равнодушно смотреть в окно.
— Прошу пассажиров вести себя спокойно, — объявил длинный в маске. — Любое сопротивление органам будет сразу пресекаться. Сейчас съедем с шоссе, проверим автобус и можете отправляться дальше.
Другой милиционер, тоже в маске, широкоплечий, сдвинул водителя, который повис на руле всем телом, и сел на его место.
— Ой, я боюсь! Тут что-то не то, — сказала шёпотом девушка своему соседу и сжала его руку.
— Молчите и не сопротивляйтесь, — посоветовал тот так же тихо, — если что — быстро под автобус.
Автобус проехал метров пятьдесят по шоссе, свернул в лес на узкую грунтовую дорогу, спустился в ложбинку, окружённую густыми кустами, и замер.
— Пассажирам покинуть транспортное средство, приготовить документы и декларации, — объявил длинный и первым сошёл на землю.
Сходя, он окинул взглядом ряды кресел и, наткнувшись на соседку пассажира с седым ёжиком, кокетливо проговорил:
— Какие тут девочки едут!
Через несколько минут только медлительным законопослушным финнам было ещё непонятно, что это — никакой не дорожный милицейский контроль, а нормальные бандиты. И все же видимость этого самого контроля пока сохранялась.
— Всем встать лицом к автобусу, поднять руки! — кричал длинный, поводя стволом «Калашникова».
Автомат у него был старинный, с деревянным прикладом, каких давно уже нет у спецслужб.
Пассажиры послушно встали плечом к плечу у борта автобуса, уткнулись в него носами и, подняв руки, прижали их к грязноватому прохладному железу.
— Не поворачиваться! — приказал длинный.
Двое других парней, тоже в камуфляже, подъехали следом на милицейской машине, сноровисто открыли нижние багажные отсеки автобуса и принялись сбрасывать на землю чемоданы и сумки пассажиров.
— Кто знает финский? — спросил тот же длинный.
— Я, — несмело отозвалась Нина и слегка повернула голову.
— Я сказал, не оглядываться! Встань рядом, будешь переводить. Значит так.
Крайний слева три шага назад!
Крайним слева был как раз немолодой финн. Девушка перевела ему слова длинного, тот отшагал, пятясь, нужное расстояние.
— Багаж есть?
Финн, видимо, понимал русский, потому что сразу отрицательно закачал головой.
— Тогда документы и декларацию. — Длинный заглянул в декларацию и спросил:
— Три тысячи? Пусть предъявит.
Финн послушно вынул из внутреннего кармана голубоватые деньги. Длинный мгновенно с отработанной ловкостью выхватил их и объяснил:
— Берём для проверки на подлинность. Встать на место.
Следующей оказалась молодая русская женщина с мальчиком лет шести. Она была типичной пышнотелой кустодиевской дамой, а модная одежда делала её весьма элегантной.
— Эта бабец моя, — проговорил вдруг широкоплечий сквозь маску и сделал шаг в её сторону. Прежде он только угрожающе наставлял свой «Калашников» на пассажиров. — Такую попку пропустить Бог не велел.
— Ладно, багаж проверим, сделаешь ей полный осмотр, — лениво разрешил длинный.
— Послушайте, вы что, с ума сошли! — возмущённо спросила Нина, исполнявшая роль переводчицы. — Здесь же ребёнок.
— У-тю-тю-тю, — передразнил её длинный, — какие мы сердитые. — Микроб! Её хочешь проверить? — обернулся длинный к широкоплечему. — У неё во влагалище точно наркота запрятана.
— Не, я другую выбрал.
— Ладно, тогда я лично её осмотрю. Ой, как она красиво сердится! Вот телки-дуры! — проговорил он с деланным недоумением. — Сначала брыкаются, а потом говорят: «Спасибо, товарищ старший лейтенант».
— Ты у неё цепочку проверь, — лениво посоветовал широкоплечий.
— Не надо её проверять, она медная! — И студентка-красавица испуганно схватилась за свою цепочку.
— Ну-ка, ну-ка покажь. Ты чего там прячешь? Что, сама наркоту везёшь?! Вот кто тут у нас курьер, значит?
Длинный потянулся к её шее и, легко отбив руку девушки, рванул цепочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51