Родион и Блейз официально поклонились,
то же вслед за ними сделала и я.
Она выглядела постаревшей, в ее гриве было больше серебра, чем
золота, морщины глубже врезались в лицо, а просвечивающая, с ромбовидным
рисунком кожа плотнее обтягивала кости тела. Но ее голубые глаза без
белков смотрели, как всегда, зорко, во взгляде ощущалась легкая веселость.
- Великая Мать вернула вас нам? - спросила Сутафиори. - Или есть
более простое объяснение?
- Объяснение есть, Т'Ан, но оно не простое.
Она рассмеялась и села в большое резное кресло с одного конца стола.
Рурик сказала:
- Есть кое-что, что вам следовало услышать, Далзиэлле. О Пейр-Дадени.
Мы с Родион докладывали ей поочередно. Однако, что в Касабаарде
казалось разумным, здесь, в Таткаэре, звучало как нечто раздутое,
самодовольное. Я ощущала вокруг себя нараставшее напряженное молчание. Но
когда я кончила говорить, я знала, что не смотря на всю внешнюю
невесомость доводов оставался один бесспорный факт: Бродин говорил с
Родион Орландис вне Хрустального зала. Это нуждалось в объяснении.
Сутафиори спросила:
- Это был Бродин н'ри н'сут Хараин, который сейчас является первым
министром у Тури Андрете?
- Так вот, мы подозреваем ее агентов. - Сутафиори сцепила друг с
другом пальцы рук и откинулась назад. - Хотя и без доказательств... и
главным образом из-за предполагаемой вины посланницы... Я должна
подвергнуть вас аресту Короны, Кристи, но, полагаю, вам это известно.
Я кивнула. Она продолжала:
- Это дело должно быть расследовано. Это и прочие обстоятельства в
Кель Харантише, но для этого мы должны дождаться прибытия "Дитя Метемны".
Т'ан Хеллел, будьте так любезны, пройдите со стражей в покои Андрете в
этой цитадели и приведите сюда, ко мне, Борона н'ри н'сут Хараина.
Хеллел поклонился и вышел. Никто не сказал ни слова.
У меня все сжалось внутри. Родион положила руку на плечо Блейза. Она
сидела между ним и своей матерью и никому не смотрела в глаза.
Узкое, смуглое лицо Рурик ничего не выражало; вероятно, она
размышляла о расследуемом деле.
- Если бы вы все-таки приехали пораньше. - задумчиво произнесла
Сутафиори. - Восьмой день седьмой недели... и солнцестояние с выборами еще
только через 12 дней. Конечно, это могло бы оказаться и благоприятным
моментом. Если будет процесс, весть об этом не должна распространяться за
пределы острова; все т'ан Ста Тысяч находятся сейчас здесь.
- Вы отдадите его под суд?
- Обоих, - ответила Сутафиори. - Пусть даже результатом будет лишь
то, что можно станет доказать невиновность посланницы. Слово Коричневой
Башни имеет вес. Если виновен, тогда все станет ясно, если же нет - нужно
будет искать действительного убийцу. Но для того и другого у нас остается
мало времени.
Снаружи послышались шаги. Двухстворчатая дверь открылась. Вошел
первый министр Пейр-Дадени, сопровождаемый четырьмя стражниками Короны.
Позади них шагал Хеллел Ханатра. На поясе Бродина не было харуров, ничего
кроме богато вышитого одеяния из хирит-гойена. Его лицо с острыми чертами
еще хранило на себе следы сна.
- Т'Ан, - начал он, а потом его взгляд остановился на Родион и на
мне, и он замолчал.
Я видела его худое лицо и знала, что права, что Родион тоже была
права и что Коричневая Башня нашла правду. Его глаза лихорадочно блестели,
когда он смотрел на Сутафиори. Руки с такой силой обхватили спинку стула,
что побелели суставы пальцев. Никогда прежде я не видела лица, так
искаженного страхом и виной.
Когда до него дошло, что случилось, все напряжение, в котором он
находился, исчезло. Казалось, он почувствовал облегчение от того, что
наконец напали на его след.
Я подумала: "Да, ты хотел, чтобы тебя поймали. Ты убил ее. И ты не
можешь с этим жить."
- Вы арестованы, - сказала Сутафиори, гнев которой, видимо, был
смягчен его явными страданиями. - Вы подозреваетесь в убийстве Канты
Андрете, что вы на это скажите?
- Да. - Он был обескуражен. - Она... моя арикей, я...
- Вы признаете это? - резко спросила Рурик.
- Я сделал это из личного честолюбия, - пробормотал он, глубоко
задышал и поднял голову, чтобы посмотреть на Сутафиори. - Я убил ее и
испытываю печаль от этого... больше, чем вы могли бы когда-либо это себе
представить. Вместе с ней я убил себя самого.
- Вы напали также и на Орландис? - Рурик вскочила на ноги, сжимая
рукой плечо Родион.
- Спокойствие, Т'Ан Мелкати. Об этом позже. - Когда Рурик села на
место, Корона продолжила: - Бродин н'ри н'сут Хараин, вы можете
претендовать на любую помощь адвоката или дома-колодца. Вы будете
содержаться в Цитадели до первого дня восьмой недели дуресты, до дня
начала процесса.
- Отведите его обратно, - сказала Сутафиори, а когда стражники вывели
его, она добавила, обращаясь к Рурик: - Это будет полный процесс в
присутствии всех Т'Анов провинций, и пусть тогда говорят, что хотят; у них
больше не будет оснований насмехаться над моими обитателями другого мира.
- А если он работал не один, если за этим стоят золото Кель Харантиша
и еще другие, как, к примеру, СуБаннасен? - захотела знать Рурик.
- Мы еще услышим, в чем он сознается, - сказала Сутафиори, после чего
повернулась в сторону, чтобы выслушать только что вошедшего мужчину.
Напряженное выражение с ее лица исчезло.
- Есть хорошие новости, - сказала она. - Ромаре принес весть о том,
что у островов Сестер замеченно "Дитя Метемны".

31. БРОДИН Н'РИ Н'СУТ ХАРАИН
Вскоре после этого Ромаре привел еще одного человека. Он был старше,
кожа его имела шоколадный цвет, а грива выглядела как черная меховая
шапка. Я каким-то образом знала его. Одет он был в рясу говорящего с
землей.
- Не должно возникнуть никаких подозрений, что я приложила руку к
этой истории, - Сутафиори говорила со всеми нами, - иначе я по закону
Короны отправлю вас в тюрьму Таткаэра. Говорящий с землей Тирзаэл,
согласны ли вы всех свидетелей по этому делу взять с собой в дом-колодец?
- Если все они находятся здесь, - ответил тот. - Я слышал, что в это
дело замешан Хараин. Значит, тогда и его. И они должны жить согласно
обычаю: никакого оружия, никакой переписки и никакого контакта с внешним
миром.
- Могу ли я в этом случае послать сообщение моим людям? - Я заметила,
как колебалась Сутафиори, прежде чем согласилась.
- Да... да, им нужно знать, где вы находитесь. - Ее досада на
действия Тирзаэла ослабла, когда она обратилась к Орландис. - Рурик,
Родион, мне жаль, что уже так скоро придется снова вас разлучить.
- По крайней мере я буду знать, где она, - трезво, но слегка дрожащим
голосом ответила Рурик. - И наконец, нет более надежного места, чем дом
Богини.
- Как быть с нанятым вами охранником?
- Я свидетель нападения на Орландис, - сказал блейз. - Поступайте,
как хотите, Т'Ан.
- Запрете всех их, - сказала она Тирзаэлу и обратилась затем к нам. -
Это только на три дня, и после заседания суда вы будете свободны - все,
кто невиновен.
Стражники отвели нас из Цитадели вниз, на площадь, а оттуда к
дому-колодцу.
Когда мы входили через ворота во двор, я испытала очень знакомые
чувства. Здесь царила та же атмосфера, что и в Су'ниаре, Гетфирле,
Цир-нанте или еще в каком-нибудь ордене внутреннего города Касабаарде.
Тирзаэл остановил стражников у входа. Нам он сказал:
- Теперь я должен забрать у вас оружие.
Блейз расстегнул пряжку своего пояса с мечами и передал молодой
женщине рядом с Тирзаэлом свои харур-нилгри и харур-нацари. Родион сначала
противилась, но затем все же отдала свои мечи. Свой парализатор я оставила
у Адаира.
- И ваш нож, - сказал мне говорящий с землей.
- Это не оружие.
- Это не играет роли.
Без ножа я чувствовала себя голой.
- Теперь вы свободны, внутри этих стен, - сказал он.
Бродин, молчал до сих пор, пошел за ним, когда тот стал уходить, и я
видела, как оба входили под большой центральный купол дома-колодца.
Блейз заметил, что я наблюдала за ними.
- Вы не можете ему в этом отказать. Давайте, поищем кухню; я ничего
не ел со вчерашнего вечера.
"А не боится ли он нас?" - спросила я себя, глядя вслед Бродину. Но
это могло оказаться и нервной его оценкой. Он происходил из Южной Дадени и
являлся, вероятно, религиозным человеком, искавшим скорого покоя или
утешения.
Как и в Дамари-на-Холме, здесь имели кухни, хлева для животных и
кузнеца, все за стенами дома-колодца. Здесь значительную площадь занимали
сады и дворы, росли кусты "птичьего крыла" и высокие деревья лапуур.
Позднее, в течении этого утра, я вернулась во двор и подошла к
воротам; меня одолевали беспокойство и любопытство. Здесь не было иного
занятия кроме ожидания, именно это ожидание исключало спокойствие, которое
было возможно в Касабаарде.
Здесь находилось много тех, кто посвятил себя Богине. Они ходили
босыми со сбритыми гривами и в одеяниях священников, состоявших из одного
лишь полотнища коричневого цвета, обмотанного вокруг талии и завязанного
на бедрах. Древние каменные плиты были покрыты грязными следами ног.
Никто из хранителей колодца или говорящих с землей не произносили ни
слова, хотя кое-кто из них с любопытством посматривал в мою сторону.
Я все еще стояла у ворот, когда прибыла следующая группа, состоявшая
из стражников Короны и нескольких человек в одежде корабельщиков, и я
узнала во главе всей этой компании т'ан Эвален. С ней находились женщина с
Покинутого Побережья - Хавот-джайр - и Халтерн.
Я увидела подходившего Тирзаэла и тоже приблизилась к группе.
- Как вы добрались? - спросила я Халтерна.
- На море бывают волны огромной высоты, - ответил тот. - Он был
бледен. - Я все еще не пришел в себя от всего - этого. Мы две недели
постояли в порту Кварта, чтобы переждать штормовую погоду, иначе были бы
здесь до вас. Кристи, есть ли что-нибудь в чем вы срочно нуждаетесь?
- Если хотите сделать что-нибудь очень приятное, то можете держать
Сэма Хакстона в курсе дел, происходящих здесь... - Меня прервал Тирзаэл,
разъединивший нас резким жестом. Он принял у Эвален Хавот-джайр и
выпроводил остальных наружу.
- Вы, - сказал он, когда они ушли, - не должны позволять себе
святотатств в ЕЕ доме.
Однажды я была признана ЕЮ, - сказала я, испытывая тайное
удовольствие при виде его изумленного лица. - В одном доме-колодце в
Корбеке.
Но там, в Корбеке, существовал и другой дом-колодец, придуманный
Арадом фарс с судебным процессом и ночи в камере, о которых я не хотела и
думать. В этот момент я спросила себя, чем же все-таки закон Короны
отличается от справедливости домов-колодцев.

В доме Богини ничто не менялось кроме света: белое солнце днем и
яркие звезды ночью.
Блейз предался молчаливому наблюдению. Родион злилась, как кацца в
клетке. Хавот-джайр вела себя настороженно, держалась в стороне; она
слишком мало реагировала на все окружающие, чтобы ее можно было считать
нормальной.
Моя единственная в этот день попытка поговорить с ней окончилась
неудачей. Но, в конце, мне удалось вынудить ее дать мне ответ.
- Я бы не хотела этого знать, - сказала она с выражением имирианским
акцентам. Хотя день был теплым, ее знобило. - Да и что мне оттого, если
одним чужаком станет больше или меньше? Если бы я вас убила, то смогла бы,
по крайней мере, отправиться домой, в Кель Харантиш.
- Это и есть ваше желание? - После всего, что я услышала, это очень
удивило меня.
- Я это знала. - Она сидела прислонившись спиной к стене двора и
смотрела в ясное небо. - Что я знаю о заговорах, о других мирах? Ничего.
Что мне нужно знать? Еще меньше. А теперь я никогда...
Она потеряла нить разговора и снова стала рисовать какие-то
замысловатые узоры на грязи, покрывавшей древние, потрескавшиеся плиты
пола.
Я оставила ее. Ее враждебность не вызывала никаких сомнений. Иногда
она растерянно озиралась по сторонам, как будто знала, что что-то не в
порядке, но не могла точно сказать, в чем дело. Я знала, что виновной во
всех своих бедах она считала меня. Видимо, мне следовало быть
предупредительнее к ней и умереть в Касабаарде...
Я стала следить за тем, чтобы она никогда не оказывалась у меня за
спиной.

- Завтра, - сказал Родион и забарабанила каблуком сапога по ножке
стола. - Завтра. О, гибель земли! Как только вы можете сидеть здесь так
спокойно?
В кухне оставалось только мы втроем. Служители Богини поели и
разошлись по своим делам. Лучи послеполуденного солнца косо падали через
окна-бойницы плиты пола.
- Если у тебя есть идея получше, скажи нам.
Она пристально посмотрела на Блейза. Краска, которой были выкрашены
ее волосы, смылась, и грива, приобретшая темно-коричневый оттенок, матово
выделялась на золотистой коже.
- Но должно быть что-нибудь, что мы можем сделать! - сказала она.
- Уметь ждать - бесценная способность. Овладей ею... - сказал он, -
впрочем, нет, мне жаль, что я так сказал, арикей-те.
Она встала. Ее рука скользнула за спину в непроизвольном движении,
характерном для жителей Южной земли, означающем, что имеются харуры. И то,
что их там не было, разозлило ее.
- По мне - оставайся тут сидеть, пока не превратишься в камень, -
сказала она, - может быть, это и есть лучшее твое занятие.
Она тенью промелькнула через дверь, а затем я услышала стук каблуков
ее сапог во дворе. Кто-то заговорил с ней, и до меня долетел ее
раздраженный ответ.
- Ну что, сестра моя, - измученно сказала Блейз, - что вы об этом
думаете?
- Думаю, что она нервничает почти так же, как и я.
Он коротко улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80