От костра осталась лишь небольшая кучка золы. Мешки были раскрыты,
по траве валялись разбросанные обрывки тканей. Одного мешка не было.
- Он забрал себе все, что только мог унести. - Я почувствовала
сильное желание убить Блейза н'ри н'сут Медуэнина. У нас осталась только
одежда, что была на нас, и одеяла, в которых мы спали и больше ничего.
Однако... он оставил нам харуры и парализатор. "Но только потому, что
это мы не сняли с себя перед сном", - подумала я.
- У него и трут с кресалом. - Марик плакал, не скрывая этого, но не
из-за вещей.
Я сказала:
- Такова надежность наемника. Он ушел, чтобы кратчайшим путем попасть
к СуБаннасен.


ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

18. ШИРИЯ-ШЕНИН
С горных вершин скатывались ревущие ручьи, несшие с собой настолько
холодную воду, что она ломила зубы, что от нее белела кожа и что она как
огонь обжигала потрескавшиеся на ней обмороженные места.
Есть было нечего.
Горные отроги Стены Мира совершенно голые. Болота и озера делали
долины непроходимыми. На холмах между появлявшимися скальными
образованиями росла скудная бурая мох-трава. Мы с Мариком шли, взяв друг
друга под руку, чтобы удерживаться таким образом на ногах. На гребне
одного холма мы остановились. Мальчик упал на колени и прислонился к серой
каменной глыбе.
Я посмотрела, прищурив глаза, в небо. Утренние сумерки с закрывавшими
небо облаками рассеивались и обещали ясный, полный голубизны день; на
западе были видны звезды. Сверкая золотом и белизной, с обеих сторон к
небу вздымались горы, тогда как предгорья все еще были окутаны утренней
дымкой. Высоко над моей головой кружили кур-рашаку. Их резкие крики слабо
доносились сюда. Я не представляла себе, в какой местности мы находились,
я знала только, что нам нужно было придерживаться направления, в котором
проходил перевал, лежащий позади нас.
У меня болели все кости, вспухли руки и ноги, я испытывала страх.
Голод ощущался болью под ребрами. "Насколько же велика та тяжелая травма,
какую я получила при всех этих странствиях? - подумала я. - А как же
аширен? Но ведь ортеанцы очень выносливы, разве нет?"
Земля, влажная под моими почти ничего не ощущавшими руками, стала
чужой. Холодный воздух звенел. Мне подумалось, что странной формы холмы
могли бы подняться, и тут только поняла, что упала; горы могли бы сбросить
свои оболочки, и мы сгинули бы навеки.
- Всадники! - сказал Марик и прислушался с повернутой в сторону
головой. Голос его звучал почему-то необычно высоко. - Они движутся в нашу
сторону.
Мы встали и спустились на несколько шагов по противоположной стороне
холма. Отсюда было видно, что на юг проходил старый след. Теперь топот
копыт слышала даже я.
Сквозь болото пробивались мархацы. Их рога сверкали, а шкуры
поблескивали. На всадниках были панцири поверх темных униформ с вырезом до
середины спины, раскачивались по сторонам их заплетенные гривы. Седла с
высокой спинкой, изготовленные из гладкой кожи. На солнце блестели
наконечники копий.
Первая всадница так резко осадила своего мархаца, что тот встал на
дыбы и завертелся на месте. Она прокричала какую-то непонятную команду. Мы
с Мариком непроизвольно прижались друг к другу.
Второй всадник спешился и вынул из ножен кривой меч. У него были
бархатисто-черная кожа, блестящая, цвета меди, грива, зачесанная назад и
перевязанная у темени, как лошадиный хвост.
Он явно боялся.
Мембраны его глаз были открыты так широко, что я смогла увидеть в них
белки. Он пристально посмотрел на меня и повторил слова, сказанные до него
женщиной, которые я теперь почти поняла.
Все это разрушило тишину: крики, топот копыт, запах мархацев. Пустошь
и Топи пропитали меня тишиной. Сейчас я чувствовала, как ломался мир и
формировался заново, уже измененный.
- Я - Линн де Лайл Кристи, посланница Доминиона. - Я повторила это
по-ремондски, с трудом по-мелкатийски и по-римонски, а затем снова
по-имириански.
Они смотрели на меня, ничего не понимая. Мужчина внимательно
присмотрелся к нам, а потом вдруг повернулся в другую сторону.
Женщина сказала что-то резким тоном, и он снова сел на своего
мархаца, ударив его пятками в бока. Животное пошло рысью по тропе в
направлении перевала Разрушенной Лестницы, из-под его копыт летели пучки
травы и комья грязи.
- Марик, ты знаешь, что это значит?
- Я житель Южной земли. - Он обескураженно помотал головой. - Но
думаю, она хочет, чтобы мы пошли с нею.
Она опустила свое копье и направила его сверкающий наконечник на
меня. Мы пошли впереди всадницы.
Когда идешь до изнеможения, а потом все еще должен идти, то впадаешь
в какое-то странное душевное состояние. Идешь автоматически. Это -
состояние транса: находишься в почти интимном контакте с землей, все
физические ощущения обострены, и все органы чувств проникают глубоко в
мир.
Такое произошло со мной, когда я шла по тропе, а за мной вплотную
ехала всадница на мархаце. Мне вспомнился наш путь в Кирриах. Бескрайний,
ровный горизонт. Необъятность бледного неба. Холодный ветер и искрящиеся
дневные звезды. Мох и скалы Пустоши были теперь частью моего внутреннего
ландшафта. Ослабшие мышцы, голова, кажущаяся невесомой от голода, ноги,
стертые до крови жесткой кожей сапог, один рукав рубашки оторван и повязан
на нос и рот для защиты от ледяного ветра... Все перед глазами сливается и
становится частью солнечного света и тишины.
Холмы уступили место ровному пространству. По земле тянулись прямые,
как нить, следы колес между сложенных без раствора стен, а клеточки
шахматной доски, которые мы видели с перевала, превратились в луга с
нежной травой и сжатые поля. Всюду виднелись равнина и прямые дороги; мне
казалось, что мы шли и шли, но все же не продвигались вперед ни на пять.
Равнина была обманчива.
Я стряхнула с себя оцепенение и заметила, что мы приближались к
возвышенности. На вершине ее поднималась извилистая кирпичная стена, за
которой находились кирпичные здания с плоскими крышами. Солнце освещало
поросшие лишайниками стены и железные изгороди.
Возле ворот разбирали торговые палатки, и купцы вместе с аширен,
повернувшись в нашу сторону, стали нас с интересом разглядывать. Мое лицо
казалось мне голым, у меня было такое чувство, будто каждый из них мог
читать мои мысли. Даже Марик был здесь чужим.
Площадь была не так велика, как показалось мне вначале, потому что я
только что пришла из Пустоши с ее огромными пространствами. Здесь была
крепость, а не телестре. Все цвета померкли. Блестела лишь сталь мечей и
топоров.
- У них найдется кто-нибудь, кто сможет переводить, - с надеждой
сказала я.
Марик не очень уверенно кивнул в ответ.
Всадница слезла со своего мархаца и долго говорила о чем-то с
женщиной, на поясе которой имелись командирские знаки отличия. На мой
взгляд, никто из всадников не был особенно чист, а к тому же они смазывали
свои гривы каким-то маслом с резким запахом. Когда Марик попытался
прервать их разговор, к нему немедленно приступили с обнаженными мечами
стоявшие у ворот стражники.
Я не могла на них за это обижаться, вспомнив о том, как же мы
выглядели. Худой аширен в забрызганной грязью одежде с гривой,
смотревшейся крысиными хвостами, с коричневой кожей, покрытой засохшей
грязью, и такая же грязная женщина с наполовину укороченными охотничьим
ножом волосами, в сапогах, лопнувших по швам. Мы были здесь неуместны; эта
земля - цвета охры и умбры, высоко высоко расположенная и
бесплодная-дышала известной чистотой. Возможно, это была даже
стерильность.
Через ворота проталкивались другие ортеанцы, чтобы лучше разглядеть
нас. Позади них, за стенами, я увидела двор, вокруг которого были
расположены оружейные и кладовые помещения, а так же кухни. Знакомая
картина.
Миновало несколько часов, в течении которых нас изучали,
рассматривали. Теперь нечто новое обещало им какое-то развлечение.
Всадники держали копья наперевес перед собой и защищали нас таким образом
от толпы. Торговцы, солдаты и замкнутые жители гор-все были в дорогой
одежде. На них я видела бекамиловые мантии и робы с вырезами на спине,
хирит-гойеновые шарфы, широкие брюки, короткие сапоги, узкие, кривые
клинки. Большинство мужчин носили свои гривы заплетенными по всей спине
или перевязанными у темени и спускавшимися в них подобно лошадиным
хвостам. Поблескивали жемчужины из горного хрусталя и браслеты. Я смотрела
в их светлые глаза, которые, однако не были земными; изумление и
нерасположение притемняли их так же, как иногда облака закрывают солнце.
Толпа стала рассеиваться, когда к нам подошел какой-то ортеанец и
произнес резкие команды. Кожа его имела рыжеватый цвет, он был толст, ему
было, судя по виду, уже за сорок. По отличительным знакам я определила,
что он являлся комендантом. С ним находился более молодой мужчина в
коричневом одеянии и говорившего с землей.
- Значит, так. - Его акцент, с которым он говорил по-имириански был
нов для меня, но я понимала его. - Кто вы и откуда идете?
- Я - Ахил Марик Салатиэл из Римона, - быстро ответил мальчик. -
Т'ан, где мы находимся?
- Гарнизон Ай. Северная Пейр-Дадени, - сказал комендант, выделяя
каждое слово. - Как же получается, что ты этого не знаешь, аширен? А твоя
попутчица? Она может говорить?
- Мы пришли сюда из Ремонде. Я - Кристи, посланница... вы называете
нас обитателями другого мира.
- Хурот сказала, что обнаружила вас у Разрушенной Лестницы.
Я была слишком усталой, чтобы лгать или выражаться так, чтобы это
выглядело более правдоподобно. - Вчера мы спустились с перевала. Мы шли из
Ремонде по Пустоши.
В его глазах ненадолго промелькнули белки. Он жестами дал знак
говорящему с землей подойти поближе. Молодой человек понюхал воздух, не
приближаясь. Затем подошел к Марику, внимательно посмотрел ему в лицо,
поднял большими пальцами рук его веки, заглянул ему в рот и в ноздри.
Мне тоже пришлось подвергнуться такому обследованию.
Говорящий с землей что-то сказал, после чего всадники расслабились,
стали смеяться и обмениваться комментариями.
- Они оба не в очень хорошем настроении, но у аширен нет признаков
болезни. Что же касается другой, женщины, т'ан Шэйд, то с ней я ничего не
могу сказать. Я не уверен, человек ли она.
Я смотрела, как они оценивали различия, особенно глаза и руки.
- Я являюсь посланницей Доминиона. С земли.
- Если бы она больна, - сказал т'ан Шэйд, - то заразила бы и аширен.
- Да, вероятно, это так.
- Значит, в этом отношении она не опасна. Но какова она в другом
отношении?
- Она... - здесь говорящий с землей использовал незнакомое мне
выражение, - ...с миром.
- Мы не опасны, - сказала я. - Усталые, да но не опасные.
Все, чего бы я хотела, т'ан, это - попасть к Короне в Таткаэр.
На его лице обозначилось нечто вроде понимания.
- Следовательно, вы ожидаете, что мы предоставим вам пищу и кров,
пока сообщение о вас будет ходить туда и обратно через половину страны? Я
правильно вас понимаю?
Его столь ловкий сарказм разозлили меня:
- Я - посланница. Или вы слепы?
- Мне и прежде встречались уроды. Если уж вы столь хитры, то Тогда
вам следовало бы знать, что эта посланница - или кто она там в
действительности, а в том у меня есть свои сомнения - в последний торверн
умерла от снежной лихорадки. Ага, тут вы замолчали. Нас предупредили:
сегодня утром здесь сменил верховое животное курьер и доложил нам о
подозрительных путниках, которые спустились с Кире. По Разрушенной
Лестнице... И я должен этому верить?
Мне не нужно было переспрашивать. "Курьер" с лицом в шрамах, вравший,
чтобы жульнически заполучить мархаца и поскорее добраться на юг, был мне
знаком.
- Он не должен был этого делать, - прошептал Марик. - Ему можно было
бы исчезнуть, но он нас... Ему этого не следовало бы сделать.
- Я бы запер вас, - сказал комендант, - но это означало бы ненужный
расход продовольствия. Может выбирать из двух возможностей: либо поедите в
Кире, либо отправитесь по дороге в Ширия-Шенин. Я предлагаю побыстрее
решить это и отправиться в дорогу.
Я видела что он был искренен. Он мне не верил. Он намеривался
выбросить нас, выставить нас снова на дорогу, где наши шаги медленно
осиливали бы бесконечные километры.
- Послушайте меня, т'ан. - Мой голос звучал хрипло и глухо. Ветер нес
пыль на стене крепости. Тем временем вблизи осталось лишь с полдюжины
всадников, но я заметила, что за нами наблюдали со стен. От волнения мне
едва дышалось, кружилась голова. Я - Кристи, посланница Доминиона, и
Сутафиори подтвердить это. Вот это - мой л'ри-ан, Ахил Марик Салатиэл. Ваш
информатор был наемником, которому платят враги Короны.
Меня изгнали из Ремонде, и я пересекла Топи, проехала через Пустошь и
спустилась сюда по Разрушенной Лестнице... Не думаю, что у меня есть
желание и возможность пройти хотя бы еще один зери! Как бы то ни было, вы
должны либо предоставить мне кров, пока обо мне сообщает Сутафиори, либо -
если вы предпочтете это - обеспечить мне возможность проезда и
сопровождение, чтобы я с уверенностью могла попасть на юг. Одно из двух!
Комендант покачал головой, более от бессилия, чем по какай либо иной
причине, и посмотрел на меня ясным, цвета топаза, взглядом. Говорящий с
землей сказал что-то по-пейр-даденийски.
- Да, конечно, - сказал комендант, пристально посмотрев на меня. -
Сейчас идет шестая неделя риардха. Т'Ан Сутаи-Телестре должна направляться
в свою зимнюю резиденцию в Ширия-Шенин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80