Но те не менее они учились, и с каждым последующим днем выброшенных постелей и развороченных РД становилось все меньше.
"Дорогая Кэтти!
Впервые за все время, что я здесь, выдался свободный час, чтобы написать тебе. Нас тут крепко взяли в оборот и обучают целыми днями. Инструкторы оказались крутыми ребятами.
Я тут подружился с двумя мировыми парнями, Ски и Элкью Джонсом. А вообще все хорошо. Родная моя, я не знаю, когда и куда нас отправят, но если ты передумаешь, то лучше сейчас, до того как будет слишком поздно отступать. Знаешь, я даже рад, что нам не дают продыху. Боюсь, я сошел бы с ума, если бы постоянно думал о тебе..."
* * *
— Господи, как же я надену эту гимнастерку?
— Что там у тебя, Элкью? Почему ты не сможешь надеть ее?
— Откуда я знал, что не нужно бросать в ведро с водой целую пачку крахмала! Теперь Уитлок меня повесит.
— Становись!
Уитлок медленно шел вдоль строя, делая замечания.
— Ремень грязный... Носки грязные, постирай еще раз... Этим ХБ можешь драить гальюн...
— Джонс!
— Я, сэр!
— Что ты сделал с формой?
— Сэр... мама... — застонал Элкью, когда капрал ногой перевернул его ведро с выстиранным обмундированием прямо на песок.
* * *
— Так, внимание сюда, образины! Не знаю, что это я с вами так цацкаюсь. Похоже, у вас ни хрена не получится... Движение всегда начинать с левой ноги... О'Херни, покажи, где у тебя левая нога, если можешь... Правильно. Запомни ее. Ширина шага тридцать дюймов, салаги, ясно? Не двадцать девять и не тридцать один. Взво-од! Шагом марш! Левой, левой! Держать интервал! Левой!
Час за часом занимались они строевой под резкие отрывистые команды капрала.
— Левой! левой! Правый фланг, подтянись! Раз, раз, раз, два, три! А теперь хором!
— Раз, два, три, — кричал взвод.
— Не слышу! Ни хрена не слышу!
— Раз, два, три, — ревели шестьдесят глоток.
— Вот так! Черник, брось думать о девчонке, ее наверняка уже снял какой-нибудь цивильный... Левой! Левой!
Глава 4
К концу недели бритоголовые новобранцы сто сорок третьего взвода уже неплохо ходили строем, хотя, конечно, бывало, что на поворотах несколько человек вдруг решали двигаться совсем в другую сторону. К этому времени почти у всех на лбу были ссадины от касок, нахлобученных ударом кулака капрала. Синяки на ребрах от инструкторских жезлов тоже неплохо напоминали об усвоенных уроках. Им начали каждый день читать лекции. Первая медицинская помощь, личная гигиена половых контактов в Сан-Диего и профилактика венерических болезней, в общем, всякая полезная информация, которую должен знать морской пехотинец...
За час до отбоя в палатку Дэнни набилось полно гостей. Черник, Дуайер и Милтон Нортон. Последний, очень образованный уравновешенный человек, гораздо старше остальных, пользовался особенным уважением взвода.
Дэнни только что вернулся из палатки Уитлока.
— Ну что, сдал? — спросил Ски.
— Сдал.
— Как можно в один день выучить все это? Звания, погоны, нашивки и еще черт знает что!
— Тихо! — рявкнул Элкью. — Я пытаюсь решить, кого больше ненавижу, Беллера или Уитлока. — Он опять склонился к уставу и забормотал: — Так, обходить пост... отдавать воинское приветствие всем старшим по званию ублюдкам... Это я уже знаю... Это тоже...
Не отрываясь от устава, он достал расческу с двухдюймовыми зубцами, задумчиво поскреб бритую голову и поднял глаза на остальных.
— Мужики, что делать с шевелюрой? Два раза в день мою шампунем и все равно не могу расчесаться.
— Я слышал, что Уитлок один из самых нормальных инструкторов в лагере, — сказал Дуайер. — Я тут переговорил с парнем из сто пятидесятого, так у них действительно зверюга.
— Что, у них инструктором Гитлер?
— А ты что скажешь, фермер?
— Черт его знает. Что мне нравится, так это то, что дают спать целыми днями.
Из соседней палатки раздавался шум голосов.
— О'Херни, — сплюнул Дэнни. — И как меня угораздило попасть с ним в одну палатку!
— Слушай, Нортон, а правда, что нам кое-что добавляют в жратву?
— А почему ты, собственно, так решил?
— Да просто с тех пор, как мы сюда попали, у меня ни разу не встал.
— Это оттого, что сильно устаешь.
— Понял. Тэд? А помнится, кто-то собирался в первый же день смотаться в Сан-Диего.
— Да, кстати, Тэд, как тебе парадная синяя форма?
— Нортон, а чем ты занимался на гражданке?
— Был учителем.
— Да? А я-то думал, чем-нибудь этаким.
Нортон улыбнулся.
— А где ты учительствовал?
— В Пенсильванском университете.
— Что?! Правда?! Ребята, да у нас тут преподаватель из университета!
— Господи, Нортон, что же ты здесь делаешь?
— Как видите, прохожу курс обучения.
— Но ты же преподавал в таком университете...
— Ну и что? Все мы здесь одинаковые.
— Вот это да! Ну, ты даешь! Элкью поднялся и подтянул штаны.
— Прошлой ночью мне снился сон, что я лежу в постели с красивой девкой. И когда я проснулся, то хохотал до упаду.
— Это почему?
— А она оказалась женой Уитлока.
— Не смей так говорить о моем лучшем друге.
— А мне только и снится: левой, левой, раз, два, три, разойдись, построиться!
Джонс вскочил на койку.
— Ану, вы, янки х-хреновы! Становись, салаги! Джонс, где у тебя левая нога? Два ведра из залива! Е-мое, вы чему-нибудь научитесь или нет?!
Он так здорово имитировал голос Уитлока, что все просто корчились от хохота и не видели, как откинулся полог палатки. Элкью, все еще стоя на койке, повернулся и встретился глазами с Уитлоком.
— Мама, — беззвучно прошептал он и, опомнившись, рявкнул: — Смир-рна!
Хохот усилился.
— Смирно! — снова заорал Джонс.
Из палатки полетели постели и РД.
— Все на выход, — прошипел в наступившей тишине капрал. — И прихватите ведра.
Вытянувшись по струнке, они стояли перед палаткой инструктора. Весь личный состав взвода затих, испуганно выглядывая из палаток в ожидании расправы над святотатцами.
Капрал несколько раз прошелся перед шеренгой.
— Кто вы такие, знаете?!
— Бритоголовые салаги! — хором ответила шеренга.
— И янки хреновы, — добавил Элкью.
— Вот и повторяйте эти слова, чтобы не забыть.
— Я салага бритоголовый... я салага бритоголовый...
— А теперь наденьте на голову ведра и продолжайте.
— Я салага бритоголовый, — забубнили придушенные голоса из-под ведер.
— Налево! Шагом марш!
Целый час он водил семерых обидчиков по всему лагерю на потеху остальным взводам. Для оживления процессии капрал выстукивал двумя жезлами замысловатый ритм по ведрам. Когда стемнело, он повел их по баракам, гальюнам, пока они не стали валиться с ног от усталости. К этому времени припев звучал как: «Я люблю моего капрала».
...Во время строевых занятий, когда Беллер и Уитлок то поочередно, то вместе выкрикивали слова команды, казалось, что глаза у них и на затылке, и на всех конечностях. Они вдвоем умудрялись видеть сразу весь взвод. Малейшая ошибка тут же замечалась и исправлялась.
— Подравняйтесь! Вы же морпехи, а не банда солдат.
— Перестань думать о девках!
— Когда я подаю команду «равняйсь», я хочу слышать, как щелкают ваши зенки, ясно?!
— Перестань размахивать руками. Все равно не улетишь!
— При команде «смирно» я хочу слышать, как трещит ваша шкура, ясно?!
— Да вы что, разницы между шеренгой и колонной не знаете? Е-мое, когда же вы научитесь?!
— Отставить чесаться в строю! Мандавошкам тоже жрать надо.
— Больные, хромые, ленивые, выйти из строя на медосмотр!
И одинокий робкий голос из колонны:
— Сэр, рядовой Джонс просит разрешения обратиться...
— Разговорчики в строю!
— Но, сэр, мне срочно нужно отлить!
— Делай это в штаны, рядовой Джонс, но в строю разговаривать не смей!
— Слушаюсь, сэр! Отливаю в штаны, сэр.
— Почта!!!
Поистине волшебное, магическое слово. Весточка из дома. Жадные глаза, полные ожидания. Даже инструкторы ни разу не позволили себе задержать выдачу писем...
"Дорогой Дэнни!
Я понимаю, что тебе тяжело, гораздо тяжелее, чем ты пишешь... Здесь так пусто без тебя. Каждый раз, когда звонит телефон, я вздрагиваю. Мне всегда кажется, что это звонишь ты. Иногда мне не верится, что ты любишь меня так сильно, как пишешь в письмах. Все мои мысли о нас. Не могу думать о чем-то другом, все равно возвращаюсь к этому...
Завтра напишу опять.
Люблю тебя. Кэтти"
Дэнни еще раз перечитал письмо, прежде чем положить его в пачку других. Потом сел на койку и уронил голову на руки.
«Тысячу раз я говорил себе, что не время сейчас и поэтому ничего у нас не выйдет, Но что бы я делал, если бы не получал ее писем, если бы не знал, что она ждет меня? Понятно, что вдали от дома тоскливо, но никогда не думал, что настолько».
Джонс протянул ему фото полной девчонки с веселой лошадиной улыбкой.
— Ого! — Дэнни присвистнул.
— Хороша, да, Ски?
— Ничего не скажешь. Милашка.
— Только без намеков. Я буду носить фото у себя в бумажнике. Между нами говоря, я и сам знаю, что страшновата, но на безрыбье...
— Что пишут, Ски? Все нормально?
— Да... Все будет хорошо. Все будет хорошо.
— Дай Бог.
Пока Дэнни перечитывал оставшуюся почту, Элкью подсчитывал, когда закончится война.
— Подумать только, — вздохнул он. — Я бросил мягкую постельку ради палатки на песке и двоих психов, называющих себя инструкторами.
— Русские моряки в таких случаях говорят — полный песец.
— Что это значит?
— Толстая северная лисица.
— Странно...
— Заткнитесь, я никак не могу придумать, как мне лучше прикончить Беллера. Уитлока я скорее всего повешу за яйца, а впрочем, еще подумаю.
— Пока будешь думать, окажешься последним в очереди желающих, — заметил Ски со своей койки.
Дэнни достал несколько листков бумаги с эмблемой Корпуса морской пехоты и сел за письмо.
"Кэтти, солнышко, ты не сомневайся во мне. Я очень люблю тебя и, кажется, с каждым часом все больше и больше. Потерять тебя — значит, потерять все..."
Он задумался, потом медленно порвал листок и начал новый.
"Дорогая Кэтти!
Осталось только девять недель, а нас выпустят отсюда..."
Дописав письмо, он запечатал его в конверт и отправился к почтовому ящику. Когда он вернулся, Ски все еще лежал на койке.
— Эй, Ски, а ну вставай. Ты же знаешь, что до отбоя нельзя ложиться. Ты хочешь, чтобы нас кастрировали за нарушение устава?
— Он неважно себя чувствует, — сказал Элкью.
— Похоже, у тебя жар, Ски.
— Черт возьми, нам же сегодня в кино топать.
— Я пойду к Уитлоку.
— Иди, брат, — вздохнул Элкью. — Только не дразни зверя.
Дэнни остановился перед палаткой капрала.
— Сэр, рядовой Форрестер просит разрешения обратиться к инструктору.
— Вольно, Форрестер, в чем дело?
— Сэр, рядовой Звонски, похоже, заболел.
Капрал пошел вслед за ним к палатке.
— Смирно! — скомандовал Дэнни.
Элкью вскочил, как ужаленный. Ски тоже начал подниматься, но капрал остановил его.
— Ничего, лежи, сынок. Он пощупал лоб.
— Небольшая лихорадка. В общем, пустяки, но ты полежи сегодня, а если утром не почувствуешь себя лучше, то обратись в медчасть.
— Спасибо, сэр.
Когда он ушел, Джонс облегченно вздохнул.
— Пронесло. А я-то думал, он вышибет нам мозги. Что ты ему сказал, Дэнни?
— Я сказал, что если он не позволит моему старому корешу отдохнуть, то я лично займусь его воспитанием.
— Спасибо, старик, по гроб обязан буду. ...Утром лихорадка у Ски прошла и он встал вместе со всеми. Плеснув в лицо холодной водой, Ски повернулся к Элкью, шумно фыркающему рядом.
— Ну как фильм?
— Потрясный, просто потрясный. Они водили нас в большой кинотеатр. Там даже женщины были. Более того, я видел настоящего морпеха в синей форме. Я тогда сразу решил, что если пойду в армию, то обязательно в морскую пехоту.
— А о чем фильм?
— Назывался «К берегам Триполи», — промычал Элкью, намыливая щеки. — В общем, про одного мужика. Огромный такой, вроде Беллера или Уитлока. Он, значит, идет в Корпус морской пехоты, потому что его папаша был морпех.
— Ух ты, фильм про морпехов! Здорово!
— Первое, что он делает в тренировочном лагере, так это отчитывает своего инструктора.
— Прямо как в жизни.
— Ага. Выругав как следует инструктора, он тут же набил морду всему взводу. Хороший парень, только его почему-то никто не любил. Потом дальше у него роман с медсестрой. Он рядовой, а она дочь генерала.
— Ну, в точности, как в жизни. Жалко, что я пропустил такой фильм.
— Он постепенно исправляется и спасает жизнь своему инструктору.
— А это еще зачем?
— Не перебивай... картина заканчивается тем, что начинается война и его подразделение под оркестр и восторженные крики толпы марширует в порт. Все вокруг поют гимн морской пехоты. А когда они грузятся на корабль, кто, ты думаешь, ждет его там?
— Медсестра.
— Как это ты догадался?
— Потому что все, как в жизни.
— Эй, ребята, может, сдвинете свои задницы и дадите другим побриться?
* * *
Воскресенье. Слава Богу, что есть воскресенье. Не думайте, что в Корпусе не чтут этот день. Какое у вас вероисповедание? Никакого? Тогда выбирайте любое. По воскресеньям в Корпусе все обязаны ходить в церковь. А потом весь день можно заниматься чисткой снаряжения, писать письма или по сотому разу перечитывать старые. Целый день для того, чтобы пожалеть себя и в сотый раз задать вопрос — а за каким чертом я здесь?
* * *
Дэнни и Нортон Милтон чистили умывальники в гальюне после утреннего нашествия, пока Шеннон О'Херни насвистывал веселенький мотивчик, наблюдая за ними, опершись на дверной косяк.
— Профессор, — позвал Нортона Дэнни.
Невзирая на то, что Милтон много раз повторял, что он только преподаватель, весь взвод решительно повысил его в звании. Почти все новобранцы мало чего добились в гражданской жизни, просто потому что были слишком молоды. Поэтому иметь в своих рядах настоящего преподавателя университета, человека с положением, было для них очень лестно. Значит, военная служба кое-чего стоит.
— Да? — откликнулся Нортон.
— Я вот все думаю, Милт, что заставило тебя пойти на службу?
Милтон улыбнулся.
— Смешной вопрос.
— Нет, я понимаю — война и все такое, но разве ты не мог получить освобождение от службы?
— Мог, конечно.
— Вот видишь? Зачем тебе проходить через все это? Преподаватель экономики — это ведь фигура!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43