Рада была познакомиться.
Энди горестно усмехнулся и, вздохнув, пожал плечами, изображая огорчение. Пэт покачала головой, словно сожалея о своих словах, поправила волосы и отошла, чтобы накормить ораву морпехов, ворвавшихся в столовую. На пальце у нее блеснуло обручальное кольцо.
(Так, она замужем).
Энди слез со стула и направился к выходу.
— Энди!
Он обернулся.
— Да, Пэт?
— Вы не обидитесь, если я скажу, что передумала? Целую вечность не была на танцах.
(Во теперь все стало на свои места, сестричка. Тоскуешь по своему мужику, который корячится на Ближнем Востоке? Ну что ж, старый Энди постарается заменить его).
— У меня увольнительная в четверг, значит, я зайду за тобой около шести.
— Вообще-то в это время моя смена, но думаю, что смогу договориться и меня подменят.
(Конечно, сможешь! Старый Энди любит замужних женщин. Они удобны, как разношенная обувь).
— Тогда увидимся в четверг, Энди.
— До встречи, Пэт.
* * *
— А мне плевать... плевать, понимаешь?! — Ски уронил голову на стойку бара.
— Заканчивай с этим, Ски, или тебя переведут в другую часть.
— Какая разница, где сдохнуть.
— Ты идешь или мне вытащить тебя отсюда? — Дэнни начал терять терпение.
— Ты мой друг, Дэнни, я знаю... а она... она...
— Прекрати, слышишь?! Ты ведь изведешь себя и откинешь копыта прежде, чем доберешься до японцев.
— Плевать!
— Ты уже два раза сидел на губе. Еще раз, и Хаксли напишет рапорт о твоем переводе.
* * *
Прошло несколько недель после нашего прибытия в Новую Зеландию, и однажды я вдруг заметил, как изменились мои ребята. Тяжелые РД и аппаратура были теперь им нипочем. Любой морпех из взвода связи мог идти каким угодно темпом и по горам, и по песку. Даже во время привалов они уж не снимали вещмешки. Фляги с водой после марш-бросков оставались почти нетронутыми. Как ни старался Берни, он уже не мог загнать ребят до изнеможения, наоборот, они еще подначивали его за то, что он якобы плетется черепашьим шагом. Френч Хаксли постепенно делал из них то, что хотел.
После марш-бросков все принимали ледяной душ. Теплая воды считалась недопустимой роскошью. Бесконечные тренировки и занятия по различным видам связи делали свое дело, и мои ребята даже с закрытыми глазами запросто могли развернуть радиостанцию и начать передачу в считанные секунды.
* * *
— Спасибо, Энди, Хорошо повеселились. Давно я так не танцевала, — Пэт и Энди стояли у входа в общежитие Армии Спасения.
— Я тоже. Но мы обязательно еще раз повторим.
— Конечно, если хочешь.
Энди улыбнулся и взял ее за руку Пэт внимательно посмотрела на него, но руки не отняла.
— Ладно, Энди, спокойной ночи. Спасибо за чудесный вечер.
Он попытался привлечь ее к себе, но она уперлась руками ему в грудь.
— Энди, вечер действительно был чудесный, поэтому не стоит портить его.
— Да хватит тебе, Пэт, заканчивай эту комедию.
— Не поняла, что ты имеешь в виду?
Энди с усмешкой отпустил ее.
— Ты же такая, как все, зачем все усложнять?
— Думаю, тебе лучше уйти, Энди.
— Пэт, можно подумать, что все это время в городе, где полно морпехов, ты только и делала, что тосковала по своему мужу.
Пэт посмотрела ему в глаза.
— Мой муж погиб на Крите два года назад.
* * *
Воскресенье. Теплый, лениво-спокойный день. Наш второй батальон заступил в наряд, поэтому те, кто был свободен, разошлись по палаткам чистить обмундирование и приводить в порядок территорию. Покончив с этим, все завалились на койки и, как всегда, принялись травить байки. Потом разговор перекинулся на пятый полк, сражающийся на Гвадалканале, а затем плавно перешел на женщин. Ну, к чему сводятся все разговоры в армии? К женщинам, жратве и выпивке.
— Как он? — тихо спросил Энди, присев рядом с Дэнни.
Тот посмотрел в сторону Ски, безучастно лежавшего на койке в углу палатки.
— Хреново, Энди. От таких ран лечит только время.
— Проклятые бабы. — Энди опустил голову и некоторое время разглядывал свои руки. — Дэнни.
— Ну?
— Ты когда-нибудь извинялся?
— Что за дурацкий вопрос? Конечно, извинялся.
— Часто?
— Ну, в общем, да.
— А перед девушкой?
— Это что, третья степень допроса?
— Ладно, забудь. Это я так.
* * *
Энди Хуканс вошел в столовую Армии Спасения и уселся за стойку. Пэт была на своем обычном месте, но, увидев его, отвернулась.
Энди покраснел.
— Пэт, мне нужно поговорить с тобой.
— Знаешь что, парень? Шел бы ты отсюда.
— Если ты не выслушаешь меня, то я вытащу тебя из-за стойки и заставлю слушать.
Пэт огляделась. В столовой было пусто и никто не смог бы помешать Энди выполнить свою угрозу.
— Ладно, только короче.
Энди нервно поправил форму, не зная, с чего начать. Вся заготовленная речь мигом вылетела из головы.
— Пэт, я еще никогда ни перед кем не извинялся, но хочу извиниться перед тобой. Еще никогда я ни о чем не жалел, но сейчас мне хреново оттого, что я сказал тебе тогда... Еще раз прошу, прости.
Пэт некоторое время молчала.
— Ладно, Энди, все мы иногда говорим глупости.
— Я не надеюсь, что ты согласишься снова пойти со мной, и не обижаюсь... но хочу, чтобы ты приняла от меня вот это. — Он положил перед ней небольшой пакет. — Только ты ничего плохого не думай... я... я просто хотел... ну, ты понимаешь.
— Нет, Энди. Извинения я принимаю, но никаких подарков.
— Ну, пожалуйста, прошу тебя. И клянусь, я больше не появлюсь тебе на глаза.
Она нерешительно открыла пакет. В нем оказалась пара маленьких, но со вкусом выбранных сережек.
— Какая прелесть!
— Может, ты как-нибудь наденешь их, а?
— Конечно, надену. Это очень мило с твоей стороны, Энди.
Он протянул ей руку.
— Спасибо, Пэт. Я пойду.
— Энди. — Она задержала его ладонь в своей. — Ты не хочешь выпить кофе? У меня скоро заканчивается дежурство, и ты можешь проводить меня до общежития.
Глава 2
Мэрион Ходкисс был счастлив. Ни одна почта не приходила без письма или посылки от Рэчел. А мы все гордились Мэрионом. Не каждое подразделение могло похвастаться своим писателем. Все свободное время он проводил в штабе за столом сержанта Пуччи, где писал рассказы, которые в Штатах шли нарасхват. Дюжина журналов постоянно присылала ему заказы, но тем не менее он отклонил предложение департамента пропаганды перевестись обратно в страну и предпочел остаться в своей части, чем завоевал любовь и уважение всего батальона.
Его отношения с испанцем Гомесом были вроде нормальными, но я предчувствовал, что так просто это на закончится.
В середине месяца всему взводу, кроме испанца и Сияющего Маяка, присвоили очередные звания. Теперь каждый носил на рукаве один шеврон, а Дэнни Форрестер, получивший чин капрала, с гордостью пришил сразу два.
* * *
Элкью Джонс, поминутно поправляя форму, нервно ходил перед койкой Непоседы Грэя, который неторопливо зашнуровывал ботинки.
— Двойная увольнительная — это как раз то, что надо, — возбужденно говорил Элкью. — Давай, шевели копытами, не то опоздаем на поезд.
— Не суетись, корешок, никуда девки не денутся.
— Те же две коровы, что и в прошлый раз?
— Ага. Но лучше уж они, чем искать новых, а то, пока уломаешь... — Непоседа сплюнул на пол.
— А ну-ка потише, свинтусы! — подал голос Дэнни. — Вы что, не видите, что на стене висит фото моей жены? Так что закройте свои грязные пасти.
— Эй, вождь, а ты что же не идешь к девочкам?
— С меня пока хватит. В прошлый раз мы с Элкью мило провели время с двумя скво, а потом опоздали на поезд и попали под дождь.
— Да-да, я помню, — подхватил Энди. — Вам пришлось ехать в товарном вагоне с целой отарой овец.
— Очень смешно, — огрызнулся Элкью. — Мы добрались до лагеря часов в пять утра. Вывозились, как черти, и надо же было напороться на сержанта Пуччи!
— Элкью и говорит ему: «Доброе утро, сержант. Прекрасное утро для прогулки». А сержант принюхался и в ответ: «Ничего себе, Элкью! Овцы! От вас разит овчиной! Вы что, не могли девочек снять? Не ожидал от вас, рядовой Джонс! Ну, вождь ладно, у них свои обычаи, но вы, Джонс!»
— Но теперь у Элкью шикарная старуха! Правда, личико желательно прикрыть флагом, но зато как это патриотично!
— А, идите вы! Что вы понимаете в женщинах? Может, я срываю последние розы любви! И пока вы травитесь всяким дерьмом в барах, меня поят первоклассным виски со льдом. У моей Ольги единственный холодильник на весь Веллингтон, а ее старик просто купается в деньгах... Непоседа, ты идешь или нет, черт бы тебя побрал. — Иду, иду, не суетись, корешок. В любви спешка только вредит.
* * *
Энди и Пэт стояли на вершине холма и, опершись на перила смотровой площадки, смотрели на мерцающие огни ночного Веллингтона.
Энди зажег две сигареты и передал одну Пэт. Она затянулась и, выпустив дым, усмехнулась.
— Знаешь, я когда-то видела в кино, как герой фильма зажигал две сигареты — для себя и для своей девушки. Всегда хотела, что кто-то сделал это для меня.
— Ты не замерзла?
— Есть немного.
Энди поспешно стащил с себя куртку и набросил на плечи Пэт.
— Спасибо.
Некоторое время они молча курили.
— Странно, — заговорил Энди. — Как все перевернула война. Раскидало, разнесло людей по всему миру. Мы, американцы, здесь, а ваши ребята на Ближнем Востоке. Я слышал, им там туго пришлось.
— Да, хорошего мало, Энди. Крит, Греция, а теперь они в Северной Африке. Когда наших поймали в западню на Крите, то список погибших пришлось печатать на нескольких газетных страницах.
— Скажи, Пэт... а что за человек был твой муж?
— Дон? Простой деревенский парень и к тому же мой дальний родственник. У нас даже фамилии одинаковые — Роджерс. Мы были женаты всего полгода.
— Извини, Пэт.
— Тебе нравится в Новой Зеландии, Энди?
— Очень. У вас такая размеренная, спокойная жизнь, и, знаешь, я не заметил по-настоящему богатых людей или бедняков. Все живут приблизительно на одном уровне, даже маори.
— А мы гордимся маори, ведь в конце концов это была их страна, прежде чем здесь появились европейцы.
Энди выбросил сигарету и повернулся к девушке.
— Пэт... я хотел спросить тебя... только ты ничего не подумай такого... В общем мы скоро будем праздновать День Благодарения, и все получат увольнительные до понедельника. Может, мы съездим куда-нибудь за город на несколько дней? Обещаю, что не допущу никаких глупостей, просто хочется хоть пару дней не видеть лагеря.
Она улыбнулась.
— С удовольствием, Энди.
— Нет, правда? Ты поедешь?!
— Почему бы и нет? Мы можем поехать в мою деревню. Я уже давно там не была. У моих родителей есть ферма недалеко от Мастерсона.
— Так ты, стало быть, сельская девушка? Вот бы не подумал.
— После смерти Дона я просто не могла жить на ферме, поэтому переехала в Веллингтон. Только вся беда в том, что в нашей маленькой стране далеко не убежишь. А через месяц пришла похоронка на моего брата Тимми.
— От того, что ты имеешь в виду, не скрыться во всем мире. Нужно время, чтобы забыть это.
— Я знаю... Хорошо, Энди, мы поедем к моим родителям. Заодно посмотрим, как поживают Тони и Арики.
— Это кто?
— Лошади. Одна принадлежала моему брату Тимми, а другая — мне. Отец с детства приучал нас к лошадям. Он и Тимми обожали фильмы о ковбоях. Только предупреждаю, что весь клан Роджерсов живет неподалеку и наверняка приедет смотреть на настоящего морпеха.
— Это ничего, Пэт, словно... — Он замялся.
— Что, Энди? Словно что?
— Словно едешь домой.
* * *
Вдоволь покатавшись на лошадях по лугам, Пэт и Энди вернулись на ферму, где их уже поджидал Енох Роджерс, отец Пэт.
Энди легко соскочил с коня и помог Пэт спешиться. Потом ласково потрепал по холке своего жеребца.
— Молодец, Тони, я знал, что ты никому не позволишь обогнать меня.
— Ты, должно быть, понравился ему, Энди, — сказал Енох. — Он обычно не признает чужих.
Отец Пэт был высокий кряжистый старик, с морщинистой грубой кожей и копной седых волос. Несмотря на возраст, он был все еще силен, как медведь.
— Ну что, Пэт, ты показала Энди все наши тропинки?
— Она совсем загоняла меня, мистер Роджерс, ведь я не очень-то хорошо сижу в седле.
— Ерунда, ты отличный наездник.
— Спасибо, сэр.
— Пэтти говорила, что ты лесоруб.
— Это правда, сэр. До армии был лесорубом.
— Еще не забыл свое ремесло? Ну-ка, пойдем со мной, я хочу показать тебе кое-что. Пэтти сама отведет лошадей в конюшню.
Энди кивнул и, передав поводья Пэт, легко перепрыгнул через ограду.
— Тимми тоже так делал, — чуть слышно сказал Енох.
Они прошли с полмили и оказались на пологом склоне, ведущем к небольшому ручью, через который был перекинут ветхий мостик. На другом берегу ручья стеной стояли деревья.
— Эта земля принадлежала моему сыну, — сказал Енох, кивнув на рощу. — Теперь она собственность Пэтти. Давай-ка подойдем поближе.
Энди молча шел за стариком, озираясь по сторонам и мысленно спрашивая себе, не сон ли это. Ему давно уже грезилось подобное место, где можно спокойно жить, вдали от суеты, со своей семьей, на своей земле.
Енох остановился перед большим дубом, в стволе которого торчал заржавевший топор.
— Когда мой сын уходил в армию, он оставил здесь этот топор. Сказал, что когда вернется, то расчистит это место.
Энди машинально взялся за рукоять.
— Боюсь, Энди, его уже не вытащить.
Швед резким движением рванул рукоять, и лезвие со скрипом освободилось. Поплевав на ладони, Энди ухватил топор поудобнее и всадил в дерево. Сколько раз слышал он этот стук в лесах Вашингтона, но никогда еще он не отзывался в сердце такой радостной музыкой.
Енох задумчиво смотрел на работающего шведа, невольно любуясь своеобразной косолапой грацией лесоруба.
Наконец дуб затрещал и с шумом рухнул на траву. Энди вытер вспотевший лоб и, воткнув топор в пень, повернулся к Роджерсу.
— У тебя хорошие руки, парень... Когда-нибудь мужик вроде тебя расчистит это место.
* * *
Миссис Роджерс поставила на стол огромную миску жареных цыплят.
— Пэтти сказала, что ты любишь жареных цыплят, Энди, так я пятерых соседок обошла, прежде чем достала рецепт.
— Зачем столько хлопот, миссис Роджерс, — смутился Энди, что, правда, не помешало ему схватить подвернувшуюся куриную ножку.
— Надеюсь, что получилось как нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43