— не удержался от реплики Тушин.— В смысле — кто-то хулиганил!— А где радист? Почему он не…На подполковника посмотрели, как на идиота.— Давай, рассказывай дальше!— Так вот… На «Чернышевском», по документам, в данный момент должно находиться шестьдесят девять человек.Сыщик вытащил на всеобщее обозрение книжку-»ежедневник» и стопку каких-то исписанных бланков:— Двадцать семь членов экипажа, сорок два пассажира… Обычный рейс из Питера на остров Валаам — и обратно. Арендовано судно фирмой «Гамма-круиз». Туристы, в основном, иностранные: немцы, французы, несколько финнов и ещё там, по мелочи. Русских восемь человек, не считая, естественно, представителя фирмы. Дальше начинается кино… Все восемь — или ранее судимые, или проходят по оперучетам. А у неких Галимова и Воловченко данные вообще полная «липа», паспорта с такими номерами и сериями числятся в розыске по кражам.— Кто там еще? Глянь-ка! — попросил Головин.— Огласите, пожалуйста, весь список, — поддержали его с дальнего, полутемного конца автобуса. И это было не праздное любопытство…— Свет зажги, — попросил Виноградов водителя.— Спасибо, — кивнул, шелестя документами, опер. — Итак! Елкин… Рогов… Голицын… Это «поволжские».— Знаем!— Рогов — не тот, случайно, что в «зоновском» спецназе раньше служил?— Нет, это его брат, старший — Виктор… Далее — некто Ким Валерий Игоревич!— Валерка? Боксер, чемпион России? — поднял брови Головин.— Ага… Знакомы?— Разумеется. — капитан кивнул, а Тушин не преминул сделать загадочное лицо давно о чем-то подозревающего человека.Последние две фамилии, озвученные представителем криминальной милиции, собравшимся ничего не говорили — что-то кавказское, не запоминающееся.— Не из Питера?— Да, приезжие… — оперуполномоченный назвал окраинную республику в горах, где уже не первый год полыхала кровавая междоусобица. — Гости нашего города.— Культурный отдых!— Тур-рысты…— Тише! — осадил не в меру расслабившихся подчиненных Головин. — Думаете — они?— Вроде, некому больше… Мы связались с Линейным пунктом на острове. Милиционер сказал, что «Чернышевский» утром пришел как обычно. Основной народ на экскурсию двинулся, а кто не мог после перепоя — отлеживался по каютам…— Тоже мне, удовольствие, — поморщился Тушин и был совершенно прав.— Заявлений от экипажа никаких не поступало, отошли по расписанию.— Значит, ничего необычного…— Какое там! Обычное дело — пьяные рейсы, публика соответствующая. — Подал опять голос представитель пароходства. — Там в сезон по пять-шесть теплоходов одновременно швартуются, сейчас, конечно, меньше, но…— Кстати, а на других судах все в порядке?— Да, слава Богу! «Космонавт Иващенко» возвращается, потом «Байкал» — а «Новиков-Прибой» уже в Неву вошел… У них нормально, в пределах.— У меня, собственно, больше ничего, — сверился с записями оперативник. — Задача ясна?— Да вроде бы… Взять пиратское судно на абордаж, заковать мятежников в кандалы — а прекрасных пленниц, наоборот, отпустить на волю. Так?— В общих чертах. Подробности — вот, представитель потерпевшей стороны расскажет.Толстяк встал — и бронзовое шитье на погонах его мятого кителя сверкнуло под лампами автобусного салона неожиданно ярко:— Товарищи! Времени очень мало…Откуда-то появилась карта южной части Ладожского озера — речник держал её так, чтобы всем было видно:— По последним данным «Писатель Чернышевский» сейчас приблизительно здесь. А вот эта линия — берег! Мы не знаем, что творится на мостике, где капитан, где штурмана. Что вообще с командой — неизвестно. А тут начинается очень интенсивное судоходство, сложная навигационная обстановка, да и с погодой… Словом, пока ситуация не прояснится, в Неву теплоход пускать нельзя. Ясно?— Ясно! А как же он сейчас-то плывет?— Он не плывет, — поморщился толстяк. Но в тонкости профессиональной терминологии вдаваться посчитал излишним:— Судя по всему, на авторулевом. На открытой воде это ещё куда ни шло, но…— Ясно. Сколько у нас времени?— Очень мало! — выдохнул самое наболевшее речник. Чувствовалось, что он даже в этом сомневается.— Все? — Тушин сделал движение, чтобы встать. — Поехали!— На чем? Катеров-то ещё нет! — рявкнул оперативник.— Дальше! — не обращая внимания на подполковника попросил продолжать Головин.— Вот это — схема «Чернышевского». Упрощенная… — карту сменил стандартный, сорванный, видимо, со стены диспетчерской плакатик. — Всем видно?Толстяк умел обьяснять, поэтому очень скоро участники операции вполне сносно представили себе устройство двухпалубного телохода: кормовой ресторан, каюты, машинное отделение, даже крохотная судовая сауна.— Это мостик?— Да. Здесь — капитанский «люкс» и радиорубка. Медпункт…В салон просунулась голова в фуражке:— Вы, что ли, наряд с базы катеров ждете?— Ну!— Так вот — это мы…Планы — основной и резервный, расстановку и распределение людей пришлось согласовывать ещё на берегу: катеров оказалось три, по пути все равно ничего бы не вышло. Вместо Тушина, который сразу же ускакал куда-то докладывать, рядом с Владимиром Александровичем тяжело плюхнулся речник-инструктор:— Может, показать чего-то надо будет…— Спасибо!Взревели водометы — и отвыкшего от ночных прогулок на ветру майора Виноградова вдавило в холодный пластик обшивки…Почти всю дорогу Владимир Александрович проспал. Некоторое время он ещё пытался глазеть по сторонам, на стремительно теряющие индустриальную неприступность берега. Увы, даже вид обгоняемых и торопящихся навстречу судов наскучил довольно быстро! Створы, бакены… Однообразные, скудные огоньки деревень и бесчисленных садоводств. Сами собой опустились веки — и майор привалился к плечу своего упитанного соседа. Проснулся он лишь однажды — на Ивановских порогах, да и то не всерьез, но лишь чтобы через мгновение вновь погрузиться в томительное забытье…— Вон он! — и катер тут же ударило носом в волну.Светало. Спросоня хотелось по малой нужде.— Точно этот?— Видимость — ноль…Все три «водомета» старались держаться рядом, но даже они то и дело исчезали из поля зрения.Вытянутый же силуэт впереди мог оказаться просто очередным сгустком тумана.— Что скажете?— «Чернышевский»! — подтвердил речник.— Пошли! — дал отмашку остальным группам капитан.Теплоход двигался средним ходом — судя по жидким усикам пены у форштевня и короткой, почти незаметной кильватерной струе. Милицейские катера пристроились рядом и некоторое время шли параллельным курсом.— Да-а… Хоть бы веревочку какую скинули!— Может, лестницу еще?— Трап, — поправил представитель флота.Снизу, с воды, белый борт пассажирского лайнера казался чем-то вроде средневековой крепости — приходилось задирать голову, чтобы различить узкий краешек планширя и огромные медные буквы.— Это мы как-то… не учли, — Головин посмотрел на Владимира Александровича, и тот отчего-то почувствовал себя виноватым.Слепые, наглухо задраенные бойницы иллюминаторов нижней пассажирской палубы — ни огонька, ни звука за матовой поверхностью стекол.— Стоп! А это что?— Там жилые помещения команды. — Речник даже не стал сверяться со схемой.— Открыто, вроде…Одна из расположенных у самой кормы кают чуть-чуть выделялась.— Дотянешься?— Попробую, — ближний боец поднялся в полный рост, снял с плеча автомат и отдал его командиру. — Лишь бы голова пролезла… Йоп!Катер качнуло, и он чуть было не вывалился за борт.— Тише ты…— Ладно!Подстрахованный снизу, боец вытянул руку и легонько толкнул стекло иллюминатора — поддалось… Еще немного расширив проем, он уцепился фалангами пальцев за край образовавшейся щели и одним движением подтянул себя: вверх и вперед!Перед самым носом Виноградова опасно мелькнула рифленая подошва высокого спецназовского ботинка. Внутри, за переборкой, что-то негромко упало и покатилось.Несколько долгих секунд все неотрывно смотрели вслед ушедшему. Наконец, в круглом, распахнутом теперь уже настеж проеме показалась бледная физиономия:— Можно.— Откатись потом туда, назад… — скомандовал мотористу Головин.— К корме?— Вот именно! — он передал наверх оба автомата, свой и первого бойца. А потом и сам исчез в иллюминаторе…— Ну что — все?— Вроде бы… — Владимир Александрович с трудом перевалился через фальшборт и сразу же отскочил в сторону: вслед за ним по выброшенному Головиным веревочному трапу энергично карабкался дедушка-речник. — Пардон!— Теперь все.Было на удивление тихо — только ровное гудение судового двигателя под ногами и плеск волн.— Дур-рдом…— Я тоже чего-то не понимаю. Чего там? — не удержался майор.Головин вместо ответа пожал плечами и повторил:— Дурдом.Первым делом следовало заняться мостиком, радиорубкой и машинным отделением.— Так, пошли… С Богом!— К черту!И сформированные ещё на базе штурмовые группы двинулись по маршрутам.Ни Виноградов, ни представитель славного речного флота в герои не лезли — замыкая цепочку людей Головина, они просто старались поменьше шуметь и не путаться под ногами. Тем более, что без оружия Владимир Александрович чувствовал себя не просто голым — а голым, с которого к тому же содрали часть кожи.Для себя майор успел уже решить, что при первых же выстрелах просто-напросто рухнет на палубу — и пусть списывают на боевые потери! Конечно, если сначала убьют парня, который идет сейчас впереди, и можно будет воспользоваться его стволом… Тогда повоюем. А голыми руками — дураков нет! Не сорок первый год.— Тс-с! — Виноградов замер, повинуясь командному жесту.И тут же сзади на него чуть не налетел сопящий от страха речник:— Что такое?— Тихо…— Извините.Хороший он, в сущности, мужик, подумал Владимир Александрович. Но ведь пропадет, если что, зазря — такие, обычно, первую же пулю и хватают.— Может, вернетесь?— Нет.Правильно, одному ещё хуже. Вообще, трудно жить с обостренным чувством профессионального долга — это майор знал… Иначе, сейчас и он сам уже ехал бы домой в тихой, мирной и полупустой электричке. Или по крайней мере наблюдал за событиями на теплоходе из рубки милицейского катера-»водомета».— Пошли! — группа двинулась дальше по бесконечной, во всю длину коридора, ковровой дорожке.Ничего пока не происходило, но…Пахло страхом. И не страхом даже, а каким-то запредельным ужасом — густым и тягучим, как начавшая запекаться кровь. Ужасом сочилось все: и тишина вокруг, и теплый воздух кондиционеров… Даже свет матовых плафонов, казалось, дрожит и старается стать незаметнее.Десятки, сотни мельчайших деталей.Багровое пятно на палубе… вывороченный из стены огнетушитель… какие-то осколки. Вмятина, след от огромной подошвы на матовом пластике… Дверь, обвисшая на последней петле…Поравнявшись с открытой каютой, Виноградов вслед за идущим впереди автоматчиком глянул внутрь:Полумрак. Распахнутый иллюминатор — именно тот, догадался майор… Крошечная клетушка, явно не для командного состава: койки одна над другой, опрокинутая ваза с цветами. Внизу — обнаженное женское тело, отвратительно и бесстыдно распластанное на смятом белье.— Гос-споди! Она мертвая?Бедняга речник… Сколько ему — под шестьдесят? Для Великой Отечественной он был слишком мал, а Афганистан и внутриутробные войны России этого поколения уже не коснулись.— Мертвая.Жилые помещения команды закончились — за тяжелой металлической переборкой Владимир Александрович разглядел уводящую вперед череду дверей пассажирских кают.— Эй! — вместо того, чтобы сделать следующий шаг, он коснулся рукой плеча переднего спутника. Тот обернулся, проследил взглядом за жестом Виноградова и тут же без звука передал информацию дальше.Почти мгновенно рядом вырос Головин. Посмотрел, кивнул и поднял обнаруженную майором гильзу — стандартная, от «макарова», она ещё чуть-чуть пахла порохом. Где-то должен быть и след от пули… Ага! В подволоке, почти над головой — аккуратная дырка.Двинулись дальше — теперь ещё осторожнее, прикрывая друг друга на трапах и непросматриваемых местах.Судно по-прежнему казалось пустым и безжизненным…Наконец — дубовая дверь с потемневшей от времени табличкой «Посторонним вход воспрещен» и более свежей надписью примерно такого же содержания по-английски.— Здесь? — уточнил взглядом Головин.— Да, — молча кивнул запыхавшийся речник.Головин тихо, почти без усилия надавил на бронзовую ручку:— Пошли!И ничего не случилось. Никто не выстрелил, не рванула привязанная изнутри хитроумная мина-ловушка… На первый взгляд мостик вообще показался пустым: зеленоватое свечение локатора, какие-то огоньки на панелях. Штурвал в привычном понимании был, но функцию выполнял скорее декоративную — судно двигалось в автоматическом режиме.— Сюда, быстро! — у противоположной двери, с правого борта, лицом вниз лежал парень в безукоризненно отглаженных черных брюках и пижонской белой рубашке с короткими рукавами. Судя по погонам, это был кто-то из судовых офицеров. — Помоги…Раненого перевернули на спину и один из бойцов завозился с медикаментами. В нос ударил противный аптечный запах.— Чем это его так?— Ногами…— Пашкевич, третий помощник, — сглотнув слюну, выдавил из себя речник. — Он живой?— Пока — да! Слушайте… вы рулить умеете?— В смысле?— Ну, этой штукой управлять? — Головин собирательным жестом обвел оборудование мостика.— Вообще-то… Вообще-то, я механик.— Придется, — подал реплику Виноградов. Вставало солнце, и прямо по курсу уже отчетливо вырисовывался недалекий берег. — Надо хотя бы остановиться — и лечь в дрейф.— Попробую, — кивнул речник и потянулся к одному из никелированных рычажков. Он был отличным дядькой, к тому же не без чувства юмора:— Вот и дослужился на старости лет до капитана… Вернусь, старуха не поверит. Вы уж мне справочку выпишите!— Выпишем… Как там парень?— Глухо, командир. Своими силами не откачать.— Поговорить не сможет? — на всякий случай уточнил Головин. — Хоть немного?— Какое там…— Гляньте-ка! — Виноградов склонился над штурманским столиком. Лист карты с текущей прокладкой был изуродован матерным словом из трех букв и соответствующей иллюстрацией:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42