Чередовались страны, задачи, фамилии и документы… Виноградов выстраивал хитрые оперативные комбинации, вербовал и терял агентуру, что-то вынюхивал, дрался, стрелял, убивал — но и сам уже тысячу раз мог быть убит. Партизанские базы в горах, вонючий туман берлинских окраин и ласковое Средиземноморье…Владимир Александрович не чувствовал себя в безопасности нигде — даже неторопливо перебираясь из одного уютного отеля в другой по автострадам Западной Европы. Ведь для него это были дороги войны — текущей войны, даже если многие поколения людей вдоль них веками не слышали взрывов и пушечной каннонады.Планета давно уже превратилась в огромный театр обьявленных и необьявленных военных действий…— Паранойя! — отмахнулся в прошлом году от рассуждений изрядно подвыпившего Виноградова подполковник Новицкий. Они тогда только вернулись из Сухуми и по русской привычке, расслабленные, изливали друг другу душу:— Понял? Па-ра-ной-я… Сходи, прими душ и позвони блядям — верное средство!А сам весной, не догуляв отпуска, застрелился у себя на даче под Выборгом из именного охотничьего карабина…— Сеньор?— Си, мучос грациас.Пластиковый стаканчик с холодной водой пришелся как нельзя кстати… На этот раз за окнами автобуса опять мелькали пейзажи центральной Испании — Виноградов возвращался в Мадрид, пересекая залитую солнцем страну от бискайского побережья на юг.Ехать оставалось ещё часа три. И совсем не спалось, хотя скорость была очень даже приличной, кресло — вполне удобным, а исправный кондиционер создавал иллюзию прохлады. Наконец, отчаявшись убить время в обьятиях Морфея, Владимир Александрович окончательно открыл глаза.— Аллемано?— Но, руссо… — можно было, конечно, прикинуться немцем, но Виноградов так устал за последние дни от вранья, что ломать комедию перед случайным соседом не оставалось ни сил, ни желания.Тем более, что свободное место рядом с Владимиром Александровичем при посадке досталось самому натуральному католическому монаху лет пятидесяти: выбритая макушка, очки на носу, даже четки… Летняя, светлая то ли ряса, то ли сутана его с большим капюшоном — майор не очень хорошо разбирался в форме одежды и знаках различия служителей церкви — была перехвачена на животе кокетливым плетеным пояском с кисточками. А вот обувь соседа и средних размеров спортивная сумка выглядели вполне современно… Да и журнал на его коленях был явно светского, а не религиозного содержания.— Абла эспаньол?— Но, сеньор! — в данном случае даже неплохо, что Виноградов не говорил по-испански — может, сосед оставит в покое?Действительно, добрый пастырь сокрушенно покачал головой, потом взял у майора пустой стаканчик и снова почти до краев наполнил его минеральной водой:— Пор фавор!— Грациас… падре.Общительный монах улыбнулся, кивнул — и тут же завязал диалог с пассажиром, расположившимся через проход. А Владимир Алекесандрович с чистой душой и стаканом газировки в руке отвернулся к окну.Сеговия! Древние замки, похожие на иллюстрации к «Дон Кихоту», и деревеньки, больше напоминающие старинные крепости… То и дело вырастают вдоль обочины выкрашенные в оранжево-синий цвет телефонные будки с лаконичной надписью «SOS».Мелькнул указатель: поворот на Саламанку.Вообще, от одних названий на здешних дорожных щитах становятся дыбом усы и хочется стиснуть в ладони эфес воображаемой шпаги: Лангрео, Поло де Сантьяго, Леон, Вальядолид… И тот, позавчерашний, городок тоже именовался красиво и поэтично — Луарка.… Впрочем, заведения определенного рода везде одинаковы.— Вы подтверждаете личность этого человека?— Да, — кивнул Хуан. Здесь, в полицейском участке он ещё больше напоминал индейца: суровый, неторопливый в движениях и словах.— А вы, сеньор?Пресс-секретарь перевел адресованный Виноградову вопрос и Владимир Александрович ответил, на всякий случай по-английски:— Да, подтверждаю.— Спасибо, сеньоры… Извините за беспокойство! — офицер в белоснежной рубашке с погонами показал, где следует поставить подписи и принялся складывать фотографии:— Может быть, кофе?— Нет-нет, благодарю вас! Пора возвращаться. Завтра закрытие фестиваля, очень много работы…— Да, конечно. Еще раз прошу прощения — и у вас, и у сеньора из России.Смысл реплик был понятен и без комментариев, поэтому Владимир Александрович кивнул, вслед за спутником пожал протянутую полицейским руку и направился к выходу.— Минутку! — придержал его Хуан. Еще пару минут испанец что-то оживленно обсуждал с представителем власти и, судя по всему, стороны достигли договоренности.— Мы решили пока не поднимать шума… Чтобы не портить людям праздник, понимаете?— Понимаю. — Конечно, ни пресс-секретарь фестиваля, ни местные власти не были заинтересованы в том, чтобы упало пятно на репутацию «Черной недели». Поэтому, все постараются трагический инцидент пока огласке не предавать — во всяком случае, до массового разьезда гостей и иностранных корреспондентов.— Я могу на вас рассчитывать? На вашу сдержанность?— Да, конечно!— Спасибо, коллега.Они уже вышли из здания и Виноградову пришлось даже посторониться, чтобы случайно не задеть бедром зеркало припаркованной в тесном дворике патрульной автомашины.— Ого! — на резкое движение моментально ответила хриплым, заливистым лаем пристегнутая на цепь у ограды огромная черная овчарка. Чуть позже показался вооруженный автоматом постовой.— Да, меры безопасности… Страна Басков совсем рядом! Слышали, наверное, про ЭТА?— Про что?— «Эускади та Аскатасуна», или же сокращенно ЭТА. Переводится, как «свободная родина басков».— А, ваши террористы! Я видел плакаты в аэропорту.Мужчины спустились по брусчатой, не забывшей ещё крестоносцев, мостовой на набережную — мимо туристического центра со знаменитой на всю Астурию картинной галереей, вдоль каменной кладки врастающих в скалы домов и крохотной площади с памятником.Народу на улицах было немного.— Да, Хуан, я все хотел спросить… Это что за полиция?— В каком смысле?— Ну, вот в России все просто. А тут? Одеты кто во что, и названия разные: «полиция националь»,»гвардия националь», «полиция муниципаль», «гвардия цивиль»… потом ещё эти, с оранжевыми шарфами.— А, «Протекцион цивиль»! Они вообще не полицейские, хотя и носят форму. Что-то вроде волонтеров, в свободное от работы время. И без оружия — только фонарики и рации. Что же касается остальных…По пути испанец прочитал гостю краткую лекцию о структуре правоохранительных органов страны — из неё Владимир Александрович усвоил немного, то ли из-за языкового барьера, то ли потому, что озабоченный Хуанито и сам не был силен в этих вопросах.— Ты понял?— В общих чертах! — махнул рукой Виноградов. — А это что?За миниатюрным мостиком, перекинутым через остатки почти высохшего, но опрятного речного русла, зеленел парк. Сквозь кустарник можно было лицезреть несколько неожиданное зрелище: десятка полтора хорошо одетых женщин и разновозрастных детей расположились под шелестящими на теплом ветру кронами. Подстелив при этом на каменные плиты у фонтана циновки и пестрые полотенца.— Хм… — Хуан даже остановился, чтобы перечитать надпись на вывешенном между деревьями огромном транспоранте:— Это фалангисты.— Кто? — название было знакомо по романам старика Хэмингуэя и более поздним брошюрам «Политиздата». Однако, Виноградов представлял себе испанских фашистов несколько иначе: небритые рожи, зверский взгляд и в руке топор со следами крови…— Здешние «правые». Протестуют…— Против чего?Собеседник пожал плечами:— У них в Луарке мэр — коммунист.— Ну и что?— Вот члены семей фалангистов и устроили демонстрацию протеста. Требуют лучше чистить городской пляж от камней и мусора.— Серьезное дело… — хмыкнул Владимир Александрович. Ему даже показалось, что Хуан шутит. — У них что — больше нет никаких причин для классовой борьбы?— Все не так просто! — пресс-секретарь вздохнул и прибавил шаг:— Многие ещё помнят гражданскую войну… Да и генералиссимус Франко отправился на тот свет совсем недавно.Некоторое время шли молча, вдыхая усиливающийся запах моря и вытащенных на берег сетей.— А где их мужчины? Мужья? — после непродолжительной паузы поинтересовался Виноградов.Он имел в виду участниц «пляжной» манифестации, и Хуан, разумеется, понял вопрос правильно:— Работают. Деньги зарабатывают, им некогда.— Нам разве не по набережной?— Пошли, русский, не пожалеешь!Оставшуюся часть пути было не до разговоров — улица, постепенно превратившаяся в каменную тропу, неожиданно запетляла и круто устремилась вверх.«Вряд ли он станет убивать меня прямо сейчас, после визита в полицию, — подумал Виноградов. — Во всяком случае, я бы не стал…»— Уже рядом, — успокоил ещё только начавшего утомляться попутчика Хуан и первым вытер выступивший на лбу пот: видимо, сказывались жара и постоянное недосыпание. — Стой! Смотри…— В-вау! — вид отсюда, с вершины скалы, открывался действительно потрясающий.В самом низу была бухта с разноцветными, доведенными до игрушечной чистоты рыбацкими суденышками. Узкую набережную теснила мозаика черепичных крыш, прорезаемая верхними этажами вполне современных зданий и шпилями церквей… А ещё изумленному взгляду были доступны: море, пляж, уходящая к горизонту стрела волнолома и пронзительная белизна величественных склепов на склоне.— У меня нет слов…— Я не всегда вожу сюда гостей, — наслаждаясь произведенным эффектом пояснил испанец. — Только избранных!— Спасибо, Хуанито. Ты, наверное, местный?— Нет. Я родился в Бильбао. — он произнес это с непонятной Виноградову многозначительностью.Мужчины ещё немного полюбовались раскинувшейся под ногами картиной и начали обратный спуск.— Кажется, здесь… Вот она!Машина действительно стояла в тенечке, неподалеку от ресторана с неожиданным для этих мест названием «Балтико». А на лобовом стекле её красовалась штрафная квитанция за неправильную парковку.— Мариконес! — грубо выругался по адресу чужой бдительности пресс-секретарь.Виноградов поддержал его сочувственной репликой в том смысле, что как раз власти зачастую являются самыми злостными вымогателями и террористами — что российская ГАИ, что дорожная полиция Испании.— Правильно, коллега… Любая государственная система бесчеловечна. А потому — обречена!Нечто подобное Владимир Александрович уже слышал. Не так давно, однако все же достаточно далеко отсюда. И при других обстоятельствах… Впрочем, возникшие ассоциации он предпочел оставить при себе.— Ола, русский! Ола, Хуанито!— Здравствуйте, девочки…— Неожиданная встреча!— Как вы здесь оказались?Очаровательные создания блестяще владели тактикой воздушного боя — они атаковали мужчин со стороны солнца, сразу же завладев инициативой и отрезав пути к отступлению.— Вы на машине, сеньры?— О, Габриэла, кара миа!— Дэльфин? Очень рад…Слов не находилось — обе женщины были соблазнительны до неприличия. Подруга Хуана надела на себя нечто яркое и почти не скрываюшее пышные формы, француженка же на свету казалась вообще голой в полупрозрачном легком полатьице.Виноградов сглотнул слюну и подобрался.— Мы узнали в гостинице, у дежурной, что вы с утра уехали в Луарку… — защебетала по-английски Габриэла. — Как не стыдно, Хуан! Здесь такая красота, а вы даже не предложили нам прокатиться.При этом она как-то незаметно поднырнула под руку пресс-секретаря и теперь они стояли уже полуобнявшись.— Видишь ли, беллиссима…— Мужчинам нельзя верить! Я думала, хотя бы русские — исключение, но ничего подобного. — Дэльфин погрозила Виноградову пальчиком, но потом в знак примирения по-хозяйски растрепала ему прическу и чмокнула в щеку.— О, дорогая! — от собственной реплики Владимир Александрович почувствовал неожиданные позывы к тошноте — слишком уж все происходящее напоминало сцену из «мыльного» сериала. — Как ты могла подумать…Хотя, конечно, заданное распределение ролей имело и некоторые приятные стороны. Без зазрения совести используя пикантную ситуацию, Виноградов ухватил француженку за талию и притянул к себе:— Не сердись, дорогая, ладно?Та пискнула, но смирилась — очевидно, по каким-то причинам требовалось продемонстрировать окружающим откровенно интимный характер их отношений. Неизвестно уж, что она наплела Габриэле, но…Итальянская журналистка тем временем в спешном порядке доводила до мужчин историю о том, как они с Дэльфин решили проучить самодовольных и дурно воспитанных «кабальерос»… Быстренькло собрались, взяли такси и через час с небольшим уже были здесь, в прекрасном городке на побережье.— А машину сразу отпустили?— Да, конечно.— И как же вы планировали вернуться?— Ну… очень просто! — нашлась очаровательная Габриэла. — Хуанито, мы увидели с набережной твой «рено» и просто решили подождать неподалеку. Надеюсь, ты возьмешь нас собой обратно?— Но если вы оба всерьез решили от нас сбежать… здесь тоже есть такси, — напомнила Дэльфин. — И мы доедем до Хихона сами.— Что вы, красавицы! Прошу…Через минуту он уже выруливал из Луарки — мимо госпиталя и специальной площадки для туристических автобусов.— Каково сегодня состояние твоего желудка? — тихо, подбирая слова поинтересовался у «журналистки» из Интерпола Виноградов. — Я имею в виду астурийский сыр…Они расположились сзади — на переднем сиденье не переставая щебетала о чем-то с водителем Габриэла.— Все в порядке! — фыркнула соседка. По роли ей полагалось изображать подружку Владимира Александровича и делала она это без видимого отвращения. — Но это ничего не значит…— Посмотрим, — пожал плечами тот.Скоро они оказались на автостраде, и Хуан от души предоставил волю всем лошадиным силам, упрятанным под капотом его машины. Ехали почти строго на восток, вдоль моря.— И все же, русский, — обернулась назад Габриэла. — Почему вы не взяли нас собой? Убежали…— Спроси у своего приятеля! — улыбнулся Виноградов. И покрепче прижал к себе соседку:— Мне хватает того, что пришлось оправдываться перед Дэльфин. Верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42