Тот, кто это придумал, учитывал все: и сильную качку, и место, куда неминуемо отойдет от катерного трапа осторожный человек с оружием… Задумано было здорово.Впрочем, исполнители тоже не подкачали.— Зас-сранец! Ты как? — Вадик так и стоял с мегафоном в руке. Видимо, просто забыл про него на радостях.Вокруг уже было людно и даже несколько тесновато. Некоторые занялись делом, основная же масса народа просто шумно и несколько бестолково выражала свое глубокое удовлетворение.— В порядке…Мимо провели трясущуюся в бессловесной истерике женщину. Кто-то сообразил прикрыть её старым бушлатом, но вот с обувью ещё ничего не придумали… Хотя, конечно, до лазарета можно было добраться и так.— Ну, птица-говорун! Поздравляю. Крути дырку на кителе. Кстати, познакомься — мой старший коллега, из…— Мы знакомы.Усатого офицера, инструктора спецподразделения по борьбе с терроризмом питерского Управления ФСБ Виноградов встречал и раньше, во время правительственных визитов и на различных «показухах» Теперь вот — повидал его личный состав в работе.— Поздравляю!— Спасибо. Давно прибыли?— Минут сорок назад… Долго добирались.— Хорошая работа!— Главное — совместная… — не преминул вставить улыбающийся Головин. Закончить операцию всегда — половина дела. Теперь предстояло делить награды.— Нет проблем, — кивнул представитель «старших братьев», и Владимир Александрович понял, что серьезные профессионалы всегда сумеют найти общий язык.— Е-мое!Ладога, обидевшись на невнимание, решила напомнить о себе: теплоход неожиданно качнуло так, что мало кто удержал равновесие.— Слушай, скажи капитану, чтоб заводился. Домой пора!— И вообще… Пусть граждан успокоят.— Мужики! Пойдемте-ка, пока то-се… Заслужили мы, или нет? Чисто символически?— Заслужили, — охотно отреагировал на предложение усатого Владимир Александрович. — Еще как… Святое дело!— Не возражаю. — Головин с аппетитом проглотил слюну и повторил ту самую фразу, с которой все вчера и началось:— Верно мой дедушка говаривал: «С утра не выпьешь — день потерян!»… Тогда еще, только прибыв в дежурную часть, Виноградов поинтересовался:— А кем он был-то, твой дедушка?— Почему это — был? — возмутился собеседник. — Он и сейчас ещё жив! Девяносто три года, сам дрова колет…После такой авторитетной ссылки оставалось только последовать заветам и традициям старшего поколения:— Наливай.— Двадцать два часа… ровно! — поддержал его хриплым женским басом говорящий будильник из запертого кабинета начальника штаба.— Да знаем мы… — привычно ответил хозяин.— Будь здоров!Время для посещения ночного «резерва» героической и краснознаменной транспортной милиции Владимир Александрович выбрал сам. Исходя из целого ряда соображений… Во-первых, про парней капитана Головина писали куда меньше, чем о подвигах городского ОМОНа. Во-вторых, ночные посиделки располагают бойцов к откровенности — начальство высокое далеко, а деваться из расположения Отряда все равно некуда. Но главное — Виноградову до зарезу нужны были два отгула.За отданные государству сутки в пресс-службе Главка обычно давали — день отсыпной, день выходной. Если учесть, что потом будут как раз суббота и воскресенье, то набиралось достаточно.— Так куда ты собрался-то, Саныч? — Головин вытянул из банки волокнистый кусок животного происхождения, понюхал и с сомнением запихнул в рот: что же делать, закусить-то надо… Консервы остались от неприкосновенного запаса, выданного на последнюю поездку в Чечню. Впрочем, судя по маркировке, готовили их ещё во времена Карибского кризиса.— В Новгородскую…— На лося?— Ага! Мужики наши все уже оформили, с егерем договорились.— Хорошее дело, — понимающе кивнул Головин. В прошлом году он и сам ездил на открытие охоты, но теперь не получилось. — Еще?— Ну, давай уж — допьем. Не оставлять же!После третьего тоста поступило предложение добавить. Виноградов отказался. Хозяин и не настаивал: служба есть служба.— Тогда — чаю… Сейчас покрепче заварим.— Хорошо тут у вас!Пресс-служба теоретически относилась к аппарату Главка, даже обслуживалась соответствующими кадровиками. Поэтому, отношение к её сотрудникам у районных оперов и личного состава боевых, «окопных» подразделений было соответствующим.Впрочем, лично майору Виноградову с их точки зрения прощалось многое… И в первую очередь, благодаря бурной и не всегда безупречной с позиции закона милицейской биографии, обросшей за последние годы героическим шлейфом преувеличений и откровенного вымыса. На определенном этапе даже сам Владимир Александрович увлекся погоней за лаврами новоявленного барона Мюнгхаузена — и теперь пожинал плоды… Справедливости ради стоит отметить, что реальные похождения нынешнего старшего референта милицейской пресс-службы были куда интереснее.Интереснее и страшнее, чем то, что с ведома и одобрения майора описал в своих книжках известный питерский литератор из бывших ментов.— Саныч, мы когда виделись-то с тобой в последний раз? В девяносто втором?— Не помню, Вадик… Точно! Осенью.— Ты тогда ещё из Приднестровья вернулся.— И мы твою третью звездочку обмывали…Прошлое, особенно под водочку, вспоминается, с некоторой грустью. Плохо, когда нечего впомнить… Но не дай Бог, если и все хорошее остается только в прошлом!Вадик Головин с тех пор женился, получил диплом о высшем физкультурном образовании. Перевелся в транспортный ОМОН на должность зама по спецподготовке, где имел теперь контузию, две медали и отличную служебную переспективу.Владимиру Александровичу тоже за эти годы скучать не пришлось…— Саныч, это правда, что тебя увольняли?— Правда.— И про Югославию? И про Америку?— Почти…Капитан вздохнул и поскосился на свои огромные кулачищи:— Везет же! А мы тут все больше… Если к морю командировка, то к Белому, если на юг — то Кизляр или в Грозный куда-нибудь.Насчет везения Виноградов мог и поспорить, но не стал. К примеру, из Штатов его возвращали в наручниках… А что касается Кавказа, так ещё неизвестно, кому из них после начала войны пришлось бывать там чаще. Стоило сменить тему:— Слушай, а где Димка? Забыл фамилию — такой, со шрамом…— Убили. Под свои вертолеты попал, по дороге к Шатою. Еще в самом начале.— Жаль… — в подобной ситуации любая реплика прозвучала бы не умнее.— Игоря не забыл? Соломатина? Инвалид! На одной ноге теперь прыгает.— Тоже Чечня?— Нет, здесь. Он уволился в позапрошлом году, работал с какими-то бандюганами: цепь на шею, радиотелефон, БМВ-»пятерка»… Вот под эту «пятерку» бомбу и подложили — двух прохожих насмерть, а его в Медицинскую академию.— Где найдешь, где потеряешь… Лысенкова помнишь? Я вас знакомил как-то на Морском вокзале. Из ОБХСС, он потом в налоговую полицию перевелся…— Помню, как же! Он ещё после сына ко мне водил — в зал борьбы, на «Динамо». Точно?— Точно… Погиб прошлой осенью. В отпуск ехал… В поезде вступился за бабу какую-то — и все!— А Егорова из разведотдела «погранцов» — мы с ним на первенстве города выступали — в Душанбе, прямо на базаре! Сопляки какие-то в тюбетейках…Хозяин с досадой поднял пустую бутылку:— И помянуть ребят нечем! Сказать, чтобы «уазик» сгоняли?— Ну, вообще-то…Определить свою позицию Владимир Александрович не успел. В дверь просунулась мятая голова дежурного:— Товарищ капитан! Управление… Вроде, заявка.— Блин… Щас разберемся, Саныч.— Я схожу, отолью? — Виноградов встал одновременно с хозяином.— Давай! Знаешь сам,где…Кабинет все трое покинули вместе. Проходя по пустому, почти не освещенному коридору, Владимир Александрович услышал через полуоткрытую дверь «дежурки»:— Ответственный по резерву капитан Головин…Почти весь наряд собрался в некоем подобии холла — тут стоял телевизор и позаимствованный в уголовном розыске видеомагнитофон. Крутили, естественно, боевик.Только двое или трое предпочитали активному отдыху пассивный — зато храп их, доносящийся из-за фанерной перегородки, временами перекрывал все иные звуки.Туалет оказался на удивление грязным…— Чего там, Вадик?— Заявка!Кто-то забыл выключить «видик», и теперь Брюс Уиллис выделывал свои нерукотворные чудеса перед пустыми стульями — личный состав уже стремительно перекочевал в оружейную комнату.— Большая? А куда?— На всех! По усиленному варианту… Сейчас приедет Тушин, поставит задачу.— Я с вами, — это вполне можно было считать профессиональной удачей: вместо банального очерка о милицейских буднях предстояло нечто вроде остросюжетного репортажа. Может быть, даже не потребуется ничего высасывать из пальца на согласованный с «Криминальным обозрением» обьем в половину газетной полосы.— Как хочешь, — пожал плечами Головин. Сейчас ему предстояли заботы поважнее, и гость не обиделся. — Ляпа! Какого… ты возишься? Где этот, блин, Михалков-Кончаловский? Бондарчук, блин.— Я здесь! — Одному из бойцов автомат не полагался. Вместо него он тащил на себе: санитарную сумку, мешок пиротехники, мегафон и главное — видеокамеру черном футляре.Приказами МВД предписывалось всегда и в обязательном порядке документировать противоправные действия преступников и героизм сотрудников специальных подразделений. Это в гражданской жизни оператороов и режиссеров обучают годами — в органах внутренних дел теперь зачастую обходились даже без подготовительных курсов.— Слышь! Помоги застегнуться.— Чей баллон с «черемухой»? Кто оставил? Шак-калы…— Гады, пожрать не дали!Вокруг шла нормальная суета поднятого по тревоге боевого подразделения — в меру бестолковая, с чуточку более громкими, чем обычно репликами и немного нервными смешками.Виноградов вдруг вспомнил, что не вооружен…— Ну чего, ребятишки? Как настроение? — сегодняшний ответственный от руководства Тушин был дураком и трусом.Все это знали, но поделать ничего уже оказалось нельзя — к сорока с небольшим Тушин успел-таки дослужиться до подполковника и занял в штатном расписании транспортной милиции должность, с которой выпихнуть его не смогла бы ни одна министерская комиссия.— Чего нерадостные такие?Молчание затянулось и за неделикатный свой личный состав подать голос вынужден был сам Головин:— Все в порядке, товарищ подполковник! Готовимся… морально.— Это хорошо… А вы здесь — что? — он только сейчас заметил в полумраке автобуса Виноградова.— Соответственно предписанию Главка! — парировал искушенный в аппаратных игрищах Владимир Александрович. В такой ситуации главное — напустить на себя побольше загадочной многозначительности: уточнять не решатся, а уж прогнать тем более.Формально, Управление территориальным органам не подчинялось, но какие-то слухи о похождениях бывшего «транспортника» Виноградова неминуемо достигали и ушей подполковника. Поэтому он предпочел не связываться и сделал вид, что в курсе:— Прошу товарищей офицеров пройти со мной. Побеседуем!После первых же слов Тушина стало ясно, что всякие надежды на учебный характер тревоги можно оставить в прошедшем времени.— Значит, такие дела…Час назад на связь с диспетчерской речного порта вышел теплоход «Писатель Чернышевский». Капитан доложил, что группа пассажиров вскоре после выхода с Валаама учинила на судне пьяный дебош. Есть пострадавшие среди граждан и членов экипажа. Требовалась помощь… На середине фразы разговор прервался и на вызовы с берега больше не было никакой реакции.Запросили номерной «Волго-Балт», следовавший встречным курсом. Его попытки установить контакт с «пассажиром» также остались без ответа — суда разошлись в опасной близости. Удалось разглядеть только выбитые стекла музыкального салона и руку, отчаянно махавшую белой тряпкой в иллюминатор. К тому же, один из матросов уверял, что отчетливо слышал выстрелы.— Ну, впрочем, он мог и ошибиться…— А мог и не ошибиться! — Виноградов поежился и подумал, что скажут окружающие, если он в последний момент откажется ехать. Получалось, что лучше полезть вслед за всеми в поданный к воротам автобус.— Пираты южных морей… — Головин плюхнулся на сидение рядом.— Не-е! Северных озер.— А также лесов, полей и рек! — поддержал его голос с заднего сидения.Некоторые рассмеялись. Кто-то продолжал по поводу и без повода материться.— Все? Водила как — готов? Тогда поехали. На набережную, к Речному вокзалу.— Да убери ты, блин, этот ящик у меня с ноги!Хмель от выпитого с Головиным давно и как-то незаметно улетучился, оставив после себя только запах и водочный привкус во рту. Было темно и не по сезону прохладно. Улицы опустели, но огромный город все никак не хотел засыпать…Их уже, разумеется, ждали. Печального вида толстяк — то ли из порта, то ли из пароходства — с трудом пролез в дверь автобуса. Вслед за ним заскочил и опер из Управления:— Всем привет! Долго же вы ехали…— Как получилось.Отношения между транспортными сыщиками и бойцами Головина складывались по традиции далеко не идеально — в основном, по причинам шкурным и со службой ничего общего не имеющим. Однако, выяснять эти отношения было сейчас явно не время.— Чем порадуете? — в голосе Тушина явственно слышалась надежда на то, что неприятности рассосались сами собой.— Да уж… ничего хорошего. — Покосившись на толстяка, взял инициативу в свои руки оперативник. — Полученная информация…— Может быть, выйдем, товарищи офицеры? — покосившись через плече с подполковничим погоном на сидящих сзади автоматчиков подал реплику Тушин.— А зачем? — не понял сыщик.— Нам от бойцов скрывать нечего! — поддержал его Головин. — Говори…Представитель руководства уже открыл было рот, приготовившись что-то ответить, но напоролся на заинтересованный взгляд майора Виноградова.Сглотнул слюну. Откашлялся…Тем временем, оперативник продолжил — громко, так, чтобы слышно стало всем:— Недавно кто-то с теплохода попытался выйти на связь «ключом» — из радиорубки. То есть, азбукой Морзе. Разобрать ничего не удалось, передача шла с перерывами почти минуту, но…— Специалисты считают, что это случайный набор знаков, — неожиданно твердо перебил толстяк.— В каком смысле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42