Израильтяне? Пока нет оснований грешить ни на тех, ни на других: парни из Лэнгли и люди «Моссада» обычно стараются сначала купить то, что им нужно, и лишь потом принимаются отнимать силой.Свои… Нет, свои — вряд ли. Не потому вовсе, что Виноградов считал коллег-соотечественников неспособными на пролитие его драгоценной крови. Отнюдь! Но просто так в их общем бизнесе никто никого не убивает, а оснований для приказа на ликвидацию у Генерала Владимир Александрович пока не усматривал.— О, сорри… — зазевавшийся Виноградов вступил на проезжую часть прямо перед носом притормозившего сразу же автомобиля. — Блин!Силуэт пешехода на светофоре вполне однозначно краснел с противоположной стороны Гран Виа. А прямо на Владимира Александровича из-за лобового стекла машины смотрели две пары глаз. Фуражки, погоны, усы… Да и сам автомобиль, раскрашенный в цвета дорожной полиции, не оставлял никаких сомнений в профессиональной принадлежности седоков.Вот так и влипают, на мелочи! Майор сделал на лице виноватую улыбку, шагнул назад и поднес руку с фотоаппаратом к сердцу. Пронесло…Укоризненно покачав головой, представитель власти дал газ и поехал дальше: что возьмешь с иностранца, обалдевшего от неповторимых красот Мадрида?Хотя, честно говоря, особого впечатления на Владимира Александровича знаменитая Гран Виа не произвела — несмотря на ещё только начавшую спадать жару, она была переполнена слоняющимся в шуме и копоти автомобильных потоков народом. Невыразительная торговая улица — витрины, реклама, истоптанный сотнями тысяч ног тротуар…Поэтому, в поисках тихого уголка, уже успевший немного устать от ходьбы майор свернул на площадь Санто Доминго, а затем неожиданно быстро спустился прямо к Королевскому дворцу.Здесь можно было присесть — прямо на теплых каменных ступеньках, напротив великолепной ажурной решетки с орлами и золочеными пиками. Кругом лениво накапливали силы для новых марш-бросков разноязыкие и разновозрастные туристы, охотники и охотницы за достопримечательностями. Владимир Александрович сделал несколько фотографий — для души, и для конспирации, чтобы не слишком выделяться. Потом опять достал блокнот, покрывшийся за время «прогулки» бессмысленной на посторонний взгляд паутиной символов и имен.Та-ак. Хорошо! Какая-то важная мысль ускользала все время, не давая успокоиться — то ли насчет злополучного «нового немца», то ли насчет Габриэлы…Из записной книжки выпала притаившаяся между страниц визитка. Очень кстати! В принципе, вот и настал момент, о котором тогда, при их последней встрече говорила очаровательная француженка из Интерпола. Позвонить?Надо же, как в воду глядела. Стер-рва… Владимир Александрович встал и отправился на поиски ближайшего уличного таксофона. «Занятие шпионством необыкновенно расширяет знание человеческой души, но губит нас, превращая в циников… Боже мой, как остро, как интересно жилось, когда я был шпионом!» Михаил Любимов ГЛАВА ПЯТАЯ СЕВЕРНАЯ ЕВРОПА Любимым деревом господина Боота была сосна.— Шум соснового леса ни с чем невозможно спутать, — говорил он своим немногочисленным приятелям. — Это вам не тополь, не береза и даже не дуб!Поэтому и отпуск свой шеф обьединенного Восточно-Европейского бюро Интерпола обычно проводил в Скандинавии. Камни — древние, как сама планета, чистый песок под ногами, ласковый ветер и удочка… Что ещё нужно усталому человеку на пороге обеспеченной старости?Две недели в году — ни забот, ни тревог. Никаких агентурных сводок, никаких отчетов перед начальством и встреч с журналистами… Не надо часами кроить небогатый по нынешним меркам бюджет и выслушивать фантастические проекты и головоломные комбинации честолюбивых молодых оперативников.Хорошо! Но немного скучно.Поэтому сейчас, сидя у самой кромки воды, господин Боот с умело скрываемым нетерпением вглядывался в приближающуюся по пустынному берегу фигуру.— Добрый день, господин Боот.— Здравствуйте.Подошедшая выглядела очень мило и естественно: джинсовый комбинезон, резиновые сапожки и яркая куртка с подогнутыми рукавами.— Как улов? — поинтересовалась она.— Посмотрите… — пожав плечами предложил собеседник.Озеро было настолько чистым и незамутненным, что казалось всего лишь продуктом измученного городской цивилизацией воображения. В хрустальной воде, отбрасывая на песчаное дно колеблющиеся на солнце тени теснились, почти задевая друг друга, огромные лососи.— Какая прелесть! Чудо.— Неужели вам было бы интересно ловить здесь рыбу?— Нет, пожалуй, — подумав, сказала женщина. Это было не совсем искренне, но она знала, что именно такой ответ понравится старику.— Правильно. Это слишком просто… Присаживайтесь.— Ничего, я пока не…— Присаживайтесь! — господин Боот ещё не приказывал, но уже и не просил:— Вот сюда, рядом.Собеседница сразу же подчинилась и какое-то время они оба молча рассматривали бесконечную игру световых бликов на водной поверхности.Неожиданно и некстати она чихнула.— Простудились?— Перемена климата.— Да, конечно… В Испании сейчас тепло?— Жарко. Очень жарко!— А здесь хорошо, — удовлетворенный собеседник кивнул головой. Потом устроился поудобнее:— Рассказывайте. Еще раз, с самого начала.Молодая женщина легким, почти незаметным жестом поправила выбившуюся из-под капюшона русую прядь:— Проблем с аккредитацией на фестивале не было. Там все очень демократично…— Вы ведь приехали на «Черную неделю» под своей фамилией?— Да. Фамилия, имя, паспорт — все подлинное. Даже гражданство…Начальник бюро Интерпола в очередной раз кивнул — да, такое решение диктовалось большой вероятностью встретить среди гостей фестиваля соотечественников, коллег и просто случайных знакомых.— Скажите… — можно было дать собеседнице не спеша добраться до интересующей господина Боота сути, однако он привык сам управлять ходом беседы:— Скажите, я могу называть вас просто — Габриэла?— Да, конечно, господин Боот! — итальянка улыбнулась деликатности шефа. Они работали вместе четвертый год, другой на его месте уже давным-давно попытался бы затащить привлекательную сотрудницу в постель — а старик ещё только спрашивает разрешения называть по имени.— Так вот, Габриэла… Вы ведь начинали в Неаполе?— Да. В отделе специальных операций.— Мафия?— Каморра… Это такая её местная разновидность. Сначала работала под прикрытием, среди бандитов, потом уже официально — в комиссариате полиции.— Когда вас направили к нам?— После окончания университета.— Не жалеете?— Нет. — Габриэла плохо понимала, куда клонит шеф. Она всегда была на хорошем счету в Интерполе — внешние данные и диплом в области международной журналистики давали возможность очаровательной итальянке проникать туда, куда всем прочим доступ был закрыт.«Алмазный мост» Кейптаун-Амстердамм, контрабанда оружия из Украины, кавказские сепаратисты мятежного генерала Магаева…— Нет, господин Боот. Я не жалею!— Кое-кто в руководстве считает, что вас следует отстранить от оперативной работы.Итальянка даже не сразу отреагировала:— Почему? За что, господин Боот?— Видите ли, Габриэла, погиб ваш напарник…Старик замолчал, оборвав на середине фразу, и не дождавшись продолжения собеседница вынуждена была повторить вопрос:— За что? Я же не виновата!— Вы уверены?— От нелепых случайностей в нашем деле никто не застрахован!— И все же, сотрудников Интерпола убивают не часто… Каждый подобный случай для нас — это чрезвычайное происшествие.Габриэла не нашлась, что ответить и только пожала плечами. И жест её не укрылся от внимательного взгляда шефа:— Вот именно! Вы слишком привыкли к смерти. К чужой, к своей… В конечном итоге, это вредит делу.Итальянка опять чихнула. Достала платочек и уткнулась в него носом… Сейчас заплачет, подумал старик. Женщина! Слабое, в общем-то, существо.— Расскажите подробно про контакт с этим русским. Как вы познакомились?В метре от берега шумно плеснула рыбина. Со стороны упрятанных в лесу коттеджей потянуло дымком и таинственным ароматом запекаемой на углях лососины.— Кажется, сначала все шло удачно… — вздохнула собеседница. Она уже довольно быстро справилась с собой и теперь была готова к отчету…… После обеда господину Бооту предстояла ещё одна деловая встреча. На этот раз начальник регионального бюро Интерпола ни малейшей вольности себе не позволил: костюм, белоснежная рубашка, галстук.Говорили исключительно по-немецки.— Здравствуйте. Проходите! Добрались удачно?— Да, благодарю вас. Добрый вечер!Гость прилетел из Франкфурта на Майне, где с недавних пор расположился Европейский монетарный институт.— Выпьете чего-нибудь?— Это было бы кстати, господин Боот.— «Скотч» со льдом, как обычно?— Да, пожалуй!Гость был относительно молод, близорук и немного стеснялся своей нездоровой упитанностим. Происходя из старинного баронского рода, он носил двойную фамилию с соответствующей приставкой «фон», однако по агентурным учетам Интерпола значился просто Джэком.Именно так хозяин к нему и обратился:— Сколько у нас времени, Джэк?— Не так уж много. Ночью я должен выехать паромом в Гетеборг. Там завтра плановое совещание рабочей группы по Скандинавии.— Да, конечно… Спасибо, дружище, что все-таки нашли возможность навестить старика.— Не стоит благодарности, господин Боот! К тому же, признаюсь, я и сам заинтригован.Собеседник принял из рук хозяина стакан и втянул породистыми ноздрями аромат настоящего «молта». При этом кубики льда очень тихо и благовоспитанно звякнули о секло:— Цум вооль!— Прозит, — старик тоже пригубил волшебный напиток. Потом помотрел на большие напольные часы в углу, у камина:— Машина довезет прямо к трапу. Итак?— Где вы это достали? — порывшись в своей кожаной папке гость извлек на свет Божий специально затерянный среди множества деловых бумаг конверт.— Интересная вещь? — вопросом на вопрос ответил господин Боот, протягивая за ним руку. Проверил — внутри действительно оказался тот самый, слегка опаленный уголок банкноты с причудливой голограммой.— Как сказать… Мне пришлось здорово покопаться в архивах, прежде чем я её идентифицировал. Пришлось работать сверхурочно, да ещё кое-кого сводить в ресторан, чтобы не было лишних вопросов.Это прозвучало настолько недвусмысленно, что хозяин кивнул:— Чек уже выписан. Остальное, как всегда, наличными. Сможете получить на обратном пути.— Прекрасно! А то, знаете, цены растут… Жизнь становится все дороже.— Я внимательно слушаю, Джэк.— Видите ли, господин Боот… Не знаю, огорчит вас то, что я скажу, или наоборот — но это к будущим «евро» не имеет ни малейшего отношения.— К чему не имеет?— Как это — к чему? — настал черед молодого человека поднять брови. — К евроденьгам!— А разве их уже печатают? Не слышал. Странно… — озадаченный хозяин отставил стакан с почти нетронутым виски.— В том-то и дело, что ещё нет! Все пока на стадии эскизов, даже до конкретных образцов не дошло. — По роду работы в Европейском монетарном институте гость занимался именно проблемами наличного обращения. И теперь, с молчаливого одобрения собеседника, принялся обрисовывать ситуацию:— В общем-то, по настоящему актуальным это стало совсем недавно. После Мадридской встречи.— После чего? — удивился старик и вспомнил Габриэлу.— После Мадрида! Там в декабре девяносто пятого Европейский совет утвердил все-таки название единой евровалюты и рабочий сценарий её введения. К началу 1998 года планируется уже создать Европейский центральный банк и определиться с кругом участников союза.— А потом?— Ну, через год после этого банк возьмет на себя определение согласованной денежной политики стран Западной Европы, обменный курс новых денег будет зафиксирован и в ней станут вестись безналичные расчеты. Сначала вклады банковских клиентов будут исчисляться параллельно, в евроденьгах и национальных валютах, а потом уже только…— Паника не возникнет?— При разумном подходе не будет никакой нужды менять стратегию помещения капитала. Принцип непрерывности вклада и прибыли остается незыблим.— Так, допустим… — Господин Боот обратил внимание, что стакан собеседника опустел:— Еще виски, Джэк?— Да, пожалуй! Благодарю вас.— Так что — планируются только безналичные расчеты?— Конечно же, нет! Но согласитесь — изготовление достаточного количества банкнот требует времени. Представляете? Понадобится по меньшей мере двенадцать миллиардов купюр и семьдесят миллиардов монет… Сначала хотели ввести наличные расчеты уже в следующем году, но сейчас эксперты склоняются к мысли, что не раньше, чем в лет через пять. На самом последнем этапе создания европейского валютного союза.— И все это время будут менять деньги?— Да сам-то обмен займет немного времени. Месяц, полтора… Но там требуется заранее решить очень большое количество чисто технических задач — переоборудование кассовых аппаратов, проездных, торговых, обменных аппаратов. Представляете, сколько их по всей старушке Европе?— И все-таки, переход на единые евроденьги неизбежен?— Да, если не произойдет чего-нибудь непредвиденного, не позже 2002 года они станут единственным средством платежа. Сначала на товарах появятся двойные ценники, но потом никаких фунтов стерлингов, крон и марок — прежние национальные банкноты и монеты из обихода исчезнут. Их, конечно, ещё долго будут принимать для обмена в коммерческих и государственных банках, но…— Новые деньги будут печатать немцы, Джэк? У вас, во Франкфурте на Майне?— Да ничего ещё толком не решено! Определились только с монетами — мелочь будет измеряться центами и чеканить её будут участники валютного союза самостоятельно. Разумеется, не сколько душе угодно, а на основании определенных квот. А насчет купюр пока обсуждается два варианта — или деньги единообразны для всей валютной области, или они одинаковы только с одной стороны, а на обороте будут иметь какой-нибудь маленький национальный символ.— То есть, по банкнотам дальше переговоров дело ещё не пошло?— Ну, почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42