Увы! Отросшая за последнее время колючая щетина придавала облику Виноградова оттенок разгильдяйства и даже некоторой неблагонадежности. А уж этого-то хотелось меньше всего… Самое главное сейчас было — не поддаться, устоять перед уютным соблазном бесчисленных бульварных скамеечек. Ведь именно на таких вот бесцельных бродяг, выбившихся из общего ритма просыпающегося города, в первую очередь и обращает внимание полиция любой страны.Ау-у, господин Генерал! Где-е вы?Известно только, что где-то в Столице — покойный Вадик сказал, что старик с таким нетерпением ждет их прибытия, что даже специально для встречи с Виноградовым в кои-то веки выбрался прямо сюда, за границу.Город, однако, большой… И одних приличных отелей в нем, не считая домашних пансионов и сдаваемых в аренду квартир столько, что обойти их под силу только всему поднятому по тревоге личному составу местного уголовного розыска. А на случайную встречу рассчитывать нечего — скорее, напорешься на вежливые вопросы бдительного полицейского патруля или дубинку гостиничной «секьюрити».Конечно, имелся вариант. С тех пор, как изобрели медународную телефонную связь…Но прежде надо было раздобыть хоть немного денег — голодный обморок в планы Владимира Александровича не входил, к тому же и таксофонная карточка чего-то стоила.Отшагав по центру города около получаса, Виноградов с удивлением понял, что ноги сами несут его в сторону главной набережной. Туда, где располагались морские пассажирские терминалы.Столица, на чистеньких мостовых которой наслаждался сейчас прелестями прохладного летнего утра Владимир Александрович, по праву считается жемчужиной северной Балтики. Мягкий климат, фиорды, далекие сопки и вечная дымка над шпилями и башенками ещё несколько веков назад навсегда сформировали неповторимо-очаровательный облик города.Расположенная в окружении вечно враждующих между собой соседей, маленькая страна на окраине Европы воевать не любила и не хотела, поэтому поросшие мхом береговые укрепления Столицы давным-давно не оглашал грохот чужих пушек — и даже варварские бомбардировки Второй Мировой практически не коснулись её соборов, дворцов и площадей.Виноградову приходилось несколько раз бывать здесь — и по делам, и с семьей. И непременно забредал он на великолепную, просторную набережную, красивейшую на континенте — к которой чуть ли не ежечасно швартовались круизные и линейные теплоходы.Это было великолепное, неспособное утомить зрелище! Величественные, многопалубные паромы, белоснежные туристические суда под флагами всей планеты, ярко раскрашенные катера-»пароходики» экскурсионных фирм… Кажущаяся суета в гавани подчинялась своим, непонятным сухопутному зрителю правилам и законам.Таким же, непонятным и даже неизвестным постороннему правилам подчинялась и береговая, криминальная жизнь пассажирского порта.… Оказавшийся в далеком городе скучающий миллионер запросто может позвонить в местное отделение «Ротари-клуба». Там его с удовольствием примут… То же и со студентом-бродягой, добравшимся автостопом до чужих краев и рассчитывающим на ночлег в «общаге» первого же попавшегося на пути университета — на улице, всяко, не оставят! А кого искать в подобной ситуации одинокому офицеру российской спецслужбы?Не в местную же контрразведку идти, елки-палки!Могут понять неправильно…У построенного к давно минувшей Олимпиаде причала швартовался похожий чем-то одновременно и на холодильник, и на утюг пятипалубный теплоход «Профессор Теплухин», гордость одной из бывших союзных республик. По какому-то недоразумению малоопытные, но жадные национальные кадры не успели ещё ни утопить его, ни продать за бесценок, вот лайнер и возил теперь туда-сюда по Балтике и Черному морю шоп-туристов и «челноков» из ближнего зарубежья.— О, Сурен! Джа-ан…Вопреки расхожему убеждению, в памяти редко остается первая учительница. Вполне можно забыть за хлопотной чередой событий и лиц даже ту женщину, с которой потерял невинность… Но оперативника, который тебя завербовал, будешь и помимо воли помнить всю оставшуюся жизнь.— Здрас-сте… — сероватое, несмотря на врожденный кавказский загар, лицо мужчины, стоящего в небольшой толпе зевак и встречающих, особой радости по поводу Владимира Александровича не выразило.— Ты совсем не изменился, Сурен! — С ностальгией в голосе проговорил майор. И это казалось почти правдой: те же неестественно впалые щеки, тот же затравленный взгляд из-под бровей, нечесаная шевелюра. При росте почти в метр восемьдесят человек выглядел даже ниже Виноградова. — Сколько мы не виделись?— Да уж года три… — собеседник воровато осмотрелся, убеждаясь, что посторонних ушей поблизости нет.Бывший старший оперуполномоченный оказался один, и это мужчину немного успокоило:— Какими судьбами, Владимир Александрович? Неужели по путевочке?— Да нет… Служба! — туманно ушел от ответа майор.— Встречаете кого-нибудь? — показал Сурен в сторону наползающего на берег теплохода.— Нет. Просто надо поговорить.— Со мной?— Да, Сурен. С тобой!Собеседник опять покосился в сторону усыпанного пассажирами высоченного борта и с большим трудом скрыл досаду:— Неужели так вот — специально приехали?— Специально пришел, — стараясь не погрешить против истины кивнул Виноградов. И с пониманием добавил:— Да ты не волнуйся. Я подожду.— Пять минут, Владимир Александрович… От силы — пятнадцать, ладно?— Нет проблем. Бизнес — это святое! — Виноградов потрепал собеседника по плечу и показал в сторону стеклянной витрины расположенного неподалеку ресторанчика:— Посижу, позавтракаю пока… Закончишь тут — сразу приходи. Вопрос серьезный! Можно и дело доброе сделать, и заработать неплохо.— Заработать? — сделал стойку Сурен.— Да в любом случае побольше, чем тут… — последнюю фразу Владимир Александрович бросил уже через плече, на ходу.В ресторанчике с поэтическим и, видимо, французским названием «Мэр блю», он сел так, чтобы наблюдать за только что покинутым участком набережной. Заказал омлет с ветчиной, хлеба и огромную кружку кофе.Женщина за стойкой привыкла к разному портовому люду, поэтому ни вид, ни акцент раннего посетителя её не заинтересовали. Главным, однако, было то, что платить за еду полагалось не сразу, а после подачи счета.— Киитос! — на всякий случай по-фински поблагодарил Владимир Александрович. Стараясь не чавкать и не торопиться, он приступил к долгожданной трапезе.А там, у причальной стенки, уже изрыгал из себя пестрые и шумные пассажирские потоки ошвартовавшийся «Профессор Теплухин» — два широченных металлических трапа вываливали людей на заасфальтированное пространство между бортом судна и павильонами иммиграционных властей.Монолитная толпа перед границей дробилась после прохождения всех таможенных и паспортных формальностей на несколько притихших, обиженных, но очень целеустремленных ручейков. Периодически в поле зрения Виноградова возникал человек, которого он называл Суреном — кого-то о чем-то спрашивал, озабоченно качал головой, улыбался… Видно было, что с течением времени матерчатая сумка его наполняется и заметно тяжелеет.Легендарная, все-таки, личность! Непотопляемая, как авианосец «Миссури»…Владимир Александрович завербовал его лет десять назад — скорее, для выполнения квартального плана, чем по необходимости. Берег, как и остальных своих негласных сотрудников, выручал по мелочи и до копейки выплачивал все, что в таких случаях полагалось.Потом формальные отношения прекратились: Виноградова перевели на другую линию оперативного обслуживания, а ни с кем другим подопечный иметь дела не захотел. Расставание было без слез и взаимных претензий — изредка ещё потом перезванивались, поздравляли друг друга с большими праздниками и днями рождения…А по прошествии времени узнал от коллеги-»смежника», что Сурен уехал с туристической группой в одну из скандинавских стран и попросил там политического убежища. Как потенциальная жертва коммунистического террора. Год местные власти добросовестно разбирались, но в Москве к этому времени уже во всю царил Михаил Сергеевич — и бедолагу депортировали обратно.Никаких санкций со стороны ошалевших от перестройки спецслужб не последовало, и поскучав немного о дармовом «социальном пособии» и шикарных по тогдашним российским меркам прилавках буржуазных супермаркетов, бывший негласный помощник милиции предпринял вторую попытку обосноваться на Западе. Момент был, казалось, беспроигрышный — августовский путч девяносто первого, вся Европа у телевизоров… Но к огорчению Сурена участников ГКЧП быстренько спрятали на нары следственного изолятора, а самого его, опять выдворили за пределы благополучной Скандинавии — продолжать без помех строить новое общество на исторической родине.И только с третьей попытки ему удалось победить бездушную бюрократическую машину. Прибыв, теперь уже нелегально, в Столицу, он обьявил властям, что является… активным гомосексуалистом. Проверить это эксперты иммиграционной службы не смогли — пришлось положиться на честное слово претендента и хорошо оплаченные показания его уже обосновавшихся на «социале» земляков.Что же поделаешь, дали Сурену статус беженца. Со всеми вытекающими материальными благами… Почему? Да просто из-за крохотной разницы в уголовном законодательстве. Ибо, если за деяние, не считающееся в Европейском Сообществе преступным, человеку грозит преследование по законам страны, из которой он прибыл, то вопрос с убежищем решается почти автоматически. Скандинавы, известное дело, стараются «голубых» не обижать, а у нас в то время за мужеложество сажали.Теперь, когда «правовой разрыв» устранен, есть, конечно, основания для высылки Сурена обратно — но кто будет возиться с маленьким человечком, просочившимся-таки пару лет назад через иммиграционное сито? Тут бы с новыми претендентами разобраться…Разве что, прихватят его полицейские в штатском на спекуляции русской водкой. Тогда — да… Считай, что уже депортировали. Но ведь это ещё умудриться надо поймать!А человек, прошедший школу нелегального бизнеса под суровым оком застойного ОБХСС, вряд ли так просто поддастся местным служителям закона.— Я здесь, Сурен.— Да, конечно!Кроме них посетителей в ресторанчике не было, но «беженец» на всякий случай повертел головой и только после этого подсел за столик майора.— Конспирируешься, джан? — после завтрака Виноградов как всегда пребывал в состоянии сытого благодушия.— Ваша школа, Владимир Саныч…— Здесь-то чего бояться!— О, не скажи-ите! — и собеседник поведал несколько леденящих кровь историй из быта мелких нарушителей здешней государственной монополии на алкоголь. Впрочем, Виноградов и так понял, чем занимается Сурен: скупка у туристов по-дешевке русской водки, продажа её мелким оптом и в розницу местному криминалитету и просто экономным пьяницам… Сегодня, например, удалось скинуть все оптом заезжему ресторанщику, в провинцию — навар невелик, зато без хлопот и головной боли.— На жизнь хватает?— Когда как, — состорожничал собеседник. — Бывают пароходы удачные, бывают совсем пустые…— Заказать тебе чего-нибудь? — с нахальным видом поинтересовался майор. — Может, выпьешь?— Нет, спасибо! — сверкая зубами захохотал Сурен. — Насчет выпивки… Дорого здесь, у меня дешевле.Отсмеявшись на пару с собеседником, Виноградов решил перейти прямо к делу:— Слушай внимательно. Есть тема…Следующие минут двадцать Владимир Александрович занимался тем, что на языке современной молодежи называется «ездить по ушам». Процесс, видимо, шел вполне удачно — после событий последних дней майор был в ударе и «беженцу» оставалось только возбужденно цокать языком и закатывать округлившиеся глаза. Более того, завороженный процессом беседы Сурен заказал-таки ещё по чашке кофе обоим и несмотря на решительные протесты Владимира Александровича оплатил принесенный буфетчицей счет.— Спасибо. Но в следующий раз — я угощаю!— Владимир Саныч, ну какие могут быть между нами вопросы? — оттопырил ладошки собеседник. — Обижаете. Слава Богу, не первый год уже…Все это до боли напоминало вечно живое произведение Ильфа и Петрова — только вместо наивных васюкинских шахматистов и перепуганного господина Кислярского напротив сидел вполне реальный персонаж современной криминальной драмы.Впрочем, как и у классиков, желаемый эффект был в конце концов достигнут. Мысленно бывший негласный помощник милиции уже устанавливал под могучим прикрытием местных и российских спецслужб свою строгую, но справедливую диктатуру в сфере вино-водочной контрабанды и сбыта краденого. Виноградов под занавес хотел было посулить ему ещё дополнительно звание подполковника Службы внешней разведки, но поостерегся — это все не кавказская кухня, в разговорах подобного рода главное не переперчить и не пережарить…— Все, пора расходиться. Кстати!Уже почти оторвавшись от стула, Владимир Александрович дотронулся до нагрудного кармана куртки:— Кстати… Сколько у тебя сейчас с собой налички?Расслабленный собеседник неожиданно даже для самого себя назвал сумму — не то, чтобы много, но на первое время хватит, учитывая более чем скромные потребности майора.— Одолжи до встречи, — то ли попросил, то ли потребовал Виноградов. — А то у меня кредитная карточка «зависла», надо вечером идти к резиденту, разбираться.— Все не могу, Саныч. Честное слово!— Плохо… Ну, хоть сотен шесть-семь? Остальные в посольстве займу, у наших.Процесс расставания с деньгами проходил для Сурена мучительно и времени занял больше, чем ожидалось. Однако, возобладали умело подпитанные Владимиром Александровичем амбиции. Сумма, по совести говоря, была даже с точки зрения «беженца»-спекулянта мизерной — а он к тому же рассчитывал компенсировать свое с лихвою из будущих фантастических барышей.… Расходились, как и положено, по одному. В целях конспирации на следующую связь должен был выйти сам Виноградов — там же, на пристани, с соблюдением всех мер предосторожности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42