Но я полагал, что это такая же абстракция, как… ну, не знаю — индекс Доу-Джонса, что ли! Или средняя температура больных на терапевтическом отделении.— В общем, до недавнего времени так оно и было. Но теперь эти самые общеевропейские деньги уже печатают.— Где же?— Это, естетсвенно, держится в строгой тайне. Как и сам внешний вид новых банкнот.— Вполне естеcтвенные меры предосторожности.— Нам предложили купить крупную партию этих самых «евроденег». Три миллиона — за два с полтиной миллиона долларов США.Виноградов непроизвольно покосился на газетную таблицу:— Хороший бизнес. Официальный курс чуть ли не в…— То-то и оно! Слишком заманчивое предложение. — пепельница перед собеседником постепенно наполнялась окурками.— И чем обьясняют?— В общем — довольно логично… По их версии, типография по производству банкнот нового образца расположена в Германии, во Франкфурте-на-Майне. Там же, где Европейский монетарный институт, который всю эту кашу координирует. Строгая секретность, охрана, системы безопасности… Но, дескать, некие лица организовали на фабрике небольшой пожарчик. И под шумок часть готовой продукции умыкнули. Главное, скандала особого никто поднимать не стал — списали купюры, как погибшие в пламени. Почему? Чтобы, во-первых, типографию не «светить». Чтобы не подорвать доверие к новой валюте — это второе, а то у этих «евроденег» тоже противников хватает, особенно англичане. И вообще…— Полиции тоже «глухарь» на себя вешать не хочется? — развеселился Виноградов. — Как и у нас — тоже норовят спихнуть или укрыть преступление, если есть возможность?— Все жесткие системы одинаковы, Саныч… Впрочем, на эту тему мы уже говорили.— Подожди, а с правовой точки зрения…— Пока новые деньги официально не введены — за что спрашивать? Их ведь как бы не существует… Контрабанду не пришьешь, незаконные валютные операции — тоже. Фантики!— И почему деятели организованного отечественного криминала обратились именно к вам?— А куда еще? Те, кто типографию пощипал, вышли на русских бандитов — в цивилизованных странах такой товар сбывать рискованно, а подрастающие мафии «третьего мира» пока с Интерполом ссориться не хотят. Это только наши ни хрена не боятся! Как яйца куриные — пять минут в кипятке поварились, и уже крутые до невозможности.— А почему бы нашим деятелям себе эту денежку не оставить?— Ну, с их точки зрения это замораживание капитала. До введения новых банкнот ещё два года предстоит, потом ещё выждать надо будет с годик — а криминальная экономика требует долларов. Причем именно сейчас — и чем больше, тем лучше!— А с вашей точки зрения?— Мы знали бы, как этим распорядиться. — Френкель непререкаемым тоном попытался отсечь даже возможность дальнейшитх вопросов.— Так что мешает?— Саныч… Нам нужно убедиться, что это не блеф.— В каком смысле?— Что бандиты не водят нас за нос, не пытаются сунуть дешевую «куклу».— Ах, вот в чем дело! Что же, ваше право проверить.— Мы сейчас не имеем такой возможности.— А я-то при чем? Если уж вы не…— Передай своему руководству… Нет, конечно — не милицейскому, а другому! Передай им все, что услышал. Пусть помогут.— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Вася.— Брось, Саныч. Все ты понял.На крахмальную, с крошками от сьеденной закуски, скатерть легли фотографии: Виноградов с Полковником на открытии того самого злополучного «массажного салона», общий вид тренировочного лагеря в горах, трупы на улицах Иерусалима и сцена ареста агентами ФБР неуловимого Китайца.— А вот это вы — зря! — показал майор на последнюю фотографию. — К заморочкам с русской мафией в Штатах я никакого отношения не имею.— В газетах писали…— На заборе ещё не то пишут! — его тогда здорово подставили, изобразив чуть ли не организатором совместной операции спецслужб.В действительности же подлинная миссия Виноградова в Нью-Йорке просто совпала по времени с этим малоудачным и спорным судебным процессом.— Ну? Хорошо. Обойдемся без последнего эпизода.— Допустим. Допустим, я кому-то что-то расскажу…— И покажешь! Вот это.Обрывки фотографий незаметно догорели в пепельнице и на скатерть непонятно откуда легла очередная, наверное, миллионная в жизни майора Виноградова пластиковая папка. На ощупь она оказалась теплой и тонкой.— Хорошо! Но почему ты думаешь, что те, с кем я буду общаться, отреагируют правильно?— Надеюсь. Если со стороны оппонентов «подставы» нет — сделка состоится. Мы получим свои фантики… А вам сдадим бандитов. Вместе с долларами. Согласись, два с половиной «лимона» — это хорошее изьятие. Можно оформить в доход государства, и оно останется довольно. А можно и не сдавать… Шучу!— Вы даете какие-то гарантии?— Послушай, Саныч… Я прочитал недавно, что собаки, обьединяющиеся против кошки, никогда не требуют друг от друга гарантий. Хорошо сказано!— Слова! Слова, слова…
* * * — … и поэтому, на мой взгляд, фальшивомонетничество и иные методы финансовой дестабилизации представляют для мирового сообщества едва ли меньшую опасность, чем политический и уголовный терроризм. Неуловимый компьютерный вирус на современном этапе может оказаться опаснее сотен и сотен кокаиновых и опиумных плантаций.Я ответил на ваш вопрос?— Да, благодарю.И какой идиот назначил пресс-конференцию на последний день? После вчерашнего банкета не то что говорить — даже думать не хотелось…Господин Боот терпеть не мог газированных прохладительных напитков — все эти разнообразные «колы», «фанты»,»спрайты»… Он любил молоко.И натуральные соки. А дома, вечером, когда не требуется быть на людях, предпочитал большую кружку темного холодного пива.Впрочем, сейчас об этом не могло быть и речи..Положение обязывает! Господин Боот представлял на конференции не себя и даже не свою страну — он второй год уже являлся ни много, ни мало — шефом обьединенного Восточно-Европейского бюро Интерпола.И вместо пива вынужден был «поправляться» какой-то сомнительной гадостью из пластиковых бутылок.— Пожалуйста? Еще вопросы… — по-русски, но с приятным прибалтийским акцентом обратился к прессе ведущий.— Мы уже слышали выступление руководителя московской делегации… А что вы лично думаете о российской организованной преступности?Господину Бооту перевели, и он ответил почти без паузы:— Я о ней не думаю. Я с ней борюсь — так же, как, впрочем, и с любой другой… Безусловно, этнические особенности существуют. Но по сути своей любые криминальные структуры одинаково отвратительны.Все захлопали — кто с энтузиазмом, а кто просто из вежливости. Боот сделал непреклонное лицо, и по залу прокатилась очередная торопливая волна фотовспышек.— Нельзя ли поподробнее о новых формах и методах работы Интерпола на территории бывших республик Советского Союза? Может быть, следует активнее рекламировать успехи полиции в борьбе с организованной преступностью?— Не надо… — Господин Боот улыбнулся. Но так, что настаивать никто не стал. — В Писании сказано: «Судите о них по делам их…»— Ваше самое заветное желание?— Хм-м… Желание? Хотелось бы оказаться тем самым полицейским, который защелкнет наручники на запястьях последнего в истории человечества преступника.Услышав перевод, зал опять поаплодировал. Прессе господин Боот безусловно нравился.— Да вы оптимист! Романтик… — по-английски шепнул ему на ухо сосед.Боот все никак не мог запомнить и правильно произнести фамилию этого седого генерала «в штатском», возглавлявшего на конференции делегацию спецслужб России. Поэтому только вежливо кивнул:— Вероятно.Кроме них двоих на залитой светом прожекторов сцене потел ведущий — местный коллега, заместитель министра. Все чувствовали себя на редкость неуютно: они вынуждены были разместиться так, что зал оказался внизу и вниманию собравшихся прежде всего представали три пары ног, торчащих из-под шаткого столика-трибуны.Предыдущие мероприятия, включая вчерашний банкет, проходили в столице республики — и вполне на уровне… Но на этот раз участников вывезли за город.Журналисты, охрана, почетные гости… На такое скопление публики крошечный кинозал некогда «закрытого» приморского пансионата рассчитан не был. Люди сидели и стояли чуть ли не на головах друг у друга — относительный простор оставался только там, где маялись господин Боот, российский генерал и представитель республиканской полиции.Оформление сцены организаторы свели к минимуму: разлапистый герб Интерпола на заднике, наполовину свернутые флаги в углу, три стула и тот самый злополучный столик с недостающей до пола драпировкой.— Ну, вот — поток вопросов постепенно исчерпался… — заместитель министра коротким движением отер со лба пот и кивнул в сторону сидящих рядом:— Видите ли, в силу профессиональной привычки нам легче спрашивать, чем отвечать. Поэтому, хотелось бы попросить снисхождения… Как, господа журналисты?Почти три часа в душном зале… Всем, вполне естественно, хотелось на воздух — и публика одобрительно загудела. В конце концов, официальная программа конференции уже исчерпана!— Простите, можно..? — к единственному микрофону на пятачке перед сценой протиснулась худенькая «джинсовая» девушка. Она уже давно ждала своей очереди — и теперь страшно испугалась, что прогрессивное человечество не услышит заготовленный ею вопрос.— Кто же откажет даме! — улыбнулся вежливой прибалтийской улыбкой ведущий. — Тем более — такой очаровательной…— Это общий вопрос… — журналистка с трудом перекрикивала нестройный гомон уже настроившихся на выход коллег:— Если конференция посвящена проблемам организованной преступности… Не логично ли было бы пригласить и её представителей? Дать им возможность высказаться, что-то обьяснить?Зал отреагировал даже раньше сидящих на сцене — смешками и репликами с мест. От дверей потянуло дымком сигарет…— Господа, тише! — призвал собравшихся к порядку заместитель министра. — Господа…— Кстати, это очень интересный вопрос, — неожиданно поддержал пунцовую от смущения журналистку господин Боот. Он вообще был хорошо воспитан и всегда вставал на сторону слабых. — Если бы здесь давали приз, как за самый интересный вопрос, он был бы присужден именно вам.— Ответите? — уточнил ведущий. — Или, может быть, вы?— Нет, благодарю… В другой раз! — отрицательно помотал седой головой представитель российских спецслужб. Он с благожелательным интересом рассматривал девушку перед микрофоном: молоденькая, симпатичная! И не дура… Жаль, от волнения забыла даже представиться, но ничего — уточнят, пригласят на интервью… А там посмотрим.— Господин Боот?— Да, так! — сделал паузу представитель Интерпола. — Я позволю себе ответить вопросом. А почему вы думаете, что представители организованной преступности не заявились сюда и без нашего приглашения? Думаете, им не интересно, что здесь происходит? Конечно, они не носят на груди соответствующих пластиковых табличек, но…Публика постепенно притихла, вслушиваясь в слова переводчика.— …Но современная мафия — это вовсе не бритоголовый боксер-вышибала или зловещий толстяк с еврейским носом и итальянским акцентом. Тот, кто работает на международные криминальные структуры, должен иметь безупречную внешность и репутацию — бизнесмена, полицейского, журналиста! Или журналистки… Иначе нам было бы очень легко работать. Вы удовлетворены?— Ответом? Вполне, — кивнула уже немного оправившаяся от смущения «джинсовая» девушка.— Вот и ладно! — пора было заканчивать. Ведущий опять взял инициативу в свои руки:— Прежде чем поблагодарить господина Боота и нашего российского коллегу…Не прошло и пяти минут, как последнее официальное мероприятие конференции успешно завешилось. Толпа повалила на улицу, весело переругиваясь и толкаясь в узких проходах: за неделю разноязычные представители прессы успели привыкнуть друг к другу, но ещё не настолько, чтобы надоесть.— Пора и нам! — встал со стула представитель страны-организатора. Господин Боот щелкнул замочками своего портфеля, а руководитель российской делегации поправил узел галстука и кивнул.— Хорошо!Снаружи, за стенами душного корпуса, было действительно великолепно…Крохотная республика, в которой и повернуться-то толком негде, умудрилась сохранить и не изгадить свой собственный Национальный природный заповедник: море, полное янтаря, песчаные дюны на побережье, корабельные сосны… Чуть в стороне шумела встревоженная теплым ветром реликтовая дубрава.Публика уже весело толпилась вокруг заставленных разнообразной снедью столов: пикник для участников, гостей и прессы организовали прямо под открытым небом. Обслуживающий персонал — в основном, охрана и водители, по очереди исчезал на кухне. Для особо важных персон оборудовали нечто вроде навеса…Вообще, к протокольным условностям здесь относились с трепетом, характерным для большинства новорожденных демократий. Это проявлялось и в принципиальных вещах, и в мелочи — такой, например, как формирование кортежа. Мотоциклисты, разукрашенные машины сопровождения и по представительскому автомобилю каждому из «первых лиц»: русскому генералу, господину Бооту и заместителю министра… Остальным полагались места в автобусах.Так было на пути в заповедник, так планировалось и возвращение.— Ну, всего доброго! Мы ведь уже не увидимся? — генерал пожал протянутую представителем Интерпола руку.— Да, я прямо в аэропорт.— Счастливого полета!— Коллеги, а что если… — прибалту не удалось закончить фразу: со стороны стоянки раздался, перекрывая возмущенные крики, протяжный металлический скрежет. — Что там такое?Подскочивший охранник из местных отрапортовал — быстро-быстро, на родном языке. Но и без перевода было ясно — выруливавший на свое место в колонне автобус не вписался в радиус разворота и смял крыло одной из черных представительских машин.— Ничего страшного! — успокоил коллег заместитель министра.— Кажется, это ваша, господин Боот? — посочувствовал генерал. — Бывает.— Досадная мелочь… Я с радостью предоставлю вам свой автомобиль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42