Одна из дам вскочила, с досадой топнула ногой и схватила сумочку.
— Николай! — во всеуслышанье проговорила она одному из мордатых кандидатов в гауляйтеры. —Ты как хочешь, но я ухожу! Сил моих нет…
Мордатый Николай вознамерился что-то возразить, однако у него во внутреннем кармане пиджака вдруг зазвенело,затренькало.
— Силянс, — строго сказал крупье, призывая всех ко вниманию. Здесь надлежало играть, а не устраивать семейных сцен или болтать во весь голос по сотовому телефону. Николай выхватил из кармана дребезжащую трубку, рявкнул в нее нечто неразборчивое и грозное, после чего бегом последовал за проигравшейся дамой.
— Ай'м сорри, — прошептал мне на ухо неразлучный ангел-хранитель, примостившийся сбоку и чуть позади. — Это у нас нью-рашен. Буянят немного, от широты души… Лайф у них богатый да больно нервный.
— Что есть «буянят»? — вполголоса осведомился я.
— Бузят, — тихо растолковал мне краснолицый ангел. —Дебоширят, шухер поднимают… Аларм на стом месте, одним словом.
Крупье с легкой укоризной посмотрел вслед ушедшим, затем нараспев произнес:
— Фэт во жу.
Ангел-хранитель снова наклонился к моему уху и объяснил:
— Можно ставки делать…
Я послушно взял три пятидесятибаксовые фишки и разом поставил на нолик.
Дамы за столом переглянулись, ангел сбоку огорченно цокнул языком, крупье едва ли не с сочувствием улыбнулся. Я сделал очевидную глупость. Бомба дважды не попадает в одну воронку. Вероятность того, что сейчас вторично выпадет «зеро», чрезвычайно мала. Фактически я выбрасывал на ветер полтораста долларов, зато зарабатывал репутацию рискового игрока. Рискового и щедрого — неплохо для начала.
— Рьен не ва плю, сказал крупье, что, по всей видимости, означало: «Игра сделана, ставок больше нет». Завертелось колесо фортуны, шарик отправился на поиски счастливого гнездышка, и теперь все следили за ним. Все, кто поставил на красное, на черное, на несколько заветных цифр или на колонку… В общем, все, кроме меня. Я же получил возможность неторопливо обозреть взглядом игорный зал.
Где же, черт возьми, то место, откуда фотограф делал снимки для «Энциклопедии»?
Едва ли он залез на потолок. Едва ли посетители «Вишенки» спокойно бы наблюдали, как их фотографируют, — публика не та. И все-таки в книге, изданной «Тетрисом», снят зал именно в минуты Большой Игры. Инсценировка? Не похоже.
Фотомонтаж? Крайне сомнительно. Скрытая камера? Снимок такого качества из-под полы не сделаешь, да и ракурс…
За нашим столом ахнули хором, и я вернулся к игре. Дамы таращили на меня глаза, мордовороты багровели и хмурились, крупье выглядел слегка удивленным.
— Зеро, — объявил он и подгреб фишки в мою сторону.
— Твою мать… — прошептал ангел-хранитель.
Теория вероятности преподнесла мне маленький сюрприз. Бомба второй раз угодила в ту же воронку, а я сделался счастливым обладателем кругленькой суммы.
«Новичкам везет», — вспомнил я народную мудрость. Мне сейчас же захотелось больше не испытывать судьбу, обменять поскорее выигрыш обратно на рубли и доллары. И потом — свалить подобру-поздорову. Так бы я и поступил, если бы пришел сюда просто играть. Но я, к сожалению, явился в «Вишенку» по другому делу.
— Фэт во жу, — сказал крупье, но никто пока больше не торопился делать ставки. Все за столом глядели, куда поставлю я. Срочно необходимо проигрывать, озабоченно подумал я, иначе я сделаюсь тут исторической личностью и на моем частном расследовании можно поставить жирный крест.
Недолго думая, я разделил на две части горку с выигранными фишками и примерно половину своего выигрыша вновь придвинул к нолику. Человек шесть за столом, загипнотизированные моей уверенностью, тоже пристроили свои фишки на «зеро».
— Рьен не ва плю, — скороговоркой произнес крупье и поскорее раскрутил свое колесо. Ни в какую фортуну он наверняка не верил, и все же, все же…
Ангел-хранитель в темно-вишневом костюме заерзал на месте. В его задачу входила только лишь опека иностранца, но, если этот иностранец вдруг превращался в супервезунчика, с опекуна могли бы строго спросить: не с фокусником ли он связался? не с экстрасенсом ли, не дай господи?
Пока шарик на колесе испытывал мою судьбу, я снова окинул взглядом зал.
Уже ничего здесь не напоминало о кинотеатре. Кроме высоких потолков, огромной люстры наверху и, конечно же… Ну, да! Все проще простого: по правую руку когда-то висел экран. Значит, с левой стороны…
Над столом пронесся громкий вздох облегчения, и я догадался, что проиграл.
Лица просветлели даже у тех, кто вместе со мной поставил на «зеро» и теперь тоже пострадал. Оно и понятно. Собственную неудачу воспринимаешь куда спокойнее, когда рядом с тобой — человек, пострадавший еще сильнее.
Психологический феномен. Если бы я зарыдал и стал рвать на себе волосы, были бы осчастливлены даже те, кто проигрался в пух. Но это было бы чересчур.
— Дис сет, руж, импэр, манк, — вновь равнодушно сказал крупье. Опасения не оправдались. Иностранцу с моноклем разок повезло, но только раз. Второй раз он продул наравне с другими.
— Номер семнадцать выиграл, — зашептал мне успокоенный ангел. — Красное, нечет, низ…
Впрочем, я и сам видел, что шарику, наконец, надоело выбирать «зеро».
Умный шарик, не подвел Якова Семеновича. Теперь предстояло чем-нибудь занять у стола своего краснолицего соглядатая. Может, он и славный дядька, однако не из тех, с кем я пошел бы в разведку. В разведку, как и в сортир, я вообще предпочитаю ходить самостоятельно, без провожатых.
— Плят! — выругался я по-русски, наблюдая, как мои фишки уплывают новым счастливцам. Надеюсь, физиономия моя выглядела достаточно кисло. Как у человека, которому остается лишь заполировать свою неудачу рюмкой-другой местного коньяка в баре.
Элегантный крупье снова предложил делать ставки. Среди моих соседей за столомозник легкий шумок. Некоторые мадам примялись давать советы своим благоверным мордовэротам, те негромко огрызались, не торопясь воспользоваться мудрыми указаниями. Самое времятсюда линять.
— Где есть бар? — мрачно поинтересовался я у ангела-хранителя.
— Сей момент! — оживился краснолицый. — Плиз, я покажу.
— Ноу, — пресек я его инициативу, раскладывая фишки еще в несколько кучек.
— Ты… оставаться. Играть за меня…
На ломаном русском я объяснил вишневому, какую горку фишек ему надлежит перевести обратно в деньги, какую — оставить себе за труды и какую — использовать для дальнейшей игры. Когда ангелу-хранителю стало ясно, что американец с моноклем хочет каждый раз ставить по сто баксов на то же число семнадцать, вишневый господин посмотрел на меня почти с неприкрытой жалостью.
Часть моих денег, конечно, уходили в пользу заведения, но уж больно велик был перепад от моего грандиозного выигрыша к очевидным потерям всех моих фишек.
Ангел даже предпринял слабую , попытку уговорить меня обождать или выбрать разные комбинации, но я немедленно сделал вид, что перестал понимать по-русски. Вишневый пожал плечами, знаками и мычанием показал мне, где тут бар и ватерклозет, и остался у стола разбазаривать мой без труда нажитый капитал.
А я вышел из зала, миновал длинный кольцевой : коридор, однако, вместо того чтобы спускаться вниз к заветным буквам «WC» или двигаться вправо навстречу приглушенной музыке, — вдруг полез вверх по винтовой лестнице навстречу неизвестности. Должно быть, от волнения и обиды мистер Джейкоб потерял способность ориентироваться на местности. С американцами такое бывает.
Шел в комнату, попал в другую. Даже Америку, между прочим, открыли таким вот неожиданным способом: хотели Индию, а получили сами знаете что. Наверху меня уже ждали. Здоровенный детина в костюме-тройке защитного цвета без улыбки взирал на визитера. Положение у детины было на редкость удобным. Один пинок — и незваный гость летит обратно вниз, пересчитывая на ходу металлические ступени.
Правда, в этом смокинге и в монокле выглядел я на удивление мирно. Как обычный иностранец, заплутавший по малой нужде.
— Сюда нельзя, — лениво произнес детина, — Служебный вход.
— Йес! — радостно закивал я, преодолевая еще пару ступенек. — Мэнсрум.
Ватерклозет, о'кей!
Мои перемещения не встревожили охранника, и он утерял инициативу.
— Я вам русским языком говорю… — начал было детина, но как раз в этот момент американский мистер Джейкоб вознамерился резким движением поправить свой пробор. Да так неловко, что по пути въехал локтем в солнечное сплетение охраннику.
— Сорри! — виновато сказал я и посторонился, давая возможность детине сделать все, что он захочет. А именно — хрюкнуть, сложиться пополам и покатиться вниз по лестнице. Каждый раз через две ступеньки на третью у детины что-то неприятно громыхало за пазухой. То ли металлическая фляжка, то ли автомат. По моим расчетам, сила инерции обязана была доставить беднягу прямо к дверям «WC», где человек в полной отключке вызывает понимание,но не подозрение.
Овладев господствующей высотой, я не успокоился на достигнутом. Дверь служебного выхода манила, я не мог противиться искушению. За дверью обнаружилась узкая уходящая вверх галерея, где могли бы разминуться два человека, но третий — уже с трудом. В пору, когда «Вишенка» еще не расцвела на Арбате и в «Художественном» крутили художественные фильмы, здесь наверняка находилась будка киномеханика… Пока же тут находилась парочка явных громил с самыми неприветливыми будками. Очевидно, шум на лестнице насторожил их — посему два дула двух «кольтов» были нацелены мне прямо в лоб.
— Ты кто такой? — спросил один из громил. Тот, что стоял поближе. Его предшественник на лестнице был, по крайней мере, вежлив и обращался ко мне на «вы». Чем выше поднимаешься, тем больше хамства. Глядишь — в конце галереи меня и вовсе могут послать непечатно. Что за времена, что за нравы!
— Я — к вашему шефу, объяснил я на чистом русском языке. Мистер Джейкоб временно уступал место господину Якову. — Моя фамилия Штерн.
После такого признания любой разумный громила должен был бы уступить мне дорогу, сказать: «Проходите, Яков Семенович!» и гостеприимно улыбнуться. Увы, здешняя охрана была темной и необразованной. На невысоком челе ближайшего громилы не отразилось ничего.
— Ты кто такой? — с угрозой в голосе повторил он. — Кто тебя послал?
Для полного кайфа не хватало лишь яркого света в лицо и вопроса: «Кто с тобой работает?!»
— Никто меня не послал, — попытался втолковать я громилам такую простую вещь. — Я сам пришел.
— Может, он просто псих? — предположил второй охранник. — Или проигрался и пришел права качать? А?
На прямой вопрос следовало бы дать честный ответ.
— Проигрался, — подтвердил я. — Поставил на «зеро» и…
Будки у громил приобрели осмысленное выражение. Наверное, сюда хоть изредка, но забирались несчастные, которым не повезло. И тех приходилось усмирять доступными средствами.
— Пшел вон, — уже не угрожающе, а просто брезгливо сказал ближайший охранник. Второй тоже придвинулся поближе, собираясь оскорбить меня действием в случае непослушания.
— Ухожу, ухожу, — покладисто сказал я и уже повернулся к двери лицом, к громилам — спиной. Руки мои обхватили косяк, а вот ноги… Раз — и я взбрыкнул, словно необъезженный мустанг. Такой фокус рискованно показывать в больших залах, где от копыт мустанга есть куда уклониться. Но зато в узкой галерее прием сработал с четкостью, изумившей даже меня. Каждый из двух ботинок нашел свою цель. Раздались хруст, клацанье зубов, короткие вскрики — после чего из нас троих только я один смог передвигаться по галерее на своих двоих, а те двое громил только ползком. И то — через полчаса, не раньше. Я, честно говоря, надеялся управиться быстрее.
Метров через пятнадцать галерея еще больше сузилась и в конечном счете я уперся в ровную глухую стену. Тупик. Тот, кто оборудовал в этом , месте укрытие, свалял большого дурака: не доверяя маскировке, он еще забаррикадировал свое убежище громилами охраны. Не окажись на лестнице и наверху вооруженных субъектов, даже я, может быть, не сообразил, что искать вход надо именно здесь.
Пустое место и голую стену сторожить никто не станет.
Я тщательно обследовал каждый сантиметр ровной тупиковой поверхности и отыскал на ощупь шов и дверные петли, почти полностью утопленные в стену. Дверь открывалась внутрь, что заметно упрощало дело. При большом желании ее можно было выбить с небольшого разбега. Однако для начала я решил интеллигентно постучаться.
В этом забытом богом уголке казино «Вишенка» интеллигентность, представьте, еще ценили. Дверь осторожно приотворилась, и из нее высунулась бритая ушастая голова. Высунулась всего сантиметров на пять, — но рукоятке моего «Макарова» и этого расстояния было довольно. Я интеллигентно тюкнул по голове, и, когда ее неуклюжий обладатель с шумом плюхнулся на пол, я получил право войти. И не надо теперь говорить, будто бы Яков Семенович Штерн предпочитает входить без стука.
— Можно к вам? — Этим вопросом я предварил свое появление. Человек, пришедший сюда с дурными намерениями, не стал бы так говорить. Он вторгся бы быстро и молча. И почти наверняка получил бы в живот очередь из пулемета «РПК-74» — убойной машины в умелых руках. Прицельная дальность-тысяча метров, боевая скорострельность — до ста пятидесяти выстрелов в минуту. Плохой человек, явившись сюда, испытал бы на своей шкуре эти замечательные тактико-технические данные. Мне же, как человеку приветливому и миролюбивому, вместо очереди в живот досталось только обещание:
— Одно движение — и стреляю.
Пулемет держал в руках ночной кошмар писателя Ляхова — иссиня-черный брюнет с большими усами.
— Брось пистолет, — скомандовал брюнет. Я без раздумий выпустил из пальцев свой «макаров».
— Ты пришел меня убить? — осведомился брюнет. Ему очень хотелось выглядеть чуть ли не Терминатором, но голос выдавал. Это был голос смертельно уставшего и вдобавок порядком испуганного человека. Хорошо еще, ему хватило выдержки не начинать стрельбу с порога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56