OCR Leo's Library, spellcheck Ksenia
«Гурский Л. Поставьте на черное»: Эксмо-Пресс; М.; 1999
ISBN 5-04-003549-7
Аннотация
Начальник охраны Президента России — вовсе не тот человек, от предложений которого кому-либо можно отказаться. Бывшему сотруднику МУРа, а ныне частному детективу приходится согласиться выполнить несложную, казалось бы, личную просьбу главного кремлевского телохранителя. Пустяк: всего-то навсего проверить деятельность одного частного столичного издательства! Однако наш герой и не подозревает, что, случайно потянув за ниточку, он начнет вдруг разматывать смертельно опасный клубок чужих интриг и высоких секретов — тех, которые могут повлиять на судьбу всей страны…
Лев ГУРСКИЙ
ПОСТАВЬТЕ НА ЧЕРНОЕ
Мэри, Джозефу и крошке Джизи — с неизменной любовью

Автор считает своим долгом предупредить: все события, описанные в романе, вымышлены. Автор не несет никакой ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных пунктов, а также какие-либо иные случаи непредсказуемого проникновения чистого вымысла в реальность.

Выигрыш почти гарантирован вам, если в каждой партии вы делаете сразу две ставки: одну — на третью колонку, а вторую обязательно на черное… Не бойтесь ставить на черное, это здесь самый выгодный цвет.
Большая энциклопедия азартных игр, раздел «Рулетка»
Вместо пролога
— Анатолий Васильевич, вы — смелый человек?
— Да уж не трус.
— А вы не боитесь ответственности? Все-таки вы охраняете первое лицо в государстве. Не приведи бог что случится…
— Ничего не может случиться. У нас все под контролем.
— Но вот у меня на прошлой передаче был, например, начальник московской милиции. И он жаловался, что у милиционеров того не хватает, сего не хватает…
Машин, оборудования, спецсредств… Просто бензина, наконец. А у вас с этим как?
— С бензином? Порядок.
— А не только с бензином?
— Тоже нет проблем. На охране Президента экономить нельзя. Сами знаете, не маленький.
— Анатолий Васильевич, а с кадрами как?
— И с кадрами — порядок.
— Тем не менее я знаю, что всего учесть просто невозможно. Когда было покушение на Индиру Ганди, два офицера охраны…
— Я в курсе. У нас это невозможно.
— Но когда стреляли в Садата…
— Я в курсе. Нет, у нас такого быть не может. Однозначно.
— Но если…
— Исключено. Вы поняли меня? Ис-клю-че-но.
Из интервью Анатолия Сухарева ведущему телепрограммы «Лицом к лицу»
Аркадию Полковникову.
Часть первая
ЛЮДИ ПЛЮС ОХРАНА
Глава первая
ИТАЛЬЯНСКИЙ СЮРПРИЗ
Утро начиналось как обычно. Я слушал экспресс-новости по радио «Эхо столицы», жевал, обжигаясь, свою дежурную кашу и лениво размышлял о том, что новости, в сущности, похожи на эту самую кашу. Пока они горячие, новости вполне съедобны. Мы торопимся побыстрее проглотить их, не ощущая ни запаха, ни вкуса.
Стоит блюду немного остыть — и мы немедленно обнаруживаем неприятный запашок и пластмассовый вкус во рту. Правда, в отличие от многих своих коллег, журналисты «Эха» почти никогда не предлагали остывший продукт. В их котелке постоянно что-то кипело, клокотало, булькало, а потому ведущий, зачерпнув ложкой даже малую порцию новостей, спешил запустить их сразу в живой эфир.
Словно бедняга не в силах был удержать долго во рту горячее варево.
Таким образом за какие-то десять минут я мог узнать массу полезных сведений, включая биржевые сводки, официальную хронику, происшествия и погоду.
Биржу сегодня уже с утра лихорадило больше обычного. Курс бакса все сильнее напоминал мне о прыжках зайчика под прицелом охотника. В свою очередь, охотники и продавать, и покупать зеленую «капусту» были одинаково обескуражены и терялись в догадках. Ведущему «Эха», впрочем, все было яснее ясного: колебания курса он, ведущий, тесно увязывал с нашими неудачами на саммите в Брюсселе, откуда на днях вернулась наша Большая Тройка. То есть на самом деле делегация России была числом поболее, однако Диктор шустро перечислил состав возвращенцев именно в таком порядке: члены Тройки и другие. В состав «и других официальных лиц» угодила всякая шушера вроде парочки вице-премьеров, министров иностранных дел и экономики. Зато номером. третьим, после Президента и премьера, по-прежнему оставался непотопляемый господин Сухарев, единоличный начальник Службы президентской безопасности. Можно было подумать, что шеф Службы ПБ там, в Брюсселе, не муштровал подчиненных ему секьюрити, но, как минимум, вел переговоры на высшем уровне. А что? Тогда, по крайней мере, понятны причины неуспеха нашей миссии. Если уж за экономику берется Анатолий Васильевич Сухарев… От такой мысли я чуть не поперхнулся кашей. Тезка наркома Луначарского, любимейший соратник Президента не был отягощен глубокими знаниями в фундаментальных отраслях, но готов был браться за все, что угодно. Прецеденты уже имелись.
Я запустил чайную ложку в сахарницу и щедро посыпал остывающую кашу, будто надеялся вместе с кашей немножко подсластить радионовости. Не помогло: ведущий как раз перешел к кавказским сообщениям. Кроме обычных ночных диверсий и перестрелок с военными патрулями на этот раз в столице Самой Свободной Республики Как Бы В Составе России случился крупный теракт: боевики оппозиции обстреляли из тяжелых гранатометов первый этаж здания резиденции самого Камиля Убатиева, который в коалиционном правительстве занимал пост министра культуры, спорта и государственной безопасности. То ли оппозиция так плохо стреляла, то ли тройной министр был такой гранатоустойчивый, — но только господин Убатиев отделался легким испугом и парой разбитых стекол. Доедая кашу, я припомнил, что несколько раз видел по телевизору этого типа: всякий раз у него был такой торжественный и напряженный вид, что, казалось, вот сейчас министр изронит что-то чрезвычайно мудрое — после чего войны на Кавказе улягутся сами собой.
Однако мудрая мысль, по-видимому, оказывалась столь велика по размеру, что не в силах была просочиться сквозь убатиев-ские уста. Поэтому Камиль-ака предпочитал только важно поглаживать седую бородку, протирать очки и своими словами перелагать на восточный манер позавчерашние сводки мировых информ-агентств…
Пока я предавался размышлениям о наших кавказских делах, радиокомментатор «Эха столицы» давным-давно добрался до происшествий уже в нашей столице и теперь с удовольствием описывал подробности автомобильной аварии на Зубовском бульваре. Так что когда я, наконец, доел свою порцию каши и снова стал внимательно прислушиваться к новостям, место недострелянного Убатиева уже занял какой-то господин Искандеров, чей «шестисотый» «Мерседес» получил незначительные травмы при столкновении с продуктовым фургончиком магазина «Диетическое яйцо». И лицо господина Искандерова, и даже груз магазинных диетических яиц при аварии практически не пострадали. «Мерседес», конечно, теперь нуждался в определенном ремонте, — но не таком серьезном, чтобы вот так бросить посреди дороги автомашину, плюнуть, выругаться и скрыться с места происшествия. Между тем хозяин пострадавшего в столкновении «Мерседеса» в точности так и поступил: плюнул, ругнулся, вскочил в подъехавшую «нивку» и укатил в неизвестном направлении. Этот факт удивительного равнодушия к своему движимому имуществу (ставшему, увы, недвижимым) еще можно было бы как-то объяснить, если бы за рулем вместо хозяина сидел, допустим, угонщик. Однако за рулем-то находился именно господин Искандеров собственной персоной, опознанный одним из случайных свидетелей происшествия на Зубовском. Под разглагольствования комментатора о странных нравах этих «новых русских» я насыпал в чайничек свежей заварки, залил ее кипятком и стал ждать, когда чай дойдет до кондиции. Фамилия «Искандеров» показалась мне знакомой, даже очень, но я никак не мог сразу вспомнить, где я ее слышал ранее. Когда ты занимаешься частным сыском, не имея секретаря, твоя голова постепенно превращается в сундук, набитый фамилиями, слухами и фактами, разбросанными в беспорядке. Давно бы следовало дать объявление в газету «Центр плюс»: «Сравнительно молодой и подающий надежды частный детектив Яков Семенович Штерн приглашает на работу секретаршу без вредных привычек…» Утопия, конечно. Чтобы нанимать секретаршу, требуется, по крайней мере, иметь офис, а у Якова Семеновича Ш., одинокого волка, роль офиса исполняет его собственная квартира. Допустим, секретарше можно было бы временно найти место в квартире, подумал я мимоходом, уже наливая чай в блюдечко. Но если по моему объявлению придет сюда какая-нибудь мегера и будет здесь сновать полный рабочий день, то совершенно непонятно, на кой черт я разводился с собственной женой Натальей? Если же вдруг, паче чаяния, по объявлению явится ко мне очаровательная блондинка без вредных привычек, то в очень скором времени обязанности секретаря все равно вернутся ко мне, поскольку глупо будет, в самом деле, отвлекать красотку от главных занятий всякими ерундовыми канцелярскими делами.
Я допил свой чай в тот самый момент, когда ведущий «Эха» закруглял свои новости сводкой погоды. Приятно было слушать обещания температуры плюс двадцать, легчайшего ветерка и нормального уровня воды в Москве-реке. Словом, майский день, именины сердца. Грозы, столь любимой в эту пору некоторыми безответственными поэтами, слава богу, не ожидалось. Правда, поговаривали, будто всем этим прогнозам московских синоптиков доверять особенно не стоит: по неподтвержденным слухам, за каждый обещанный в сводке погожий денек Мосгидромету из специального фонда мэрии выплачивалась солидная премия.
Возможно, наши городские чиновники и впрямь полагали, будто синоптики делают погоду? Хотя нет: где-где, а в Москве все — в том числе и погоду — делает наш дорогой мэр Круглов. Каждый первоклассник знает о такой простой вещи. Так что скорее всего синоптики выдали благоприятный прогноз бесплатно. И очень хорошо.
Сегодня мне, как никогда, нужны маневренность и комфорт. Терпеть не могу зонтиков и плащей, когда работаю. Но нельзя и допускать, чтобы дождик капал на рыло и на дуло нагана. Вернее, «Макарова».
Я составил посуду в кухонную раковину и стал не торопясь споласкивать чашку, блюдце, тарелку и ложки, одновременно прислушиваясь к тонкому голосу певицы, доносящемуся из радиоприемника. Как всегда, вслед за утренними новостями со своими песнями под гитару выступала Белла Винтковская. Сегодня она исполняла мою любимую — «Семь свечей, как ракеты, уйдут в небеса…». Вещь замечательная, только очень и очень печальная. Слушая Беллу, я часто воображал себе этакую достоевскую девочку-хромоножку, некрасивую, очкастенькую, с трудом удерживающую тонкими пальчиками гитарный гриф. Насколько я знаю современных бардов, лучшие, самые пронзительные песни сочиняют люди, отягощенные многочисленными проблемами — личными, семейными или житейскими. И, напротив, если у тебя в жизни все тип-топ, ты вряд ли сможешь сымитировать страдание или душевную боль, нечего даже и пытаться без толку мучить инструмент. Лучше сделать паузу, дождаться подходящего катаклизма дома или на работе — и под это дело смело писать один шедевр за другим. У меня у самого в жизни был шестилетний период, во время которого я мог бы стать неплохим бардом. Если бы, конечно, умел играть на гитаре и писать стихи.
Дззынннь! Мои рассуждения вместе с песней хромоножки Винтковской прервал телефонный звонок. Я с сожалением выключил радио и поднял трубку.
— Слушаю, — сурово произнес я, невольно подражая своему автоответчику.
Обычно именно он брал на себя телефонные переговоры, но с неделю назад забарахлил, и я снес своего автоматического дружка в мастерскую на улице Тимура Фрунзе. Где он и пребывает до сих пор. Ремонтируют там долго — прямо как в застойные времена. Зато уж расценки у них, наоборот, самые что ни на есть современные. За что, спрашивается, боролись?
— Слушаю, — повторил я с теми же интонациями. — Да говорите вы, черт возьми!
— Яшка, это ты, что ли? — неуверенно спросила меня телефонная трубка голосом Славы Родина из «Книжного вестника». С некоторых пор Родин почему-то стал мне задавать по телефону такие вот бдительные вопросы. Должно быть, воображал, будто в один прекрасный день трубку поднимет наемный убийца, только что отправивший частного детектива Якова Семеновича Штерна в мир иной. Паршивая перспектива, что ни говори. Нет уж, фигушки, не дождетесь.
— Это все еще я, дорогой Слава, — успокоил я Родина. — Я жив. С добрым утром. Ну, выкладывай свои новости…
Примерно в феврале в газете «Книжный вестник» завелась новая рубрика под названием «По слухам и авторитетно», а вести ее поручили как раз-таки Славе.
Теперь он считает своим профессиональным долгом выбалтывать мне свежесобранные слухи, не дожидаясь выхода очередного номера газеты, где я и сам могу это прочесть. Возможно, он просто проверяет на мне качество своей продукции. Как академик Павлов когда-то проверял рефлексы на бедных собачках. Гав, мысленно пролаял я. Гав-гав-гав.
— Новости обалденные, — самодовольно сказал Родин, минуя всяческие приветствия типа «здрасьте» и «как дела». — Конфетка, а не новости. У тебя слюнки потекут, когда услышишь…
Так и есть, мрачно подумал я. Павлов хренов.
— Во-первых, гикнулся «Всемирный бестселлер», жизнерадостным тоном поведал мне этот академик-самоучка. Сказал — и замолчал, ожидая моей реакции.
— Что, совсем накрылся? — переспросил я, догадываясь, что именно такого вопроса Павлов-Родин от меня и ждет. Хорошая ты собачка, Яков Семенович. Умная.
— Накрылся временно, — с готовностью объяснил мне Слава, чрезвычайно довольный моими рефлексами. — Но надолго. И знаешь почему?
— Мало ли причин, — неопределенно пробурчал я. — Президент американский, допустим, осерчал на них из-за книжки Кэтрин Холлидей. И вчинил иск «лимонов» на сто. «Зеленых», естественно. Я угадал?
— Черта с два ты угадал! — довольно хмыкнул Родин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56