Грифф посмотрел на Коуча и с притворной невинностью произнес:
– Наверное, на собрании школьного комитета. Или на курсах кройки и шитья при церкви.
Коуч направился к телевизору и выдернул шнур из розетки.
– Собирай свои вещи.
– Что?
– Собирай свои вещи.
Грифф не пошевелился. Коуч подошел к нему; его бутсы с треском раздавили пустые коробки из-под хлопьев и банки от содовой, громоздившиеся на подносе, который Грифф поставил перед диваном.
– Собирай вещи. Быстро.
– Зачем? Куда я поеду?
– Ко мне домой.
– Черта с два.
– Не советую спорить со мной, или я звоню в службу охраны детства. – Коуч снова упер в бока свои мясистые кулаки и посмотрел на него. – У тебя одна секунда на размышление.
Смех за соседним столиком вернул Гриффа к реальности. Пока он погружался в воспоминания, официантка принесла ему «Перье». Он залпом выпил минеральную воду, как будто умирал от жажды. Подавив отрыжку, он увидел, как через вращающуюся дверь входит женщина, которую он ждал. Он встал и махнул официантке, чтобы та принесла счет. Этот его жест привлек внимание женщины.
Увидев его, она резко остановилась, явно удивленная.
Он махнул ей, прося подождать, пока он оплатит счет. Быстро расплатившись, он направился к женщине, которая стояла на полпути между входом и лифтами.
– Привет, Марша.
– Грифф! Я слышала, что ты выходишь.
– Плохие новости распространяются быстро.
– Нет, я рада тебя видеть, – она улыбнулась и оглядела его. – Хорошо выглядишь.
Он жадно рассматривал ее, от растрепанных темно-рыжих волос до босоножек на высоком каблуке. От соблазнительных изгибов между этими двумя крайними точками у него слегка закружилась голова.
– Не так хорошо, как ты, – с негромким смехом ответил он.
– Спасибо.
Несколько секунд он смотрел ей в глаза, а затем спросил:
– Ты свободна?
Ее улыбка погасла. Она окинула взглядом вестибюль, явно нервничая.
– Это были долгие пять лет, Марша, – тихо произнес он и шагнул к ней.
Она задумалась на секунду, а затем, видимо, приняв решение, ответила:
– У меня встреча в полночь.
– Мне не потребуется так много времени.
Он взял ее за локоть, и они пошли к лифтам, не произнеся ни слова, пока не оказались внутри одной из зеркальных кабин. Она вставила маленький ключ в незаметную щель на панели управления и, отвечая на его вопросительный взгляд, объяснила:
– Я переехала двумя этажами выше, в пентхаус.
– Должно быть, дела идут хорошо.
– На меня теперь работают три девушки.
– Дела действительно идут хорошо, – присвистнул он.
– Мой товар всегда пользуется спросом на рынке. – Она засмеялась и прибавила: – Если так можно выразиться.
Ее успех произвел на Гриффа еще большее впечатление, когда они вышли в вестибюль с мраморным полом и небом над головой, где был виден месяц и россыпь звезд, таких ярких, что они затмевали свет в окнах соседних домов.
В вестибюль выходили три двери.
– Ты в хороших отношениях с соседями?
– Один из них японский бизнесмен. Он редко бывает здесь, но когда приезжает, то находит наше соседство очень удобным.
– Приходит одолжить сахара? – усмехнулся Грифф.
– По меньшей мере один раз во время каждого визита в город, – спокойно ответила она. – Второй сосед – дизайнер из геев, завидующий моей клиентуре.
Марша отперла свою дверь, и Грифф вошел вслед за ней в квартиру. Она была похожа на картинку из журнала – вероятно, эротический сон ее соседа-гея. Грифф бегло обвел взглядом убранство квартиры, пробормотал вежливое «Очень мило», обнял Маршу и притянул ее к себе.
Он пять лет не целовал женщину, и секс, который он предвкушал, будет чертовски хорошим дополнением к наслаждению, которое он испытал, когда его язык проник в ее рот. Он целовал ее, как подросток школьную подружку. Слишком торопливо, слишком жадно, слишком слюняво. Его руки были одновременно везде.
Он тискал ее примерно минуту, а затем она со смехом отстранилась.
– Ты знаешь правила, Грифф. Никаких поцелуев. И я главная.
Он яростно сдергивал с себя спортивную куртку, которая никак не хотела сниматься.
– Сделай для меня исключение.
– Только сегодня. Но некоторые правила все же действуют.
– Хорошо. Я плачу вперед.
– Ага.
Рукава его куртки были вывернуты наизнанку, когда Грифф наконец смог бросить ее на пол. Он сунул руку в карман брюк, чтобы достать кошелек с наличными, который ему оставил Уайт Тернер. С этим нервным типом случилась бы истерика, узнай он, что его клиент тратит на проститутку деньги, предназначенные на покупку еды и бензина. Но самому Гриффу было не жалко никаких денег, потраченных на Маршу. Ради этого он готов был неделю сидеть без обеда.
– Сколько?
– Две тысячи. За час. Традиционный секс.
Он удивленно посмотрел на нее и сглотнул образовавшийся в горле ком.
– Две тысячи! Ты поднялась в цене. И здорово.
– И плата за жилье тоже, – спокойно ответила она. – И расходы на бизнес.
Он тяжело вздохнул, выражая свое разочарование, и поднял куртку с пола.
– У меня столько нет. Может, завтра вечером, – сухо добавил он.
– А сколько у тебя есть?
Он протянул ей кошелек. Она заглянула внутрь, вытащила две стодолларовые купюры и вернула кошелек Гриффу.
– Только никому не говори.
Гриффу показалось, что на его глазах закипают слезы благодарности.
– Я твой вечный должник.
Марша была самой дорогой проституткой Далласа и добилась этого благодаря жестким правилам ведения бизнеса. Она была деловой женщиной до мозга костей. До Гриффа доходили слухи, что, пользуясь советами клиентов, она удачно вложила деньги в недвижимость. Якобы купила фермерские земли к северу от Далласа, а когда город стал расширяться, здорово на них заработала. Говорили также, что у нее хранятся акции на несколько миллионов.
Возможно, все это были лишь слухи, но он нисколько не удивился бы, окажись они правдой. Говорили также, что она начала оказывать услуги «сопровождения», чтобы оплатить учебу на стоматолога-гигиениста, но вскоре поняла, что у нее лучше получается полировать не зубы, а совсем другие места. Кроме того, этим она могла заработать кучу денег.
Грифф узнал о ней от товарища по команде вскоре после того, как подписал контракт с «Ковбоями», – ему сказали, что Марша действительно лучше всех, только не каждый может ее себе позволить, потому что даже в те времена ее услуги стоили дорого. Он предпочел профессионалку, а не юных фанаток, которые вешались на него, а переспав, начинали донимать звонками, что ему было совсем не нужно.
Марша была благоразумна. У нее были строгие правила. Она тщательно выбирала клиентов, предварительно убеждаясь, что они здоровы, финансово состоятельны и безопасны. Она никогда не брала клиентов с улицы. В этот вечер она сделала для него исключение.
У нее было целомудренное лицо солистки церковного хора и роскошное тело, вызывающее мысли о грехе. Каким-то образом, несмотря на свою профессию, она умудрялась оставаться леди, и, если клиент не относился к ней соответственно, он переставал быть ее клиентом.
Пять лет не нанесли ей заметного урона, с удовлетворением отметил Грифф, пока она раздевалась. Ее тело было пышным, но крепким – там, где это было нужно. С непривычки у него не получалось быстро избавиться от одежды. Зная его и помня о его предпочтениях, она не помогала ему, а лениво ласкала себя, наблюдая за тем, как он срывает с себя рубашку и джинсы и разбрасывает их по сторонам. Когда ее пальцы исчезли между бедер, он замер, жадно поедая глазами ее шикарное тело, но ему уже было наплевать, насколько глупо он выглядит.
Когда он наконец разделся, она подошла к нему и легонько толкнула назад, пока он не сел на край кровати. Он зарылся лицом в глубокую складку между грудями, а затем прижал ее тяжелые груди к щекам.
– Что ты хочешь, Грифф?
– В данный момент… Все равно.
Она встала на колени между его бедрами и опустив голову, прошептала:
– Наслаждайся.
– Грифф?
– А?
– Уже двенадцатый час. Тебе нужно уходить.
Он спал на животе, зарывшись головой в мягкую ароматную подушку – почти в коме. Он перевернулся на спину. Марша уже приняла душ и завернулась в пушистый халат.
– Ты выключился, как лампочка, – сказала она. – У меня не хватило духу разбудить тебя раньше, но теперь тебе пора идти.
– Как хорошо спать голым на простынях, которые не пахнут хозяйственным мылом, – он с наслаждением потянулся, затем выгнул спину и снова потянулся. – Я должен идти?
– Да, должен.
Она произнесла это с улыбкой, но он знал, что так оно и есть. Он не мог спорить с ней после такой щедрости. Он сел на кровати и опустил ноги на пол. Она приготовила ему одежду, тем самым ненавязчиво торопя его. Он быстро оделся.
– Спасибо, – он повернулся к ней, когда они оказались у двери. – Ты оказала мне огромную услугу, и я ценю это больше, чем ты думаешь.
– Подарок к возвращению, – она поцеловала свой указательный палец и прижала к его губам. – Но в следующий раз нужна предварительная договоренность и полная оплата.
– Завтра мое финансовое положение существенно поправится, – сказал он, но, вспомнив, как она напряглась, увидев его в вестибюле, добавил: – То есть если ты захочешь иметь меня среди своих клиентов. Я ведь могу повредить твоему бизнесу.
– Каждый бизнес время от времени требует хитрости, – отмахнулась она, но он понял, какая мысль пришла ей в голову. – Может, захочешь попробовать одну из новых девочек. Они молоды и талантливы, и я лично обучала их.
– Я останусь доволен?
– Гарантирую. Хочешь, я для тебя что-нибудь организую.
У него в мозгу мелькнул образ Лауры Спикмен.
– Я пока точно не знаю, где буду находиться и что буду делать. Давай я тебе позвоню. Я набирал твой старый номер, но мне сказали, что он отключен.
– Мне приходится периодически менять его. – Она протянула ему визитную карточку. – В знак уважения к злобным копам, – добавила она, улыбаясь.
Он поцеловал ее в щеку, еще раз поблагодарил и попрощался. Она закрыла за ним дверь – негромко, но твердо. Подойдя к лифту, Грифф столкнулся с выходящим из него дизайнером-геем. Тот окинул его взглядом с головы до ног и издал тихий, протяжный стон.
– Слишком, слишком мил, – пробормотал он, проскальзывая мимо Гриффа.
В баре фойе теперь было не так многолюдно. Девушка, которая его обслуживала, болтала с одним из скучающих посыльных. Пианиста сменили диски.
Когда Грифф проходил сквозь вращающиеся двери, швейцар приветствовал прибывшего постояльца. Воздух снаружи, не охлажденный кондиционером, был таким горячим, что у него перехватило дыхание – он еще не акклиматизировался. Целую минуту он стоял, обливаясь потом, и ждал, пока появится служащий парковки. Его не было видно, и Грифф отправился на поиски. Он прошел вдоль всего навеса перед зданием и завернул за угол, в гараж.
В его скулу с силой отбойного молотка врезался кулак. Один удар. Второй. Еще один.
Грифф попятился, громко ругаясь, пытаясь неловко уклониться от ударов, силясь разглядеть нападавшего.
Родарт.
6
Улыбка превратила лицо Родарта в жуткую маску Хэллоуина.
– О, мне очень жаль. Больно?
Грифф со свистом втянул воздух сквозь стиснутые от боли зубы. Он потрогал скулу, и его пальцы стали красными от крови.
– Сукин сын!
Родарт закурил и рассмеялся, гася спичку.
– Об этом я тоже слышал.
Грифф разъяренно смотрел на него.
– Я слышал, что твоя мать была готова трахаться с собакой, если рядом не оказывалось мужика. Бедный маленький Грифф. Тебе пришлось несладко, да? Пока Коуч Миллер и его жена не забрали тебя.
Когда Грифф оказался за решеткой, мгновенно превратившись из звезды в парию, всплыло многое из его неприглядного прошлого. Источниками этой информации не могли быть ни Коуч, ни Элли. Грифф был готов дать голову на отсечение. Но пронырливый репортер из «Morning News» рыл до тех пор, пока его догадки не подтвердились. Это была сенсационная статья. В заключение автор даже намекнул, что падение Гриффа Буркетта было предопределено с самого его рождения, что он был зачат для того, чтобы нарушить закон, и что преступление, которое он совершил, можно было предвидеть.
Родарт злобно смотрел на него.
– Скажи мне, что ты чувствовал, когда сдавал решающую игру? Только честно. Между нами. Хоть малейший укол совести? Или нет?
В ушах Гриффа звучали слова Уайта Тернера. Не становись у него на пути. Подставь другую щеку. В данный момент это предостережение выглядело как насмешка – скула кровоточила, а голова с одной стороны болела так сильно, что Грифф боялся, как бы его не вырвало.
Гриффа подмывало схватить Родарта за его грязные волосы и бить головой о бетонную стену гаража до тех пор, пока его уродливое лицо не превратится в кровавое месиво.
Но Грифф не мог этого сделать, не навлекая на себя неприятности, и Родарт это знал. Ничто не доставило бы этому подонку большего удовольствия, чем увидеть, что Грифф в день своего освобождения вновь оказался за решеткой.
Вполголоса выругавшись, Грифф отвернулся, но Родарт схватил его за плечо, повернул к себе и с силой прижал к стене.
– Не поворачивайся ко мне спиной, ты, самоуверенный придурок.
Не столько от оскорбительных слов, сколько от мерзкого прикосновения Родарта боль в голове Гриффа мгновенно прошла, а его злость стала холодной и хрупкой как стекло. Он мог бы убить этого ублюдка. Легко. Столкновения во время игры, это одно. Прикосновение Родарта – совсем другое.
– Убери руки.
Его звенящий голос или выражение глаз выдали смертельную ярость, которая бушевала у него внутри, потому что Родарт отпустил его и отступил на несколько шагов назад.
– Ты это заслужил, – сказал он, дернув подбородком в сторону кровоточащей скулы Гриффа. – За то, что оскорбил меня сегодня. Я проехал через всю эту пустыню, чтобы отпраздновать твое освобождение, и вот какую благодарность получаю в ответ на свою заботу.
– Спасибо. Теперь мы квиты, – Грифф протиснулся мимо него.
– Вчера у меня был интересный разговор с твоими бывшими подельниками.
Грифф остановился и обернулся.
Родарт глубоко затянулся сигаретой, затем бросил ее на бетонный пол гаража и потушил носком туфли, одновременно выпуская дым вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51