Теперь это был милый и уютный дом.
Шкафчик он узнал, но диван был новым. Появилась еще мебель, картины на стенах, журналы и книги, ковер и ваза с белыми тюльпанами на кофейном столике. Впервые за все время жалюзи были открыты, впуская в комнату солнечный свет. Было нехолодно, и поэтому небольшой огонь в камине горел скорее для уюта, чем для тепла.
Он повернулся к Лауре, уже заранее зная, что она ему скажет.
– Теперь я здесь живу.
– Я читал, что ты продала особняк. Тебе здесь нравится?
– Очень.
Они обменялись долгим взглядом, но потом она отвела глаза и кивнула в сторону дивана:
– Хочешь чаю?
– Да.
– Горячего или холодного?
– Холодного, пожалуйста.
Он присел, а она скрылась на кухне. Из любопытства он открыл шкафчик. Там был телевизор, книги и несколько дисков с новыми фильмами. Ни одного фильма с пометкой «X». Он закрыл дверцы шкафчика и откинулся на диванные подушки, приняв, как он надеялся, непринужденную позу. Два часа и восемнадцать минут, прошедшие с момента ее звонка, он не находил себе места.
Она вернулась с подносом, на котором стоял кувшин с чаем и два стакана. Опустив поднос на кофейный столик, она наполнила стаканы.
– Сахар?
– Нет, спасибо.
Она протянула ему стакан, потом взяла свой и устроилась в кресле напротив Гриффа.
Он отхлебнул чай. Она сделала глоток из своего стакана. На глазах друг у друга. Он боялся начать разговор, боялся сказать что-нибудь не то. Он не знал, зачем она его сегодня пригласила. Знакомая манера разговора и время встречи – все это не могло быть совпадением. Но пока ничего в ее поведении не предвещало того, что эта встреча может закончиться так же, как предыдущие. Может, она просто пригласила его на чашку чая.
– Твоя авиакомпания делает успехи, – наконец сказал он. – Эта новая штука – «Селект» выглядит любопытно.
– Начинаем через три месяца, – она засмеялась и покачала головой. – Еретическая и безумная идея. И столько работы. Миллион решений. График расписан по дням.
– Но ты наслаждаешься этим, – он улыбнулся ее многословию.
– Каждую минуту, – согласилась она. – Я очень надеюсь на успех. Мы уже продали семьдесят восемь процентов членских карт. Ходят слухи, что наши конкуренты пытаются организовать похожий сервис.
– Имитация – самая искренняя форма лести.
– Точно. Но это все же имитация. Мы будем первыми.
Ее лицо светилось энтузиазмом. Ее улыбка была такой прекрасной и открытой, что у него защемило сердце. Он понял, что впервые видит ее счастливой. Такой она еще никогда не была.
– Удачи тебе и «Селект», – он поднял стакан в шутливом тосте. – Хотя нельзя сказать, что удача обходит тебя стороной. Акции «Сансаут» все время растут.
– Ты следишь за курсом акций?
– Инвестирую.
– Неужели?
– Да. Что бы ты ни делала, не останавливайся. Это дает результат.
– Я очень занята и много работаю, но стараюсь поддерживать определенный распорядок в своей жизни. По средам после обеда я позволяю себе отдохнуть.
Это объясняло ее непринужденный наряд. Она не собиралась возвращаться на работу. Он пытался не вкладывать в это никакого смысла. Пытался, но ничего не получалось.
Она пристально посмотрела на него.
– Эти выходные по средам позволяют мне заниматься другими делами, которые очень важны для меня. Например, такими, как фонд Элейн Спикмен.
– Фонд. Понятно, – он поерзал, меняя позу. – Недавно видел твою фотографию в газете. На каком-то официальном мероприятии по сбору средств. Как все прошло?
– Превосходно.
– Это хорошо.
– Кроме денег, собранных в тот вечер, фонд недавно получил одно крупное пожертвование.
– Да?
– Сто тысяч долларов.
– Ничего себе.
– Да, но это пожертвование было довольно необычным.
– В каком смысле?
– Во-первых, сумму внесли наличными. Стодолларовыми банкнотами, прямо на счет фонда.
– Хм.
– Анонимно.
– Хм.
– И банк, в котором открыт счет, сообщил, что жертвователь настаивал на анонимности.
Лицо Гриффа осталось бесстрастным.
– Я уважаю его желание не афишировать такое щедрое пожертвование, – сказала Лаура. – Я лишь надеюсь, что он знает, как я ценю его дар.
– Не сомневаюсь.
Наступившая пауза казалась ему бесконечной, но затем Лаура сдалась и с легкой улыбкой сменила тему:
– Ты тоже не сидел без дела.
– Слышала о нашем проекте?
– Я видела твое интервью по телевизору.
– Он завоевывает популярность, и дела идут хорошо.
– Кажется, ты удивлен, – заметила она.
– Да. Он просто сам приплыл мне в руки.
После выписки из больницы он предстал перед судом, и ему предъявили обвинение в нападении на полицейских. Джим Макалистер добился его освобождения под залог и выступил с блестящей речью в его защиту. Его аргументы были подтверждены показаниями Лауры Спикмен, которую представлял ее адвокат, а также сотрудниками службы внутренней безопасности, занимавшимися делом Стэнли Родарта.
Грифф выслушал суровый выговор судьи и получил год условно вдобавок к тому, что он уже отбыл. Инспектором по надзору у него остался Джерри Арнольд. Макалистер и Глен Ханникат, который оказался настоящим другом, повезли Гриффа в ресторан, чтобы отпраздновать то, что они считали победой.
Вскоре после этого его удивил Болли Рич, пригласивший его на ленч. Он извинился за то, что отказывался слушать, когда Грифф пытался предупредить его насчет Родарта. Сказал, что сожалеет, что он отказал Гриффу в помощи, когда тот в ней больше всего нуждался, но больше всего ему стыдно за то, что он не поверил Гриффу.
– Джейсон две недели со мной не разговаривал, – сказал он.
– Не переживай ты так, – отмахнулся от его извинений Грифф.
– Ты слишком легко освобождаешь меня от ответственности.
– Я тоже легко отделался.
Затем Болли рассказал ему о проекте, который уже некоторое время обсуждался в кругу спортивных журналистов. Они считали, что пора воплощать его в жизнь.
– Нам надоела вся эта грязь вокруг спорта, как университетского, так и профессионального. Мы вынуждены писать не только об удачных бросках, голах и ударах, но также об употреблении наркотиков и стероидов, об оружии, жестокости, изнасилованиях…
– Тотализаторе, – вставил Грифф.
– Тотализаторе. Нам осточертело все это дерьмо. Мы хотим изменить ситуацию и вернуть в спорт понятия чести и честной игры. Но мы всего лишь горстка писак, и я самый яркий представитель этого вида, если тебе это о чем-то говорит. Нам нужно имя, – сказал он и, смущаясь, пояснил: – Но безгрешный человек не окажет нужного воздействия.
– Вам требуется парень на плакате и запоминающийся слоган: «Не облажайся, как я».
– Примерно это мы и имели в виду, – улыбнулся Болли.
– Им был нужен плохой парень вроде меня, который обратился бы к молодым спортсменам, – объяснял теперь Грифф Лауре. – Мой горький опыт предупреждал бы их о подводных камнях и ловушках. Болли с коллегами нашел корпоративных спонсоров для финансирования проекта. Национальная студенческая спортивная ассоциация заявила о своей полной поддержке. А также ассоциация спортсменов-христиан. Ассоциации выпускников колледжей. Спортивные ассоциации по всей стране договорились со мной о выступлениях, – он пожал плечами. – Возможно, мои беседы принесли хоть немного пользы.
– Ты скромничаешь, Грифф. Как раз на этой неделе в колонке мистера Рича было написано, что они собрали тысячи заявлений от молодых спортсменов, которые обещали не употреблять стероиды и так далее. В том числе от его собственного сына.
– Джейсон хороший парень. Скорее всего, он в любом случае держался бы в стороне от всего этого.
– Но не другие. Твои выступления произвели большой эффект.
– Посмотрим, – он улыбнулся. – По крайней мере, я зарабатываю кучу премиальных миль у «Сансаут».
– Можешь подписаться на «Селект».
– Этого я не могу себе позволить. Мне возмещают расходы и платят вполне достойное жалованье, но я не стану богатым, Лаура. Никогда. – Он никогда не будет таким богатым, как Фостер Спикмен. Как она. Именно это он пытался ей сказать. – Но я связан со спортом, по крайней мере косвенно. И я делаю что-то полезное, – он улыбнулся. – Иногда после выступления они просят меня пару раз бросить мяч. Дать им совет. Что-то вроде этого.
– Я уверена, что эти молодые спортсмены, несмотря ни на что, в восторге от тебя.
– Не знаю. Хотелось бы верить.
Они некоторое время молчали. Лаура посмотрела за окно, потом на камин, потом на вазу с тюльпанами.
– Хочешь еще чаю?
– Нет, спасибо.
– Как твоя подруга Марша?
Он был удивлен, что она помнит о Марше.
– Хорошо. Видел ее на прошлой неделе.
– А.
Вежливая улыбка Лауры слегка дрогнула. Или ему это показалось?
– Ей еще осталась одна операция, но это просто последние штрихи.
– Значит, предыдущие операции были успешными?
– Она выглядит потрясающе. Лучше, чем раньше.
– Это хорошо. Она… она вернулась… к работе?
– На полный рабочий день, – Грифф улыбнулся.
– Правда?
– Да. Бизнес есть бизнес.
– Ну да.
Если ее интересовал характер его визита к Марше, то почему она не спросила об этом прямо? Он надеялся, что она спросит. Тогда он рассказал бы, что теперь они с Маршей просто друзья, а сам вопрос Лауры указывал бы на то, что ей не все равно, удовлетворяет ли он свои сексуальные потребности с профессионалками или нет.
Но она задала совсем другой вопрос:
– Как ты отдохнул?
– Отъедался. Элли готовила так, как будто каждый мой обед был последним. А ты?
– Я уехала. Остановилась в Вермонте, в гостинице, где предоставляют номер с завтраком, каталась по проселочным дорогам.
– Звучит неплохо. – Хотя на самом деле это звучало одиноко.
– Хочешь еще чаю?
– Ты уже спрашивала, и я отказался.
– Извини. Как твое плечо?
– Отлично.
– Все зажило?
– Лаура, зачем ты позвала меня?
Неожиданный вопрос удивил ее. Казалось, она была взволнована тем, что ее застали врасплох. Потом она сделала глубокий вдох и тихо сказала:
– Я хотела поблагодарить тебя.
Его сердце упало. Она действительно пригласила его только на чай.
– За что?
– За то, что хранишь нашу тайну. Ты много раз мог рассказать всю эту грязную историю. Но ты этого не сделал. Ты защитил Фостера и меня. Он уж точно не заслужил твоего доверия. Я хотела сказать тебе, как я это ценю.
– Ну, мне не очень-то хотелось, чтобы все узнали, что меня нанимали в качестве жеребца.
– Какова бы ни была причина, все равно, спасибо.
– Пожалуйста.
Ему не нужна ее проклятая благодарность. Он сдержал обещание Коучу и самому себе – не общаться с ней, хотя не проходило и дня, чтобы он не испытывал желания ей позвонить. И сегодня, после стольких месяцев, когда она позвонила, он подумал, что возможно…
Но нет. Пока он сидел тут и поддерживал вежливый разговор, страстно желая коснуться ее, ощутить вкус ее губ, она хотела всего лишь поблагодарить. Больше он этого выдержать не мог.
Не в силах унять волнение, он провел ладонями по бедрам, затем внезапно поднялся.
– Послушай, мне нужно бежать. У меня… дело.
– О, прости, – она тоже встала. – Я не хотела тебя задерживать.
– Нет, все в порядке. Был рад тебя увидеть.
– И я тоже.
– Да. Спасибо за чай.
Поворачиваясь к двери, он хлопнул себя рукой по карману, как бы вспоминая.
– Да, чуть не забыл. Я кое-что тебе принес. – Грифф сунул руку в карман спортивного пиджака, вытащил маленькую коробочку и протянул Лауре.
– Что это? – она озадаченно посмотрела на него.
– Есть только один способ узнать.
Она взяла коробочку и, помедлив секунду, потянула за ленточку, чтобы развязать бантик. Грифф вдруг понял, что задержал дыхание, когда она открывала крышку. Внутри на шелковой подушечке лежала маленькая золотая звездочка с крошечным бриллиантом в центре. Лаура опустила голову и не отрывала взгляда от кулона, и Грифф не видел ее реакции. Она так долго оставалась неподвижной, что Грифф подумал, что это была неудачная идея.
Прошло еще несколько секунд, а Лаура по-прежнему молчала, и тогда Грифф принялся оправдываться.
– Я знаю, что у нас было не так много. Может, не больше этого бриллианта, – он взъерошил пальцами волосы. – Но не осталось ничего на память, понимаешь? Ничего, что подтвердило бы – это действительно было. А оно было. По крайней мере, несколько недель.
Лаура не поднимала голову и не шевелилась. Черт! Плохая идея. Очень, очень плохая. Он должен просто заткнуться и уйти. Но вместо этого он сказал:
– Я подумал, может, тебе захочется иметь что-то, что будет напоминать об этом.
Когда она наконец подняла голову, ее лицо было мокрым от слез.
– Я всегда буду помнить. Это останется в моем сердце, пока я жива.
Они одновременно потянулись друг к другу. Он обнял ее и держал так, как будто больше никогда не отпустит. Наверное, он поклялся себе в этом. Потом он не мог вспомнить, что говорил позже, а что в этот первый момент, перед тем, как обхватил ее лицо ладонями и повернул к себе. Он помнил, как говорил, что любит ее, покрывая бесконечными поцелуями ее губы, глаза, щеки, лоб. Наконец их губы встретились, и они поцеловались, жадно и страстно.
А потом, когда день сменился вечером, они долго-долго сидели вместе на диване, держась за руки, и разговаривали. Они болтали о пустяках, рассказывали друг другу разные истории. Обменивались какими-то шутками. Часто смеялись.
Это было их первое свидание.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51