Черт бы его побрал! Совсем не обязательно лично сажать семена, чтобы собирать урожай. Но это уже обсуждалось с ее мужем. Спикмен настаивал, чтобы она зачала естественным путем. Похоже, она не видит в этом никакой этической или моральной проблемы – так почему он должен волноваться? Мысленно пожав плечами, он принял окончательное решение: если они хотят, чтобы он трахнул ее, он сможет это сделать. Как бы то ни было, у нее не три глаза, и все такое.
– Мы пожимаем руки, и я получаю сто тысяч?
Спикмен подъехал на своем кресле к письменному столу и открыл нижний ящик. Он извлек оттуда большой конверт из желтоватой бумаги и, вернувшись на место, протянул его Гриффу. Грифф вспомнил, как был вынужден попросить взаймы у своего адвоката, будто ребенок, просящий деньги у родителей. Чем скорее он станет независимым, тем лучше.
Он взял конверт.
– Внутри ключ от банковского сейфа и карточка для образца подписи. Вы должны расписаться. Я прослежу, чтобы карточка вернулась в банк завтра утром, где ее внесут в реестр. Потом распоряжусь, чтобы деньги положили в сейф. Вы сможете забрать их, скажем, завтра в любое время после двух часов дня. Утром мы с Лаурой должны встретиться с представителями профсоюза бортпроводников, чтобы обсудить новый коллективный договор.
Наем жеребца был одним из пунктов их делового распорядка.
Ну и отлично, лишь бы деньги оказались в сейфе.
Грифф вытащил из конверта карточку и повертел ее в руках.
– А как насчет здоровья? Что, если я не пройду медосмотр?
Супруги переглянулись, и Фостер ответил за двоих:
– Мы верим, что этого не произойдет.
– Слишком много веры.
– Если бы мы предполагали проблемы, вас бы здесь не было.
– Ладно, я получаю аванс, вы получаете медицинскую справку. И что дальше?
– А дальше вы ждете – вас известят, где вы должны быть и когда. Во время следующей овуляции у Лауры.
Грифф посмотрел на нее. Она спокойно встретила его взгляд, по всей видимости нисколько не смущаясь, что они обсуждают ее овуляцию. Ему хотелось выяснить, что такое овуляция, но он не стал спрашивать. Ему это ни к чему. Он умеет трахаться, и это все, что они от него требуют.
– Вы будете встречаться один раз в месяц до тех пор, пока не произойдет зачатие, – объяснил Спикмен. Он поднес руку жены к губам и поцеловал. – Надеюсь, для этого не потребуется слишком много циклов.
– Я тоже на это надеюсь, – сказал Грифф. – Тогда я стану богаче на полмиллиона долларов.
Все еще чувствуя беспокойство, он встал и подошел к одному из книжных шкафов. Названия книг, те, что были на английском, ни о чем ему не говорили. Похоже, философия или что-то такое же скучное. Ни Элмора Леонарда, ни Карла Хайасена.
– Вас что-то беспокоит, Грифф?
– Почему именно я? – он повернулся к супружеской паре.
– Я уже объяснил, – ответил Спикмен.
– Вокруг полно светловолосых и голубоглазых парней.
– Но ни у кого нет таких генов. У вас есть все, что мы могли бы желать для своего ребенка. Сила, удивительная выносливость, скорость, ловкость и даже превосходное зрение и сверхъестественная координация. Статьи о вас публиковались не только в спортивных, но и в медицинских журналах – о том, что вы совершенный образец мужского тела.
Грифф вспомнил статьи, написанные тренерами и специалистами по спортивной медицине, один из которых даже назвал его «биологическим шедевром». Ему досталось за это в раздевалке, когда товарищи по команде подтрунивали над его так называемым совершенством, выдумывая самые жестокие способы его проверки. Другое дело, в постели с девчонками. Они действительно кайфовали от его «шедевра».
Но он также вспомнил язвительные редакционные статьи после того, как он совершил «грехопадение». Его проклинали не только за совершенное преступление, но и за то, что он не смог правильно распорядиться тем, что ему было дано Богом.
Дано Богом – эту фразу он помнил хорошо.
Люди, которые им восхищались, вряд ли бы продолжали считать его совершенством, если бы узнали, кто его зачал. Если бы мистер и миссис Спикмен видели его родителей, у них тоже возникли бы сомнения. Захотели бы они, чтобы в жилах их ребенка текла кровь его отца и матери?
– Вы ничего не знаете о моем происхождении. Может, мне просто повезло получить несколько генов, которые случайно сложились в нужном порядке. Может, другая их комбинация обеспечит ребенку дурные наклонности.
– Такая вероятность существует всегда, независимо от того, кто будет донором спермы, даже я сам, – сказал Спикмен. – Почему вы пытаетесь отговорить нас, Грифф?
– Я не пытаюсь.
Хотя до определенной степени Спикмен был прав. Грифф пять лет провел в тюрьме, размышляя о неверном выборе, который он сделал. Если он чему и научился за это время, так это не бросаться в воду, пока точно не узнает глубину.
– Я просто не хочу увязнуть во всем этом, чтобы вы не обвинили меня, если что-то пойдет не так.
– А что может пойти не так? – спросила Лаура.
– Вы, наверное, не очень опытны в таких делах, да? – Он усмехнулся. – Поверьте мне, может случиться все, что угодно. А что, если я подделаю медицинское заключение?
– Вы хотите сказать, что у вас может оказаться низкий уровень сперматозоидов? – спросил Спикмен.
Грифф кивнул.
– У вас есть причина для такого предположения?
– Нет. Но я не знаю. Просто спрашиваю. А вдруг?
– Мы надеемся, что вы не станете подделывать справку. – Спикмен сделал паузу, а потом добавил: – Думаю, у вас остатки тюремной паранойи.
– Вы чертовски правы.
В комнате повисло тяжелое молчание. Спикмен потер подбородок, как будто подыскивал нужные слова.
– Раз уж мы затронули эту тему, давайте поговорим о вашем тюремном заключении.
– А что такое? – Грифф поднял голову.
– Должен признаться, что оно сыграло свою роль в том, что я выбрал именно вас.
Грифф удивленно вскинул брови.
– Хотите сказать, что дело не только в моем физическом совершенстве?
– Вы обманули свою команду, лигу и болельщиков. – Спикмен будто бы рассуждал вслух. – Вы стали персоной нон-грата, Грифф. Боюсь, теперь вы будете объектом для оскорблений.
– До сих пор у меня не было никаких конфликтов.
– Прошло еще очень мало времени, – сказала Лаура.
Их рассудительный тон раздражал его.
– Я не собираюсь завоевывать себе популярность, понятно? Я сжульничал и нарушил закон. И наказан за преступление. Все это в прошлом.
– Но еще остался букмекер, который умер, – Лаура по-прежнему говорила спокойно.
Грифф ждал, когда всплывет эта тема. Если у них хоть немного варят котелки – а по всему было видно, что это так, – они обязательно должны были спросить о Бэнди. Странно только, что эту деликатную тему затронула жена.
– Билл Бэнди не умер, миссис Спикмен. Его убили.
– И в этом подозревали вас.
– Меня допрашивали.
– Вас арестовали.
– Но не предъявили обвинения.
– Никому не предъявили.
– И что?
– Убийство осталось нераскрытым.
– Это не моя проблема.
– Надеюсь, не ваша.
– Какого черта…
– Это сделали вы?
– Нет!
Быстрая перестрелка сменилась напряженным молчанием, прерывать которое Грифф не собирался. Он уже сказал все, что должен был. Он не убивал Билла Бэнди. И точка. Конец.
– Тем не менее, – тихим и примирительным голосом гробовщика заговорил Спикмен, – тень подозрения пала на вас, Грифф. Вас в конце концов отпустили в связи с недостатком доказательств, но это не может служить вам стопроцентным оправданием.
– Послушайте, если вы думаете, что я убил Бэнди, то какого черта я здесь делаю? – В Гриффе просыпалась злость. – Почему вы хотите, чтобы я стал отцом вашего ребенка?
– Мы не думаем, что вы совершили убийство, – сказал Спикмен. – Мы даже в этом уверены.
Грифф перевел сердитый взгляд на Лауру, пытаясь понять, разделяет ли она убежденность мужа в его невиновности. Выражение ее лица оставалось бесстрастным, не обвиняющим, но и, черт побери, не оправдывающим.
Тогда почему она нанимает его, чтобы он переспал с ней? Нужно ли ему это оскорбление?
К сожалению, нужно. Ему нужны деньги. Он должен снова встать на ноги, а шестьсот тысяч баксов – неплохой старт. Черт с ними, с ней, если она думает, что это он укокошил Бэнди. В любом случае их это не очень беспокоит, иначе его бы здесь не было. Они не только чокнутые, но еще и лицемеры.
– Убийство Бэнди, а также федеральные преступления, за которые вы были осуждены, поставили против вашего имени черную метку, Грифф, – сказал Спикмен.
– Я это знаю.
– Поэтому каковы шансы, что кто-то здесь возьмет вас на работу? Велика ли возможность, что кто-то наймет вас даже за меньшую сумму, чем предлагаем мы с Лаурой?
Ответ был очевиден, и Грифф решил не тратить на него слова.
– Ваши перспективы туманны. Вы не можете играть в футбол. Вы не можете работать тренером. Вы не можете говорить или писать о футболе, потому что ни одно из средств массовой информации не передаст ни одного вашего слова. Вы признали, что вам пришлось продать все свое имущество, чтобы рассчитаться с долгами, и это значит, что у вас ничего не осталось даже на черный день.
Похоже, Спикмен получал удовольствие, перечисляя его несчастья. Возможно, подумал Грифф, ему следует дать отпор. Посмотрим, кто выйдет победителем.
– Я зарабатывал в «Ковбоях» три миллиона в год, плюс реклама, – сухо сказал он. – Все имели с этого неплохой куш, начиная с моего агента и заканчивая налоговой службой, но все, что у меня оставалось, я тратил, получая от этого огромное удовольствие. Так что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать, что у вас, похоже, нет таланта бизнесмена – в противном случае вы по-другому распорядились бы своим доходом. Кроме того, мне кажется, вы плохой вор, потому что позволили себя поймать.
– Мне расставили ловушку. И я попался в нее.
– Тем не менее… – Спикмен немного помолчал, а затем продолжил: – Я не пытаюсь вас оскорбить, Грифф.
– Неужели?
Спикмен не обратил внимания на его язвительный тон.
– Вы спрашивали, почему наш выбор пал на вас.
– Я уже почти забыл о своем вопросе.
– Он требовал подробных объяснений. И я хотел быть абсолютно откровенным относительно причин, заставивших нас сделать это предложение именно вам. Во-первых, у вас подходящий генотип для будущего ребенка. Во-вторых, по причинам, которые только что обсуждались, вы отчаянно нуждаетесь в деньгах, которые мы вам предлагаем. И в-третьих, вы абсолютно одиноки. У вас нет семьи, настоящих друзей, привязанностей, ни одного человека, на кого вы могли бы рассчитывать, и это с нашей точки зрения огромное преимущество. Мы уже подчеркивали конфиденциальность нашего договора. Только мы трое будем знать, что не я отец ребенка, зачатого Лаурой.
Грифф немного успокоился. Кроме того, он не мог позволить себе обижаться. Особенно на голую правду. Он подошел к письменному столу, взял хрустальное пресс-папье и взвесил его на ладони.
– И вы мне верите – что я буду держать рот на замке?
– На самом деле нет, – усмехнулся Спикмен. – Скорее мы верим в вашу жадность.
– Шестьсот тысяч? – Грифф положил пресс-папье на место и ухмыльнулся Спикмену. – Не так много, как вам кажется. Я бы не назвал это жадностью.
– Ты еще не сказал ему остальное? – Лаура взглянула на мужа.
– Мы еще не зашли так далеко, – ответил Спикмен.
– Остальное? – спросил Грифф.
Спикмен направил инвалидное кресло к письменному столу и взял пресс-папье. Вытащив из кармана брюк носовой платок, он протер им хрусталь и улыбнулся Гриффу.
– Не подумайте, что мы сомневаемся в вашей честности.
– Ерунда. Вы были бы идиотами, если бы не сомневались.
– Правильно, – рассмеялся Спикмен. – Были бы.
Он поставил пресс-папье на стол, передвинул его на несколько миллиметров влево, затем медленно сложил платок в идеальный квадрат и спрятал в карман.
– Ради нашего с Лаурой душевного спокойствия, а также для того, чтобы гарантировать ваше молчание, вы получите миллион долларов после рождения ребенка. Кроме того, вы будете получать один миллион долларов каждый год в день его рождения. И все, что от вас требуется взамен, – забыть о нашем знакомстве.
5
Грифф сунул ключи от «Хонды» служащему парковки и быстро прошел в сверкающее фойе фешенебельного здания. Нижние двенадцать этажей занимал шикарный отель, верхние двенадцать принадлежали кондоминиуму.
В этот вечер посреди рабочей недели в баре фойе было относительно тихо. Пианист за белым кабинетным роялем наигрывал стандартные мелодии в стиле Синатры. Большая часть столиков была занята бизнесменами, которые не спеша потягивали коктейли, стараясь продемонстрировать окружающим свое превосходство.
Из бара имелся выход во внутренний дворик, где были свободные места, но Грифф предпочел остаться внутри, где можно было наслаждаться кондиционированным воздухом, одновременно следя за входом. Он сел за пустой столик, жестом подозвал официантку и заказал бурбон.
– Обычный или марочный?
– Сойдет обычный.
– Воду?
– Лед.
– Открыть счет?
– Да, пожалуйста.
– К вам кто-нибудь присоединится?
– Нет.
– Я скоро вернусь.
Несмотря на то что повод – выход из тюрьмы – и прошедший день – встреча со Спикменами – заслуживали порции виски с содовой, или даже двух, Гриффу не хотелось напиваться. В детстве ему так часто приходилось убирать чужую блевотину, что у него так и не возникло тяги к выпивке.
Но запах и вкус напитка, который принесла официантка, ему понравились. Первый глоток пошел гладко, хотя жжение в желудке напомнило ему о том, что пять лет он не брал в рот спиртного. Грифф расположился поудобнее, ему не стоило торопиться. Он не знал, сколько придется ждать.
Миллион долларов.
– Вам будут платить наличными, – сказал ему Спикмен. – Их положат в банковский сейф, доступ к которому будем иметь только вы, я и Лаура. Никаких записей, никаких документов. Как только Лаура забеременеет, всякая связь между нами навсегда прекращается. Если мы случайно встретимся, что маловероятно, то вы не узнаете нас. Это будет наша первая встреча. Понятно?
– Понятно.
Разговор был прерван появлением Мануэло, который принес телефонограмму для миссис Спикмен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51