В сопровождении Картера и двух полицейских в форме они вошли через служебный вход и на служебном лифте поднялись на верхний этаж.
– Он весь в вашем распоряжении, – сообщил Родарт, когда они выходили из лифта. Двое полицейских ждали у двери номера в конце длинного коридора. Родарт отпер дверь и провел ее внутрь. Картер остался снаружи.
Это была красиво обставленная, просторная комната. Родарт поставил ее чемодан на полку внутри шкафа, заглянул в ванную, посмотрел на панораму Далласа за широкими окнами, затем опустил плотную штору и повернулся к Лауре.
– Надеюсь, вам будет удобно.
– Здесь очень мило.
– За дверью будет дежурить полицейский, независимо от того, в номере вы или нет. Другой расположится в конце коридора, чтобы видеть лестницу и оба лифта. Они будут поддерживать связь по радио с охранниками внизу, снаружи и внутри здания.
– Все эти предосторожности необходимы?
– Я хочу быть уверен, что сюда никто не войдет.
И что я никуда не выйду, мысленно добавила Лаура. И как бы в подтверждение этой мысли Родарт протянул руку:
– Ключи от машины, пожалуйста.
– Зачем?
– Для сохранности. Мы будем охранять и ваш автомобиль.
Что бы он ни говорил, эта комната была настоящей тюремной камерой. Пока он не убедится, что Грифф Буркетт действовал в одиночку, убивая ее мужа, она останется под подозрением и, похоже, под замком.
– Я бы хотела слышать, что думает мой адвокат по поводу вашего намерения отобрать у меня ключи от машины, – она выпрямилась и скрестила руки на груди.
Он ухмыльнулся и махнул рукой в сторону ночного столика:
– Вот телефон.
Ухмылка и выражение его лица ясно показывали, что он раскусил ее блеф.
– А если мне понадобится куда-то поехать?
– Я оставлю ключи полицейскому за дверью. Просто обратитесь к нему. Он свяжется с постами внизу. Вас будут сопровождать – или полицейская машина, или офицер полиции. – Он коснулся ее руки кончиками пальцев, как будто погладил. – Главное для нас – ваша безопасность.
– Я чувствую себя под надежной охраной. – От прикосновения Родарта ее передернуло.
– Хорошо.
Она надеялась, что теперь он наконец уйдет. Но он присел на край кровати. Она осталась стоять.
Он ухмылялся, прекрасно понимая, как ей неприятно, что он сидит на кровати, на которой она будет спать. Затем его улыбка сменилась озабоченным выражением.
– Вы были заняты организацией похорон, и поэтому я не хотел беспокоить вас расследованием. Но чтобы вы были в курсе – мы не нашли никаких следов Мануэло Руиса. Ни одной ниточки.
– Мне жаль это слышать, – она говорила искренне. – Я бы хотела знать, что известно Мануэло о том вечере.
– Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем, что он видел или слышал. Полагаю, Буркетт об этом позаботился.
Она отвернулась от него и подошла к окну. Небо темнело, и повсюду зажигались огни. Непрерывные потоки машин двигались по автостраде в обоих направлениях. Люди жили своей жизнью. Обедали в ресторанах. Смотрели баскетбольные матчи. Жарили гамбургеры на заднем дворе в компании друзей. Она завидовала этой нормальной жизни. Все это стало ей недоступно после автомобильной аварии.
Столкновение с грузовиком стало поворотным событием в ее жизни, хотя тогда она этого до конца не осознавала. Если бы не авария, сегодня они с Фостером могли бы пойти в кино. Могли бы зачать ребенка естественным путем, любя друг друга. И не было бы нужды искать другие методы. И они никогда бы не встретились с Гриффом Буркеттом. Гриффу не пришлось бы скрываться от полиции, Фостер был бы жив, а она не стояла бы здесь, надеясь, что этот проклятый детектив уйдет и оставит ее в покое.
– До сих пор мне удавалось скрывать вашу связь с Буркеттом от прессы.
Она не слышала, как он подошел. Он стоял так близко, что она чувствовала запах его лосьона после бритья и его влажное дыхание на шее.
– Но я не знаю, как долго смогу держать это втайне, Лаура.
Называть ее по имени было неуместно и непрофессионально. Но, поставив его на место, она лишь привлечет внимание к этому факту, и она предпочла притвориться безразличной. Он хочет, чтобы она нервничала и беспокоилась, даже боялась его. Поэтому она будет сохранять ледяное спокойствие.
– Журналисты хотят знать, что связывало Буркетта и вашего мужа… умершего мужа. Каковы были мотивы, толкнувшие Буркетта на убийство. Они требуют этой информации. Пока, исключительно из уважения к вам, – он понизил голос до шепота, – я этого не раскрывал и даже вел себя так, как будто не представляю, что могло заставить Буркетта совершить такое ужасное преступление. Другое дело, когда его поймают. После того, как ему предъявят обвинения, все выйдет наружу. Я больше не смогу скрывать вашу супружескую измену.
Эти слова заставили ее обернуться. Но она не могла стоять так близко к нему и отодвинулась.
– Я к этому готова.
– Правда? Вы уверены, что готовы к тому избиению, которое вас ждет? Сейчас вас считают трагической фигурой, скорбящей вдовой жертвы убийства. Газеты и телевидение щадят ваши чувства и проявляют деликатность. Но мне не нужно вам рассказывать, какими отвратительными могут быть репортеры, особенно если посчитают, что их обманывали. Они могут переключиться на вас. – Он громко щелкнул пальцами: – Вот так. Вам понадобится защита от этой атаки.
– Я ценю вашу заботу.
– Кто-то должен прикрывать вас.
– Благодарю вас.
– Вы будете рады, что я рядом. Защищаю вас, как… – он сделал паузу, прежде чем закончить фразу, – …брат.
Лаура внутренне содрогнулась.
– Я очень устала. Если у вас все…
– Ключи от машины?
Она достала ключи из сумочки и протянула ему, следя за тем, чтобы не коснуться его пальцев.
– Благодарю, – он подбросил ключи на ладони, явно довольный, что получил их. – Закажите в номер все, что пожелаете. Счет оплатит департамент полиции.
– Как долго я буду пользоваться вашим гостеприимством?
– Пока Грифф Буркетт не окажется за решеткой.
– Это может затянуться.
– Не думаю, – он ухмыльнулся. – Но до той поры вы наш гость. Не волнуйтесь. Он не сможет приблизиться к вам, – как бы подчеркивая смысл своих слов, он подошел к двери и взялся за ручку. – Если вам что-нибудь понадобится, позвоните мне. В любое время, – он посмотрел сначала на кровать за спиной Лауры, а затем на нее саму. – Спокойной ночи.
29
Как только Родарт вышел за дверь, Лаура заперла ее на замок. Она слышала, как он разговаривает с Картером и другим полицейским за дверью, а затем раздался тихий звонок прибывшего лифта.
Понимая, что он ушел, она продолжала стоять, обхватив себя руками. Нужно попросить у горничной баллончик освежителя воздуха, чтобы избавить номер от его запаха. Потом. Теперь она не хотела ни с кем разговаривать. Она устала от слов.
Лаура расстегнула чемодан и принялась его распаковывать. Но закончить не смогла – силы покинули ее. Ей не хотелось даже шевелиться. Она легла на кровать. Слезы пришли быстро. Они текли из уголков плотно сжатых век, струились по вискам и пропадали в волосах.
Как в тот день, когда Грифф Буркетт вытер ей слезы, в день, когда все изменилось, в день – признайся самой себе, Лаура, – когда он пробудил в ней чувства и ощущения, которых она давно не испытывала. Она убеждала себя, что не страдает от их отсутствия, не жаждет их. Как же она ошибалась!
В тот день она была особенно восприимчива к нежности. Безразличие Фостера к ее проекту «Сансаут селект» глубоко ранило ее. Это было хуже, чем открытое несогласие. Он просто не упоминал о нем. Как будто не было той презентации. Он бесстрастно убил проект, уничтожил его своим молчанием.
В тот день, перед свиданием с Гриффом Буркеттом, она зачем-то зашла в кабинет Фостера. И обнаружила свой доклад, на подготовку которого потратила не одну сотню часов. Он лежал в корзине для мусора вместе с обломками модели самолета. Фостер разбил модель и выбросил осколки.
Даже Грифф Буркетт спросил ее о модели. Даже он, чужой человек, не имевший никакого отношения к индустрии авиаперевозок, проявил больше любопытства, чем Фостер.
Вид разбитой модели обескуражил ее. Это означало смерть ее идеи. Несмотря на почти абсолютную уверенность в том, что овуляция будет сегодня, следовало позвонить Гриффу Буркетту и отменить встречу. Она была слишком уязвима в эмоциональном плане, чтобы идти на свидание, но не хотела объяснять Фостеру, почему пропустила этот цикл и не воспользовалась возможностью зачать для него ребенка. Лежа под простыней в ожидании «нанятого жеребца», она чувствовала себя жертвой на алтаре. Тогда ей казалось, что это действительно так, что она приносит себя в жертву эгоизму Фостера. Она плакала, когда в комнату вошел Грифф.
Никто из них не ожидал того, что случилось потом. Грифф рассчитывал на это не больше, чем она. Поначалу ее слезы даже разозлили его.
А потом он с удивительной нежностью вытер их. Его забота смягчила боль, причиненную Фостером. Лаура инстинктивно ухватилась за эту заботу, в отчаянном желании поддержки, нежности, понимания и любви. Грифф ответил на ее реакцию точно так же, только по-мужски.
Встречаясь с ним в том доме, она никогда не стремилась к сексуальному удовлетворению. Совсем наоборот. Она гнала от себя даже одну мысль об этом. Днями и ночами она уговаривала себя, что не чувствует себя лишенной чего-то важного, что она получает удовлетворение от других аспектов жизни, что не хочет вновь почувствовать на себе тело мужчины.
Но, ощутив его внутри себя, она уже не могла сопротивляться мощному порыву чувственности. Ее охватило желание, такое сильное – правда, естественное и даже простительное, – что тело автоматически отреагировало на него, и она почти бессознательно отдалась своим ощущениям.
Она была готова почти оправдать то, что произошло между ними в тот день.
Но как оправдать другой день, четыре недели спустя? То, что они совершили, было абсолютно неправильным и непростительным.
Теперь она лежала, прижав ладонь к низу живота, и плакала о ребенке, который никогда не узнает своего отца.
Ни того, ни другого.
На следующий день она председательствовала на созванном совещании. Присутствовали все руководители подразделений и все члены совета директоров.
– Я не настаиваю на выполнении условий завещания Фостера, согласно которым я автоматически становлюсь генеральным директором, – она сразу же приступила к делу. – Фостер сделал такое распоряжение, чтобы в случае его внезапной смерти авиакомпания не осталась без официального руководителя. Вы знаете, как он не любил оставлять что-либо на волю случая. Тем не менее в управлении корпорацией он придерживался принципов демократии.
Она взяла стакан с водой и сделала глоток.
– Обстоятельства смерти Фостера таковы, что потребуется суд. Будут официальные допросы и юридические процедуры, которых избежать не удастся. Так или иначе мне придется пройти через них, причем неизвестно, когда и как все это закончится. Я хотела бы подготовить вас к некоторым неприятным моментам. Возникнут вопросы, и я хочу ответить на них публично. Средства массовой информации поднимут шум. Я надеюсь защитить «Сансаут» от худшего, но имя Фостера и мое имя неразрывно связаны с авиакомпанией. Я обращаюсь к вам за поддержкой. Если кто-то из журналистов обратится к вам за комментариями, пожалуйста, направляйте их в нашу юридическую службу. Независимо от того, насколько безобидно он или она будет выглядеть, не отвечайте ни на какие вопросы, не делайте заявления и не выдвигайте предположений. Все, что вы скажете, будет вырвано из контекста.
– Какого рода вопросы они могут задавать? – спросил один из присутствующих.
Лаура глубоко вздохнула.
– Например, о характере моих отношений с Гриффом Буркеттом. Я признаю, что это были очень личные отношения.
В комнате повисло неловкое молчание. Все старались не смотреть на Лауру.
– Из этого вытекает следующий пункт моего заявления, – продолжила она. – Если вы решите, что я недостойна или не в состоянии выполнять мои обязанности в отношении авиакомпании «Сансаут» и ее работников, если вы не захотите, чтобы я представляла авиакомпанию в качестве генерального директора или кого бы то ни было, то вы в любое время вправе потребовать моей отставки, и я немедленно и без всяких возражений приму ее.
– Мне поручили быть выразителем общего мнения на этом совещании, – наконец поднял руку Джо Макдональд.
– Хорошо, – она собралась с духом.
Может быть, они уже решили, что женщина, муж которой умер насильственной смертью при странных обстоятельствах и которая была любовницей осужденного за преступление бывшего футболиста, в любом случае недостойна должности генерального директора.
– Мы обсуждали это перед началом совещания, – сказал Джо. – И единогласно решили: мы хотим, чтобы вы оставались в своей должности. То есть генеральным директором.
– Мне очень приятно это слышать, – ответила она, стараясь не выдать своих чувств. – Мне бы не хотелось в течение одной недели лишиться и мужа, и работы. Но все, что я вам сказала, остается в силе. Главным для вас должно быть благополучие «Сансаут». Если вы почувствуете, что будущее авиакомпании под угрозой, вы обязаны найти мне замену.
– Наша обязанность поддерживать своего руководителя, – возразил Джо, и остальные поддержали его. – Мы останемся с вами, Лаура, – продолжил Макдональд. – Мы абсолютно убеждены в вашей честности и в вашей способности управлять авиакомпанией.
– Спасибо, – она с трудом сдерживала слезы. – А теперь, когда этот вопрос исчерпан, поговорим о «Селект». У вас еще остались копии доклада? – спросила она Джо.
– Да. Но вы сказали, что проект пока откладывается.
– До поры до времени откладывался. Теперь я официально возобновляю его.
Это был трудный день, но он принес удовлетворение. Она многое успела. Возобновление проекта «Селект» было воспринято с воодушевлением, как она и надеялась. Многие одобряли ее желание двигаться вперед и смотреть в будущее вместо того, чтобы думать о прошлых несчастьях.
После совещания она провела переговоры со старшим партнером юридической фирмы, которая вела личные дела Фостера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51