После шестого гудка включился автоответчик: «Спасибо, что позвонили Миллерам. Пожалуйста, оставьте сообщение». Грифф отключился и тут же перезвонил, скорее из желания еще раз услышать голос Элли, чем в надежде, что кто-то снимет трубку. Он еще раз прослушал запись, недоумевая, где могли быть Коуч и Элли в такую рань.
Но что бы он сказал, если бы один из них снял трубку? Что он может сказать им, чтобы они ему поверили?
Он набрал еще один номер. Трубку снял Джейсон Рич.
– Привет, Джейсон, это Грифф, – он пытался говорить так, как будто ничего не случилось. – Я хочу извиниться, что вчера не пришел на тренировку. И, похоже, сегодня меня тоже не будет.
– Почему?
– Подхватил что-то вроде желудочного гриппа. Наверное, несвежее тамале. Просто кишки выворачиваются, – ответил Грифф и, помолчав, спросил: – А папа дома? Я бы хотел с ним поговорить.
– Так вы больны?
– Да.
– Значит, это неправда, что он говорил?
– Кто?
– Тот полицейский.
Грифф с силой сдавил переносицу.
– Его звали Родарт? Детектив?
– Человек со шрамами на лице. Он приходил вчера и разговаривал с папой и со мной.
Грифф надеялся, что Родарт забудет о его связи с Ричами, но Родарт никогда ничего не забывал. Вчера он допрашивал мальчика, заставляя того рассказать все, что ему известно о Гриффе Буркетте. Возможно, он напугал Джейсона. Грифф был готов убить этого сукиного сына.
– Он сказал, что вы… – голос Джейсона дрогнул. – Он сказал, что вы…
– Джейсон!
Голос Болли доносился откуда-то издалека. Резкий. Настойчивый.
– С кем ты разговариваешь? Джейсон, кто это?
– Папа, он… – голос мальчика звучал умоляюще.
– Дай мне телефон, – в трубке послышались всхлипывания, а потом Болли прорычал прямо в ухо Гриффу: – Я не должен был тебе верить.
– Болли, послушай, я…
– Нет, это ты послушай. Копы уже два раза приходили сюда. Моя жена с ума сходит, особенно после того, как детектив Родарт рассказал ей, что ты натворил.
– Болли…
– Я не хочу, чтобы ты сюда звонил. Я не хочу, чтобы ты приближался к моей семье. Я доверил тебе сына. Господи, когда я думаю…
– Я никогда бы не поднял руку на Джейсона. Ты это знаешь.
– Нет, ты предпочитаешь убить парализованного мужа своей любовницы.
Грифф зажмурился изо всех сил, пытаясь справиться с этим обвинением и картиной, которую оно вызвало.
– Я позвонил, чтобы предупредить тебя – будь осторожен с Родартом. Не подпускай его к Джейсону…
– Не произноси даже имя моего сына.
– Послушай меня!
– Уже наслушался.
– Не оставляй Джейсона одного с Родартом. Просто не оставляй Джейсона одного. Я знаю, что ты обо мне думаешь…
– Ты не знаешь и половины того, что я о тебе думаю. Надеюсь, этот Родарт в конце концов доберется до твоей задницы. А когда доберется, надеюсь, они хорошенько поджарят ее.
28
Похороны Фостера Спикмена были под стать губернаторским.
У Престонвудской баптистской церкви нашелся только один храм, способный вместить всю толпу скорбящих, и его любезно предоставили для заупокойной службы. Помещение было заполнено до отказа. Те, кто не поместился в церкви, заняли соседние здания, куда церемония транслировалась по кабельной сети.
Агенты секретной службы охраняли первую леди, представлявшую президента, которого в эти дни не было в стране. На похоронах присутствовали несколько членов конгресса. Губернатор Техаса произнесла панегирик. Известный священник прочел проповедь. Бродвейская звезда, лауреат премии «Тони», с которым Фостер учился в частной средней школе, солировал при исполнении церковного гимна «Изумительное благоволение». В завершение службы прозвучала молитва «Отче наш» в исполнении старшего пилота авиакомпании «Сансаут», от которой прослезились все, кто присутствовал в церкви.
Траурный кортеж растянулся на несколько миль.
Событие подробно освещалось средствами массовой информации, от прибытия знаменитостей в церковь до того, как рассеялась толпа на кладбище. Большинство телевизионных репортажей заканчивались пронзительным кадром, трогательной сценой, которую также запечатлел фотограф и которая попала на страницы всех газет: на фоне безоблачного неба силуэт Лауры Спикмен, одиноко стоящей с опущенной головой у гроба мужа.
Стоя на кладбище, Лаура не замечала лихорадочного стрекота камер и щелканья фотоаппаратов, снимавших ее с почтительного расстояния. В этот момент она впервые за пять дней, прошедших после смерти Фостера, почувствовала себя одинокой.
До этого ей было практически невозможно остаться одной и предаться горю, потому что ее все время окружали люди. Были обязанности, которые могла выполнить лишь она – как единственный наследник. Эти заботы днем вытесняли воспоминания о Фостере.
По ночам, удалившись в свою спальню, она все равно ощущала присутствие чужих людей в доме. Кей заняла одну спальню для гостей, а Мирна другую – обе они отказывались оставить Лауру и ночью. У ворот дежурили полицейские. Другие патрулировали территорию сада.
Все это не давало ей до конца почувствовать свое горе и полностью понять, что Фостера больше нет. До этого тихого момента одиночества, когда к ней пришло осознание страшной действительности.
Кей ездила вместе с ней в похоронное бюро, чтобы помочь выбрать гроб. Лаура помнила, как поехала туда, как разглядывала варианты и слушала советы директора. Но по-настоящему она рассмотрела гроб только теперь. Он был красивым и простым. Фостер одобрил бы.
Для украшения гроба она выбрала белые каллы – этот цветок Фостер особенно любил за его чистые, изящные линии. Она протянула руку и дотронулась до одного из цветков, пропустила его между пальцами, почувствовала его бархатистую поверхность и вдруг остро ощутила смысл происходящего. Это реальность. Это навсегда. Фостер не вернется. Она больше никогда его не увидит. А ей нужно задать ему столько вопросов, столько ему рассказать, но ничего этого не будет.
– Я любила тебя, Фостер, – прошептала она.
В глубине души она была уверена, что он знал это. По крайней мере, прежний Фостер знал, как сильно она его любила. Странно, но после его смерти она вспоминала не человека в инвалидной коляске, который странно себя вел и порой сознательно говорил то, что должно было причинить ей боль.
Она видела его таким, каким он был до автомобильной аварии. Она представляла себе Фостера полным жизни и энергичным, с телом, таким же сильным и деятельным, как и его характер, веселого и оптимистичного, который заражал своей бодростью каждого, кто имел с ним дело.
Именно такого Фостера Спикмена она оплакивала.
К тому времени, когда лимузин подъехал к особняку, там уже было полно гостей, которых пригласили выпить, поесть и поделиться воспоминаниями о Фостере. Лаура должна была устроить этот прием, но одна мысль о том, что придется выдержать, лишала ее сил. Она поручила всю организацию Кей и Мирне. В официальной столовой был организован щедрый буфет. Официанты разносили подносы с канапе. Гости выстраивались в очередь к бару. Тихо звучала арфа.
Лаура общалась с гостями, принимала соболезнования, плакала или смеялась, если кто-то рассказывал забавные истории о Фостере. Во время одного из таких рассказов она боковым зрением заметила, что двойные двери в библиотеку остаются закрытыми. От Кей она узнала, что полиция закончила работать в библиотеке как на месте преступления и теперь комнатой можно пользоваться. Тем не менее никто не приближался. Никто не упоминал об обстоятельствах смерти Фостера. Мрачным напоминанием о них стал детектив Родарт. Он приехал поздно и держался в стороне. Лаура пыталась делать вид, что не замечает его, но все время чувствовала его присутствие. Оборачиваясь, она видела, как он презрительно разглядывает гостей или пристально смотрит на нее вызывающим раздражение взглядом.
Когда почти все посетители разъехались, Лаура отозвала Кей в сторону.
– Я хочу, чтобы завтра в два часа вы созвали совещание.
– Какого рода совещание?
– Все руководители подразделений и члены совета директоров.
– Лаура, вы действительно хотите завтра приехать в офис? – воскликнула она. – Никто не предполагает, что вы сразу же вернетесь к работе.
– Фостер предполагал бы, – на губах Лауры мелькнула улыбка. – В два часа. Пожалуйста, Кей, – добавила она, увидев, что помощница собирается протестовать. – Передай гостям мои извинения. Я должна подняться наверх. Сообщи мне, когда все уйдут.
Полчаса спустя Кей постучала в дверь спальни.
– Это я, – сказала она, входя в комнату. – Все ушли, кроме обслуживающего персонала. Они тоже загружают свои автобусы и скоро уедут. – Она посмотрела на открытый чемодан на кровати Лауры. – Объясните мне еще раз, зачем вас заставляют уезжать из собственного дома?
– Детектив Родарт считает, что в отеле я буду в большей безопасности.
– В безопасности от кого? От Гриффа Буркетта? – Кей фыркнула. – Наверное, он уже в Мексике или где-то еще. Здесь у нас круглосуточная охрана. Ему не подойти к вам, даже если бы вы этого захотели, и он должен быть сумасшедшим, чтобы попытаться сделать это.
– А детектив убежден, что он сумасшедший. И Буркетт не уехал. По крайней мере, он был в городе три дня назад. Посреди ночи явился в дом к своему адвокату. Адвокат позвонил в полицию. Буркетт смог сбежать. Но пешком, – она застегнула молнию чемодана и столкнула его с кровати. – Детектив Родарт считает, что он доведен до отчаяния и опасен, и пока его не поймают, он представляет угрозу для моей безопасности.
И кроме того, подумала она, он боится, что я помогу своему любовнику избежать ареста. Родарт этого не говорил, но его намеки не оставляли места для сомнений.
– Мне кажется, – сказала Кей, – просто преступно заставлять вас уезжать из дома, особенно теперь, когда вам нужна тихая гавань.
– На самом деле, Кей, я, наверное, все равно здесь не осталась бы. – Лаура задумчиво окинула взглядом красивое убранство спальни. – Этот дом слишком большой для одного человека. И к тому же он никогда не был моим.
Она не стала объяснять свои слова. Да и вряд ли смогла бы. За последние несколько дней она вдруг поняла, что все время чувствовала себя здесь гостем. Желанным, но все равно гостем. Фостер никогда не показывал этого. Наоборот, он предлагал ей изменить интерьер по своему вкусу, сделать дом своим. Но ей казалось, что это будет неправильно. Дом принадлежал его семье, причем гораздо дольше, чем она была членом этой семьи. Фостер – это единственная причина ее присутствия здесь и единственная связь с домом. Его смерть разорвала эту связь.
Кроме того, она сомневалась, что когда-нибудь сможет войти в библиотеку.
– Дайте, я понесу его, – Кей взяла у нее чемодан. – У вас такой вид, как будто вы на грани обморока. Вы что-нибудь ели?
– Немного, – солгала она.
Желудок не принял булочку, которую она заставила себя съесть на завтрак. А что касается графина с кофе, стоявшего на подносе, то ее тошнило от одного запаха, и она вылила его в раковину. До сих пор никто не знал о ее утреннем недомогании.
В сопровождении Кей она спустилась по лестнице. Родарт ждал внизу, прислонившись к украшенной резьбой центральной колонне винтовой лестницы, и чистил ногти кончиком перочинного ножа, которым, вероятно, и подрезал их.
– Готовы? – Он сложил нож и положил его в карман брюк, потом оттолкнулся от колонны и направился к входной двери. У входа ждала полицейская машина.
– Я поеду сама, – при виде машины Лаура остановилась.
– Вы уверены, что в состоянии, миссис Спикмен? Полиция Далласа может оказать вам любезность и…
– Спасибо, но я предпочитаю свою машину.
– Вам она не понадобится, – возразил Родарт. – Вас отвезут туда, куда вы скажете.
– Вы меня арестовываете, детектив? – она впервые открыто бросила ему вызов.
– Ничего подобного.
– Потому что, если я арестована, вы должны соблюдать правила. Я хочу, чтобы вы зачитали мои права, а потом я хочу позвонить адвокату. – Вероятно, она давно должна была обратиться к нему за помощью, но это выглядело бы как признание своей вины. По крайней мере, с точки зрения Родарта. Хотя с такой же вероятностью можно утверждать, что детективу на руку, что она не звонит адвокату. Вопрос о машине был способом проверить смысл «защиты», которую он ей навязал.
Родарт посмотрел на Кей и с сожалением покачал головой, как будто говоря, что вдова впадает в истерику, но в таких обстоятельствах ее нервозность можно понять. Потом он перевел взгляд на Лауру и заговорил с ней так, как говорят с психически неуравновешенными людьми.
– Это ради вашей же безопасности, миссис Спикмен.
– Я поеду в своей машине, – раздельно сказала она, подчеркивая каждое слово.
Он попытался смутить ее взглядом, но она не дрогнула. Наконец он театрально вздохнул и обратился к одному из полицейских, переминавшихся с ноги на ногу рядом с патрульной машиной:
– Пригони ее машину.
Лаура протянула полицейскому ключи. Все молчали, пока он не вернулся. Полицейский вышел из машины, и Лаура села за руль. Не успела она закрыть дверцу, как к ней наклонилась Кей.
– Я здесь все закончу и помогу миссис Доббинс запереть дом. После этого звоните мне домой. – Она с тревогой вглядывалась в лицо Лауры. – Закажите еду в номер. Примите ванну. Обещайте мне, что отдохнете.
– Обещаю. Не забудьте назначить совещание. Обзвоните всех сегодня вечером.
– Обязательно.
Лаура захлопнула дверцу машины и пристегнула ремень безопасности.
Родарт сел на пассажирское сиденье рядом с ней.
– Я подумал, что вам нужна компания, – с улыбкой заявил он.
Только не твоя, подумала Лаура. Но она молча завела двигатель, не спеша поехала по длинной подъездной дорожке и миновала ворота. Патрульная машина, припаркованная на улице, заняла место впереди нее. Сзади вплотную ехал зеленый седан, за рулем которого сидел коллега Родарта Картер. За ним следовала еще одна патрульная машина.
– Как на параде, – сквозь зубы сказала Лаура.
Родарт в ответ лишь хмыкнул, раскрыл сотовый телефон и сообщил кому-то, что они в пути.
Они направлялись в роскошный отель в центре города, где Родарт зарегистрировал Лауру под вымышленным именем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51