– Никакой оплаты. Мне нужно делать хоть что-то полезное. Купи десяток футбольных мячей, и будем считать, что мы в расчете.
Болли задумался на секунду, а потом, похоже, принял решение.
– Давай здесь же, каждый день за час до начала тренировки?
– Подходит, – они пожали друг другу руки. – Скажи Джейсону, чтобы был готов выкладываться по полной.
– Он будет в восторге. Начнем завтра?
– Буду на месте.
Болли встал, спустился на несколько рядов, потом остановился и обернулся:
– Это не значит, Грифф, что я прощаю тебе твой поступок. У тебя испытательный срок – не только в отношениях с законом, но и со мной. Малейший намек на неприятности, и ты вылетишь отсюда.
– Не будет никаких неприятностей. Клянусь.
Болли кивнул и продолжил спуск по трибуне, чтобы присоединиться к другим отцам, наблюдавшим за тренировкой у кромки поля.
Грифф не получил приглашения присоединиться к ним, но он и не надеялся на это. У него давно не было такого хорошего настроения. Теперь у него есть дело, есть, чего ждать, есть, зачем вставать с постели по утрам. Лучше его никто не справится с обучением будущего куортербека. И осознание этого приносило ему радость.
Он продолжал улыбаться, когда зазвонил сотовый телефон.
Он приехал раньше ее и оставил машину позади дома. Через несколько минут ее автомобиль остановился рядом с его.
– Совещание затянулось, – сказала она, выходя из машины.
– Я сам только что подъехал.
Вместе они прошли к фасаду дома. Пока она открывала дверь, он внимательно осмотрел улицу в обоих направлениях. Оливкового седана нигде не было видно. Он приехал сюда прямо со школьного стадиона и знал, что там за ним никто не следил. С их последнего столкновения – около месяца назад – он больше не видел ни Родарта, ни кого-либо еще подозрительного.
Однако Грифф ни на минуту не допускал, что Родарт испугался и оставил его в покое. Наоборот, его явное отсутствие заставляло нервничать. Грифф предпочел бы, чтобы Родарт время от времени появлялся в его поле зрения. Размышляя об этом, когда они вошли в дом, он спросил Лауру, не видела ли она того парня, о котором он ее предупреждал.
– В уродливой зеленой машине? – Одна бровь у нее чуть-чуть приподнялась.
– Почему вы так смотрите на меня? Думаете, я его выдумал?
– Я думаю, что вы пошли на ненужный риск, встретившись со мной возле офиса.
– Я знаю правила, но вы должны знать о Родарте.
– Сомневаюсь.
– Послушайте…
– Я не желаю это обсуждать, – оборвала его она. Затем потерла лоб ладонью и устало вздохнула. – Я не видела человека, притаившегося в зеленой машине.
– Хорошо. Спасибо. Это все, что я хотел знать. Почему было не сказать об этом сразу, чтобы мы не спорили?
Она хотела возразить, но потом передумала и направилась в спальню.
– Что это была за модель?
– Что?
– Модель. В коробке, которую я отнес в вашу машину.
– Это была модель самолета.
– Это я понял. Вы везли ее домой, чтобы показать мужу. Зачем?
– Для презентации.
– Да? И как все прошло?
Избегая его взгляда, она провела рукой по волосам.
– Теперь это не имеет значения, – не дав ему возможности продолжить разговор, она вышла в коридор и исчезла за дверью спальни.
Грифф смотрел ей вслед, размышляя, почему она злится. Ссора дома? Тяжелый день на работе? Или просто раздражена, потому что ей придется еще раз терпеть его?
Да пошла она. Пусть злится. Пусть дуется. Все, что угодно. Ему наплевать. Остается надеяться, что в этот раз все получится. Ему уже хотелось взять деньги и свалить.
Он вытащил низ рубашки из-под ремня и снял ботинки. Проверил, включен ли термостат на стене, и уменьшил температуру на несколько градусов. Потом прошел в кухню и заглянул в холодильник. Те же бутылки с водой и упаковка диетической колы. Ему не хотелось ни того, ни другого, и он просто расстегнул рубашку и стоял у раскрытой дверцы холодильника, подставив грудь холодному воздуху.
Вернувшись в гостиную, он открыл шкаф и прочел названия видеокассет. Может, глянуть одну, просто для разнообразия. Посмотрим. Мужчины с женщинами. Женщины с женщинами. «Дырка меж двух городов». Интересно. На обложке была изображена цыпочка на мотоцикле, вся одежда которой состояла из нескольких полосок черной кожи. Ее улыбка и красные ногти не возбудили, а наоборот, охладили его.
Он закрыл дверцы шкафа, в очередной раз предпочтя собственное воображение журналам и видео.
– Входите.
Он вошел в спальню и закрыл дверь. И застыл посреди комнаты. Она лежала, как и прежде, устремив взгляд в потолок, укрывшись до пояса простыней и полностью одетая сверху.
Но на ее щеках были видны следы слез.
Когда он сразу не подошел к кровати, она посмотрела на него, а потом снова перевела взгляд на потолок.
– Что случилось? – он остановился возле кровати.
– Ничего.
– Вы плакали.
– Я просто устала.
– Вы плачете, когда устаете?
– Иногда, – она бросила на него раздраженный взгляд. – Может, мы поскорее покончим с этим?
– К вашим услугам, мэм, – сказал он, разозленный ее тоном и снисходительностью, которая за этим скрывалась, а затем стянул джинсы, надеясь, что вид его натянувшихся трусов оскорбит ее. Этого не случилось. Она отвернулась.
Он отбросил ногой джинсы, снял трусы и забрался на кровать, вытянувшись над Лаурой. Он сражался с простыней, проклиная ее неподатливость, пока не сбил ее в комок и не отшвырнул в сторону. Ноги Лауры раскрылись. Грифф принял нужное положение и попытался войти. Ничего не получилось, и он повторил попытку.
Это оказалось легче, чем в первые два раза. И быстрее. Очень быстро.
Он позволил себе передохнуть, пока не разрядился в нее. Он осторожно приподнялся над ней и посмотрел в ее повернутое к стенке лицо. И замер. Слезы текли по ее щекам, а нижняя губа была зажата между зубами, чтобы унять дрожь.
Вот черт. Неужели так плохо?
Наверное, очень плохо, потому что из ее груди вырвался всхлип.
– Черт, я причинил вам боль?
Она покачала головой.
– Вы сказали, что хотите поскорее покончить с этим.
Она пыталась сказать, но слова застревали у нее в горле. Она судорожно сглотнула.
Грифф растерянно молчал. Он не знал, что сказать, и просто коснулся ладонью ее мокрой щеки. Почувствовав прикосновение, она вся напряглась. Она подняла руку, и он ждал, что она оттолкнет его ладонь от своего лица. Но она накрыла его ладонь своей и зарылась лицом в его руку.
Ее дыхание стало прерывистым от нахлынувших чувств. Он ощущал ее слезы на своей коже. Он смотрел на ее горло, в котором клокотали сдерживаемые рыдания. А потом, уже не в силах сдержать себя, она снова стиснула зубы. Но на этот раз между ними оказалась не ее губа, а мягкая подушечка его большого пальца. Лаура вонзила в нее зубы.
Грифф отреагировал мгновенно, шумно втянув в себя воздух.
Ее зубы тут же разжались. Он убрал ладонь с ее лица. Их взгляды встретились, и это было сильнее, чем укус. Ее глаза, наполненные слезами, слегка расширились, когда она почувствовала, что он не может контролировать себя. И не хочет. Он возбудился, причем прилив крови был таким внезапным и мощным, что у него не осталось ни времени, ни воли, ни желания выйти из нее.
Он подал бедра вперед, осторожно, оценивая ее реакцию. Ее глаза на мгновение закрылись, а затем открылись снова. Ресницы были мокрыми, похожими на остроконечные трогательные стрелочки. На радужной оболочке правого глаза темнело черное пятнышко, которое он не замечал раньше – хотя раньше он никогда не смотрел ей в глаза. Не позволял себе этого.
Все еще двигаясь осторожно, он чуть подал бедра вперед и вверх. Она втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Ее глаза закрылись. Ободренный, он просунул под нее руку, обхватил ладонью ее ягодицы и приподнял, одновременно проникая глубже. Желание вибрировало у нее в горле, потому что теперь ее губы были плотно сжаты, превратившись в тонкую линию. Она учащенно дышала.
Он отстранился, почти выйдя из нее, а затем вновь погрузился глубже. Затем еще раз. Его толчки были длинными, медленными и глубокими, и она отвечала ему такими же движениями, которые заставили его забыть обо всем.
Ее руки, всегда неподвижно вытянутые по бокам, теперь беспокойно двигались. Она схватила простыню, сжала ее в ладонях, а затем выпустила и протянула руки, ища что-то еще, пока не нашла полы его рубашки. Она крепко стиснула пальцами ткань и потянула на себя, пока Грифф не почувствовал, как рубашка врезается ему в спину. Ее шея выгнулась, голова зарылась в подушку. Бедра поднимались и опускались навстречу его движениям, уже не таким глубоким и более быстрым.
Крепко обнимая ее и прижимая к себе, он застыл неподвижно и почувствовал, как ее тело тоже напряглось. Обессиленный, он лежал на ней, будто мертвый, ощущая завершающие толчки ее оргазма. Как легкие поцелуи в самый кончик члена. У него не осталось сил даже на улыбку, но в душе он улыбался.
Наконец они затихли.
Он обхватил ладонью ее затылок и перекатился на бок, повернув ее вместе с собой. Он продолжал держать ее так, одной рукой прижав ее голову к своей груди, а другой крепко стискивая ягодицы, не давая ей шевелиться и не выходя из нее. Невероятные ощущения. Он разрывался между желанием навечно остаться в таком положении и посмотреть на нее.
Он мечтал найти способ избавиться от одежды, не двигаясь. Внезапно им овладело отчаянное желание кожей почувствовать ее кожу. Он хотел увидеть ее грудь. Все ее тело. Прикоснуться, погладить, зарыться носом во все соблазнительные места, о которых он запрещал себе даже думать.
Потом. А теперь она лежала так тихо, что казалась спящей. Он откинул голову, чтобы заглянуть ей в лицо. Ее слегка приоткрытые губы были влажными и мягкими, припухшими и покрасневшими от укусов. Там, где полная нижняя губа касалась верхней, была маленькая ямочка. Господи, какая сексуальная точка, как будто умоляющая, чтобы ее ласкали кончиком языка.
Он наклонил голову, собираясь именно так и поступить, когда ее тело внезапно напряглось. Ее глаза широко открылись, сильный толчок ее рук разъединил их, и она села на кровати.
– О боже, – она закрыла лицо ладонями. – Боже мой, боже мой, боже мой…
– Лаура.
– Молчи! Пожалуйста, не надо, не надо… О боже.
Она шарила рукой, пытаясь что-то нащупать на краю кровати, и он увидел, что это ее белье. Она схватила трусики, соскочила с кровати и исчезла в ванной, со стуком захлопнув за собой дверь.
Он встал, неуклюже натянул трусы и подошел к двери ванной.
– Лаура, – не дожидаясь разрешения, он открыл дверь.
Она натягивала юбку на бедра, одновременно просовывая ноги в туфли. Застегнув юбку, она сорвала жакет с крючка на обратной стороне двери, затем оттолкнула Гриффа, проскочила мимо него, сдернула сумку с крышки комода и рывком открыла дверь спальни.
– Лаура, подожди! – Он бросился за ней по коридору. Посреди гостиной он схватил ее за локоть и развернул. – Ты можешь подождать минуту, черт бы тебя побрал? Поговори со мной.
– Нам не о чем говорить, – она выдернула руку.
– О том, что было.
– Ничего не было, – она взмахнула обеими руками, подчеркивая каждое слово. – Ничего не было.
– Было.
Крепко зажмурившись, она отчаянно замотала головой.
– Нет, не было. Я… – Она закрыла рот рукой, подавив рыдание. – О боже. – Отвернувшись от него, она быстро пошла к двери.
Он ринулся за ней, но она молнией выскочила наружу.
– Лаура!
Она не оглянулась.
18
Когда она вошла в кабинет Фостера, он говорил по телефону. Она замерла на пороге, но он махнул рукой, приглашая ее войти. Ее появление давало ему удобный повод закончить разговор с одним из членов совета директоров. Беседа ему наскучила.
Управление авиакомпанией уже не доставляло Фостеру такого удовольствия, как прежде. Ключевые фигуры настолько хорошо справлялись со своими обязанностями, что могли обходиться без его руководства. Как менеджеру ему было приятно сознавать, что он не ошибся, нанимая их на работу. Но их надежность делала его лишним.
В такие дни он часто чувствовал себя символом работника-инвалида.
Фостер закончил телефонный разговор обещанием продолжить его чуть позже. Лаура стояла спиной к нему и смотрела в окно.
– Чему я обязан такой честью? – спросил он. – Обычно ты так занята в рабочее время, что у тебя нет времени даже позвонить мне. Ты пришла ко мне как глава подразделения или как жена?
– Как жена. Ты можешь уделить мне время?
– Безусловно.
Она тяжело переживала его отказ принять проект «Сансаут селект», тяжелее, чем предполагала. После того как она вошла в состав руководства авиакомпании, ее предложения много раз отвергали или проваливали на голосовании, но она легко переносила эти небольшие поражения и в конечном итоге всецело поддерживала принцип подчинения меньшинства большинству.
Но на этот раз все было по-другому – и не без причины. Она дала возможность другим внести в этот проект свой вклад, творческий и информационный, но «Селект» был ее идеей, а Фостер отверг эту идею. Судя по ее настроению в последние пару недель, она восприняла это как личную обиду.
За прошедшее время этот вопрос всплыл всего один раз. На прошлой неделе на совещании руководства Джо Макдональд мельком упомянул о «Селект». Лаура метнула в него предупреждающий взгляд: не упоминай об этом. Больше о проекте не говорили, по крайней мере в присутствии Фостера, и он не думал, что эта тема шепотом обсуждалась за его спиной. Он нигде не видел материалов, которые Лаура использовала для своей презентации. У него было такое чувство, что, поскольку он не подхватил эстафету, все решили, что это дохлый номер.
Он отверг «Сансаут селект», хотя сама перспектива предоставления альтернативных услуг была захватывающей. Втайне от Лауры он сам обдумывал ее и провел собственный анализ растущего рынка, прикидывая, как захватить большую его часть.
Он изучал новые сверхзвуковые авиалайнеры и подумывал о том, не заказать ли их, чтобы организовать элитные чартерные перевозки. Он даже размышлял о том, чтобы организовать дочернюю компанию «Сансаут», как и предлагала Лаура.
Он позволил Лауре некоторое время понянчиться со своим уязвленным самолюбием, делая вид, что не замечает ее уныния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51