(Следует напомнить: до назначения на пост министра административных дел Хэкер был журналистом и издавал политический журнал «Реформ». – Ред.) В любом случае, для выполнения большей части работы в государственной службе требуется уровень школьника-середнячка, – добавила она.В это время Бернард напомнил мне об очередном запланированном мероприятии. Сара попрощалась и вышла из кабинета.– Бернард.– Да, господин министр? – как обычно, отозвался он.Вот уж скоро год я пытаюсь установить между нами менее официальные отношения, однако он упорно не желает – такой формалист.– Бернард, мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Джимом. По крайней мере, когда мы одни.Он кивнул.– Постараюсь, господин министр.Нет, он безнадежен!Я потряс листком, который оставила Сара.– Сара говорит, что эта жалоба не стоит выеденного яйца. И она уже подготовила ответ.Бернард расплылся в довольной улыбке.– Отлично! Теперь мы сможем спокойно упрятать все это в КСПО?– КСПО?– Принятое у нас условное обозначение. Комиссионный склад престарелых обувщиков. – Увидев на моем лице недоумение, он пояснил: – Никому не нужные старые сапожники.– Бернард! – укоризненно и назидательно произнес я. – Я не государственный служащий! Я придумаю свое собственное условное обозначение.И размашисто написал на полях: «Отработанный пар». 27 октября Сегодня беседовал с сэром Хамфри на тему о равных возможностях. Однако, не желая раньше времени открывать карты, попросил Бернарда сказать ему, что речь пойдет о «кадрах».Сэр Хамфри вошел в кабинет – уверенный в себе, надменный патриций, снисходительно взирающий на мир у своих ног. Я решил для начала сбить с него спесь. Это всегда полезно.– Хамфри, я принял принципиальное решение.Он опустился на стул и замер, обратив ко мне взор приоткрытых от удивления губ. (Предположительно, Хэкер хотел сказать, что сэр Хамфри смотрел на него, открыв от изумления рот. – Ред.) – Принципиальное решение? – Он быстро пришел в себя и даже сделал вид, будто искренне рад этому известию.– Вот именно, – бодро подтвердил я. – Меня не устраивает количество женщин в государственной службе…– Но… – он озадаченно нахмурил брови, – неужели их так много…Бернард поспешил мне на помощь.– Господин министр считает, что их должно быть больше.– Намного больше, – решительно подхватил я.Сэр Хамфри все никак не мог сообразить, куда я клоню.– По-моему, штат машинисток, уборщиц, буфетчиц полностью укомплектован… – неуверенно произнес он. – Не правда ли, Бернард?– Э-э… у нас как будто имеется несколько временных ставок технических секретарей, – с готовностью откликнулся мой личный секретарь.Бернард, конечно, тоже не понял сути моей идеи. Пришлось объяснить, что я имею в виду постоянных заместителей.Сэр Хамфри был в полном смысле слова ошарашен. Настолько, что вместо ответа издал какой-то нечленораздельный звук.– Почему бы нам, например, не взять несколько мандаринов женского пола? – продолжал я.Мой постоянный заместитель все еще пребывал в состоянии полной прострации – сидел, тупо глядя куда-то в пустоту.– Вы хотите сказать «мандаринок», господин министр? – с сомнением поправил Бернард, привстав со стула.Шуточки Бернарда всегда ставят меня в тупик. Что это: тонкий юмор интеллигента или признаки прогрессирующего слабоумия? Я без лишних слов указал ему обратно на стул.– Сколько постоянных заместителей насчитывается у нас на данный момент? – обратился я к Хамфри.– Полагаю, сорок один.Точный ответ!– Сорок один, – согласно кивнул я. – А сколько среди них женщин?Память вдруг изменила ему.– Э-э… вообще-то… не имея под рукой статистических данных… я затрудняюсь точно сказать…– Хорошо, скажите приблизительно.– Приблизительно? Э-э… приблизительно – ни одной, – осторожно ответил он.«Похоже, но не сигара», как сказали бы наши американские союзники. «Точно, ни одной» – вот правильный ответ, и сэр Хамфри его знал. (Хэкер был прав. Институт постоянных заместителей превратился в своего рода элитарный клуб, хотя и без вывески, – настолько элитарный, что его члены при желании могли забаллотировать даже назначенного уже постоянного заместителя. Достигалось это, конечно, «неформальными» средствами, однако осечки они не давали. – Ред.) «Забавная ситуация», – с удовлетворением подумал я и бодро-весело продолжал гнуть свою линию.– Далее. Насколько мне известно, у нас по меньшей мере сто пятьдесят заместителей постоянных заместителей. Вы знаете, сколько из них женщин?Сэр Хамфри и на этот раз попытался увильнуть от ответа. Либо на самом деле не знал, либо не хотел обнаруживать свою неосведомленность.– Э-э… трудно сказать, господин министр, – наконец выдавил он из себя.– Почему трудно? – удивился я.Бернард снова пришел ему на помощь:– Наверное, потому, что многие из них хуже старых баб.Я пропустил эту плоскую остроту мимо ушей.– Четыре, – сообщил я. – Четыре заместительницы постоянных заместителей… из ста пятидесяти трех, если быть точным.Похоже, цифры произвели на сэра Хамфри сильное впечатление.– Неужели так много? – У него аж глаза на лоб полезли.Ладно, повеселились и будет. Пора приступать к делу, пора ознакомить их с решением, которое созрело у меня в голове после первого разговора с Сарой Хэррисон.– Я намерен в течение четырех лет повысить квоту женщин, занимающих посты постоянных заместителей и заместителей постоянных заместителей, до двадцати пяти процентов.Думаю, сэр Хамфри был потрясен, но полной уверенности у меня не было – на лице этого старого воробья не дрогнул ни один мускул.– Господин министр, целиком и полностью разделяю ваши намерения… – начал он.– Вот и прекрасно, Хамфри! – поспешно вставил я, так как его реакция меня, естественно, насторожила.– Конечно же, надо выдвигать больше женщин на руководящие посты… Конечно. Нас всех давно уже беспокоит наметившееся несоответствие. (Я про себя отметил умелое использование слова «наметившееся».) Но такие вещи требуют времени…– Знаю, поэтому и хочу приступить как можно скорее. – Меня тоже провести трудно.– Я всем сердцем «за»! – с энтузиазмом откликнулся мой постоянный заместитель. – И предлагаю немедленно приступить к созданию межведомственного комитета…Он неисправим. Прекрасно знает, что у меня на уме, но все равно хочет заморочить мне голову своей обычной тактикой оттяжек и проволочек.– Здесь требуется кувалда, – заявил я. – Надо проломить эту бюрократическую трясину!В разговор снова встрял этот зануда Бернард:– Господин министр, простите, но трясину нельзя проломить кувалдой. Она просто… – Он изобразил какое-то чавканье.У меня было сильное желание, чтобы эта трясина засосала и его.Замечание насчет кувалды, похоже, задело сэра Хамфри за живое.– Господин министр, не хотите ли вы сказать, что это я тяну вас в бюрократическую трясину? Если так, то вы несправедливы ко мне. У меня не было ни малейшего намерения…На всякий случай я извинился – вдруг действительно не было? – и поинтересовался, какие же намерения у него были.– Позвольте заметить, – пробормотал он уже не таким обиженным тоном, – если мы хотим, чтобы на руководящих постах были женщины, нам необходимо существенно увеличить нормы приема женщин на начальном уровне. Тогда со временем…– Когда? – перебил я.Этого вопроса можно было бы и не задавать.– Ну-у… лет через двадцать пять.– Мне кажется, вы не понимаете главного, Хамфри, – по-прежнему сохраняя выдержку, сказал я. – Я хочу добиться этого сейчас.– Сейчас? – ошеломленно произнес мой постоянный заместитель.Дошло, слава богу!– Но, господин министр, чтобы сделать что-то сейчас, тоже требуется время.Удивительно, как быстро эти мандарины умеют приходить в себя. В его тоне уже явственно послышались снисходительные нотки. Да, уже год я слушаю эту заигранную пластинку.– Знаю-знаю, три заповеди государственной службы: чем быстрее – тем дольше, чем дешевле – тем дороже, чем секретнее – тем демократичнее! Нет, Хамфри, это надо сделать за четыре года. Согласитесь, срок немалый.Он печально покачал головой.– Боюсь, господин министр, мы говорим о разных вещах. Я – о реальном времени, а вы – о политическом.Сэр Хамфри удобно откинулся на спинку стула, помолчал, а затем неторопливо, как бы размышляя, продолжил:– Государственных служащих взращивают, словно вековые дубы. Это вам не петрушка и не укроп. Они входят в силу постепенно, в положенный срок… (В жизни не слышал такой претенциозной бредятины.) Их выдерживают, как…– Как вас? – съязвил я.– Я хотел сказать, их выдерживают, как старый портвейн, – с обидой возразил он.– «Гримсби» Дешевый крепкий портвейн.

, например?Он чуть скривил губы.– Я не шучу, господин министр.Ну еще бы! Мало того, что он на полном серьезе заявляет о своей значимости, так еще и пытается увести разговор в сторону от моего нового принципиального решения. (Во всяком случае, я так считаю.) Что ж, будем бить наповал.– Я хорошо все обдумал и предлагаю решить эту проблему, назначив на высшие должности государственной службы наиболее способных женщин из других областей деятельности.На моего постоянного заместителя стоило посмотреть: вытаращенные от ужаса глаза, в лице ни кровинки…– Господин министр… мне кажется… я не совсем… – К тому времени, как он добрался до слова «понимаю», его речь превратилась в невнятное бормотание.Эта сцена доставила мне огромное удовольствие.– Слушайте внимательно, Хамфри, – сказал я и медленно, отчетливо, словно логопед своему пациенту, повторил: – Мы… назначим на высшие должности… женщин… из других областей…Хамфри уставился на меня, как кролик на удава. Потом, стряхнув оцепенение, бросился в бой.– Но ведь вся сила нашей системы в ее незапятнанности, кристальной чистоте, в том, что она не подвержена разлагающему воздействию извне!Бессмысленная, набившая оскомину словесная мишура!– Люди переходят с работы на работу во всех сферах деятельности, Хамфри. Почему государственная служба должна быть исключением?– Потому что она и есть исключение! Наша работа требует тонкости…– Такта, – подхватил Бернард.– Преданности, чувства долга…– Надежности, – добавил Бернард.– Надежности! – со значением повторил Хамфри. – Верно подмечено, Бернард. Надежности!Очевидно, мой личный секретарь затронул самую чуткую струну в душе моего постоянного заместителя. (Бернард Вули не случайно принимал такое живое участие в этом разговоре. Претворение в жизнь намерения Хэкера назначать женщин «со стороны» на высшие посты государственной службы заметно ухудшило бы перспективы служебного роста других чиновников и, следовательно, самого Бернарда. Кроме того, если Уайтхолл гостеприимно распахнет двери женщинам «со стороны», он вынужден будет сделать это и для мужчин. Чего же тогда ожидать Бернарду Вули? – Ред.) Затем сэр Хамфри принялся многословно объяснять, что государственные служащие должны обладать «бесконечным терпением», что они должны уметь «менять коней на переправе», поскольку у политиков сегодня одно на уме, завтра другое, а послезавтра вообще не поймешь что. Возможно, я преувеличиваю, но, как мне показалось, слова «на уме» он произнес как бы в кавычках, подразумевая, что ум и политик – несовместимые понятия.Я поинтересовался, обладает ли всеми этими достоинствами он сам. Сэр Хамфри скромно пожал плечами.– Ну… когда человека должным образом…– Выдерживают? – перебил я. – Как «Гримсби»?– Готовят, – уточнил он, натянуто улыбаясь.– Хамфри, посмотрите правде в глаза. Неужели вам самому не ясно, что система государственной службы постоянно дает сбои? Почему в ней так мало женщин – заместителей постоянных заместителей?– Они все время уходят, – объяснил он. – Им хочется иметь детей… развлекаться…Ну и объяснение!– Детей? Когда им под пятьдесят? Как это так?Сэр Хамфри заявил, что он понятия не имеет, он тут ни причем. И все же, несмотря ни на что, он, мол, на моей стороне: безусловно, мы должны иметь больше женщин на высших постах.– Прекрасно! – обрадовался я. – Признаюсь, у меня нет ни малейшего желания ждать двадцать пять лет. Кстати, Хамфри, насколько мне известно, у нас сейчас открыта вакансия заместителя постоянного заместителя, так ведь?– Да, – ответил он настороженно.– Очень хорошо. Отдадим ее женщине. Саре Хэррисон.Хамфри снова окаменел от ужаса. Или возмущения. Или раздражения. Или, по меньшей мере, недовольства. Но сдержал себя, ограничившись простым повторением ее имени. Но каким тоном!– Саре Хэррисон?– Да, Саре Хэррисон. По-моему, очень способная женщина. Вы не согласны?– Да-да, очень… очень способная… для женщины.– И у нее много оригинальных идей.– Боюсь, это действительно так, – согласился сэр Хамфри. – Однако, слава богу, она не распространяет их на свою работу.Я спросил его, что он имеет против Сары. Он заявил, что ничего против нее не имеет – наоборот, он целиком за нее. Она, безусловно, прекрасный работник, поэтому он всегда оказывал ей поддержку и, несмотря на ее молодость, лично рекомендовал на должность помощника постоянного заместителя около года назад.– Вы согласны, что она великолепно справляется со своими обязанностями? – спросил я.– Да, – без колебаний подтвердил он.– Значит, в целом вы «за»?– В целом? И да, и нет.Сказал ему, что это не ответ.– Это обдуманный ответ, – возразил он. И принялся объяснять, что Сара слишком молода и вообще ее очередь еще не подошла.Я моментально ухватился за этот аргумент, ибо ждал, когда он им воспользуется.– Вот… вот в чем беда государственной службы – нежелание расстаться с косностью. Надо смелее, при первой возможности повышать лучших…– Точно, – согласился сэр Хамфри. – Как только подойдет их очередь.– Ерунда! Наполеон завоевал Европу, когда ему было чуть за тридцать. Александр Македонский покорил мир в двадцать лет.Сэр Хамфри презрительно пожал плечами.– Да, но из них никогда не вышло бы заместителей постоянного заместителя.– Так или иначе, они не ждали своей очереди.– И что из этого вышло?!Неужели сэр Хамфри надеется положить меня на обе лопатки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76