А деповских обыва
телей барон не очень-то уважает Ц что ему какие-то работяги!
Ц У него в доме все золотое, все с драгоценными камнями, ест он с золотых т
арелок серебряными вилками, парчовыми одеялами укрывается, Ц рассказы
вает Маринка, глаза ее восторженно сверкают. Ц А еще цыгане воруют мален
ьких детей, таких, как Валька, и едят их по ночам, когда никто не видит…
Валька хочет зарыдать, но молчит, потому что боится. А вдруг на крик выскоч
ит цыганский барон и потащит его в дом на заклание?
За те несколько лет, что цыгане живут в Мурмыше, они скупили все частные до
ма в округе и вплотную подобрались к баракам. Они бы и сами бараки скупить
не прочь, но те, слава богу, не частные, а деповские. Цыгане-мужчины нигде не
работают, числятся пастухами или конюхами в соседней Осиповке, в колхоз
е. Цыганки все, как на подбор, многодетные матери, даже самые юные, лет пятн
адцати. Рано утром галдящей толпой они вываливаются из дома Ц идут на ра
боту. Их работа Ц ходить по электричкам с грудничками, предлагать гадан
ие, обирать пьяных и при случае тянуть все, что плохо лежит. Они любят прис
тавать к простачкам из дальних деревень, узнавая «по глазам», где те пряч
ут деньги. Возвращаются с добычей поздно вечером. Если добычи мало Ц бед
а! Мужья, их хозяева и повелители, ласково учат своих благоверных кулаком,
проповедуя любовь к ударному труду на благо семьи.
Жители Мурмыша не признают за цыганами никаких магических свойств и с ир
оническим недоверием относятся к дешевой романтике цыганского табора,
привитой советскому человеку фильмом «Табор уходит в небо». То ли цыгане
с тех пор сильно испортились, рассуждают они, то ли мурмышские цыгане сов
сем на тех, киношных, не похожи. Не поют, не танцуют, а больше воруют. И гадаю
т плохо.
К цыганкам гадать в поселке не ходят. Однажды какая-то особо любопытная б
абенка пару раз отважилась ручку позолотить, да пришла разочарованная
Ц наврали ей там с три короба, ничего из предсказанного не сбылось. Не обл
омилось ей ни сундуков с богатствами, ни великой любви, ни бубнового вале
та с машиной. А чего вранье-то слушать?
Вот и не ходят мурмышане на гадание к цыганкам, дедовскими способами про
бавляются. А то все больше газеты читают, последнюю страничку, где карика
туры печатают и прогноз погоды…
Цыганята посещают ту школу, где учится Маринка. Правда, учителя сомневаю
тся, что их удастся выучить хоть чему-нибудь. Цыганята плохо успевают по в
сем предметам, кроме арифметики. Арифметика у них идет блестяще, но тольк
о при особом, не описанном ни в каких педагогических рекомендациях, подх
оде.
Ц «У Васи было три яблока. Миша дал другу еще одно яблоко, Ц читает учите
льница задачку. Ц Сколько всего яблок у Васи?» Жан?
Цыганенок Жан тупо молчит, переминаясь с ноги на ногу, исподтишка пуляет
бумажным катышком прямо в Маринкины пушистые волосы.
Тогда учительница читает задачку еще и еще раз. Потом поочередно загибае
т мальчишеские пальцы с траурной каемкой под ногтями, разъясняя задачку.

Ц Ну, понял? Сколько яблок?
Ц Шесть, Ц выдавливает Жан. Ц Или семь…
Учительница громко вздыхает:
Ц Хорошо, изменим немного условие задачи… Жан, у тебя есть три рубля, Кол
я тебе дал еще один рубль. Сколько у тебя…
Ц Четыре рубля! Ц счастливо блестя глазами, выпаливает Жан. И получает
свою законную пятерку.
Лет в тринадцать цыганских парней женят Ц и с учебой покончено навсегда
. Про девчонок даже говорить не приходится. Для них учеба считается не тол
ько излишней, но даже и вредной, и каждый год районные власти с трудом дого
вариваются с бароном, чтобы тот все же отправлял детей в школу…
Внезапно туча чернявых пацанят налетает из переулка на барачных чужако
в.
Ц Эй, Маринка, колбаса, ты крысиная коса, белобрысая сопля, дай за сопли тр
и рубля! Ц звенят обидные стишки.
Верховодит шпаной одноклассник Маринки Жан. Это долговязый одиннадцат
илетний парнишка в драной розовой рубашке, с босыми, черными от смолисто
й грязи, твердыми, как подметка, пятками. Он первый заводила на улице, иниц
иатор всех пакостей и каверз.
Ц А ты подзаборный подкидыш! Ц обиженно вскидывается Маринка. В поселк
е говорят, что мать Жана давным-давно сбежала в другой табор, бросив детей
.
Чужакам нет пощады! Жан опасно группируется, напрягает цыплячьи мускулы
на руках Ц вот-вот бросится в драку. Маринка далеко отставляет острые ку
лачки, грозно хмурит светлые брови, по-боксерски переминаясь с ноги на но
гу. Она готова грудью защитить брата и сестру.
Однако, вместо того чтобы драться, Жан, накопив во рту слюны, харкает изо в
сех сил. Плевок летит как стремительная ракета. Он пролетает мимо Маринк
и и запутывается в редких волосах Ленки. Девчонка испуганно скулит от об
иды. Второй плевок достается Вальке, и тот, на секунду ослепленный, взвыва
ет испуганной сиреной.
Уж этого Маринка стерпеть не может! Она бросается на Жана, и, сцепившись, о
ни летят в пыль, мутузя друг друга под ребра злыми кулаками. Валька громко
воет от страха за сестру. Ленка предпочитает рыдать молча. Цыганята ожив
ленно толпятся вокруг и азартно подбадривают драчунов звонкими выкрик
ами.
На шум из баронского дома вылетает носатая цыганка в развевающейся юбке
. Несколько подзатыльников, пара ругательств на чужом языке Ц и клубок р
аспался, Жана за ухо волокут в дом.
Мир восстановлен. Маринка, взяв за руки брата и сестру, избитая, но не побе
жденная, возвращается домой.
Ц Ничего, я тебя в школе отлуплю, Ц утешающе обещает ей Жан, скрываясь за
воротами. Ц Чтоб ты сдохла! Чтоб у тебя нос провалился! Чтоб у тебя…
Новый подзатыльник обрывает поток ругательств…
Окно раскрыто, орет радио Ц мать уже дома. Маринка тихонько шмыгает в кал
итку, опасаясь скандала из-за порванного платья. Валька с паровозным рев
ом «Ись хосю!» бросается вперед, заслышав многообещающий звон посуды на
кухне. У него условный рефлекс на грюканье тарелок.
Отчим приходит с работы, как всегда, навеселе… Мать привычно ворчит на не
го, но мысли ее заняты чем-то другим. Ближе к ночи, когда небо обсыпает звез
дами, точно коревой сыпью, когда гаснут окна бараков и весь Мурмыш, протяж
но позевывая, укладывается спать, Маринка забирается под одеяло и, сверн
увшись калачиком, блаженно смыкает веки. Правый бок греет костлявая Ленк
а, в тишине похрапывает аденоидным носом Валька. Только мать ворочается,
не может заснуть.
По дальнему пути проходит состав, диспетчеры визгливо переговариваютс
я под звездным небом… В Маринкиной голове толпятся дивные видения: скаче
т прекрасный принц, увозя свою возлюбленную с одуванчиковыми волосами в
голубую даль. Мечты предсонно дрожат и путаются Ц и вот уже не прекрасны
й принц, а цыганенок Жан несет ее прочь от сдваивающихся путей, от трясущи
хся барачных стен, по бриллиантовой Млечной дороге, в небывалую, сказочн
ую жизнь…
В тишине мать шумно расчесывает комариные укусы и протяжно зевает.
Ц Слышь, Витек, Ц толкает она мужа локтем в бок.
Ц Будет дрыхнуть-то… Слышь, что скажу…
Ц Ну? Ц сонно откликается тот.
Ц Вильма скоро опять принесет… И так зверья в доме невпроворот! Надо буд
ет одного кутенка Лариске оставить, она просила, а остальных с «горки» сп
устить…
Возле бараков проходит железнодорожная горка, с которой расцепщики спу
скают товарные вагоны, формируя состав. В этих вагонах часто отправляют
в путешествие лишнюю домашнюю живность, чтобы не поганиться душегубств
ом. Глядь, через несколько дней обнаружат в какой-нибудь Караганде или Сы
ктывкаре оголодавшего щенка, согреют, приютят…
Ц Сделаем, Ц сонно откликается отчим и тут же погружается в размеренны
й плавный храп.
А мать все почесывается и вертится в кровати, зло вздыхая на кого-то. Мари
нка спит.

***

Ц «Одного оставить, остальных с «горки» спустить…»
Ц Кто это говорит?
Ц Мать. Ничего не вижу, темно.
Ц Может быть, ночь?
Ц Да… Я не хочу больше! Не хочу! Мне больно! Больно! Отпустите меня, я больш
е не хочу! Нет! Нет! Нет!
Ц Ваш крик Ц положительная реакция, значит, наконец-то мы добрались до
очень сильной граммы. Сейчас мы ее раскроем и сотрем.
Ц Нет, нет, пожалуйста, нет! Умоляю вас!
Ц Продолжаем!..
Ц Больно рот! Губы разбухли, болят. Мне больно!
Ц Что вы слышите?
Ц «Родной матери врет и не краснеет! Сейчас за враки губы в кровь-то разо
бью!»
Ц Повторите, пока не почувствуете облегчение.
Ц Сейчас за враки губы разобью! Губы разобью! Губы разобью!
Ц Еще раз, пожалуйста… Ушла боль?
Ц Да, кажется…
Ц Что вы чувствуете?
Ц Что-то мягкое, теплое. Лижет руку. Родька.
Ц Родька?
Ц Да, это он…

***

В конце лета Вильма принесла пятерых щенков. Один, последний, сразу же сдо
х, а остальные получились ничего себе Ц толстые, лобастые, с тупыми серым
и мордочками и короткими лапами, разъезжавшимися в разные стороны.
Домашние кошки, Нюся и Серафима, пренебрежительно обнюхали новых членов
семьи и тут же потеряли к ним всякий интерес. Свою семейную жизнь они пред
почитали устраивать где-то на стороне, подальше от греха и от раскатной г
орки, и приходили в барак, только чтобы подкормиться.
Дни напролет дети возились со щенками. Вильма, с отвисшими сосцами, полны
ми молока, добродушно следила за своими отпрысками, мудро щуря карие гла
за.
В сентябре, когда у Маринки началась школа, у Ленки Ц садик, а Вальку, пред
варительно пролечив от глистов убойными дозами декариса, отправили на п
ятидневку, отчим унес куда-то трех кутят в хозяйственной сумке.
В будке остался один щенок, самый крепкий и красивый. Вильма сначала бесп
окоилась о судьбе своих пропавших детей, даже пыталась добропорядочно в
ыть за ними, но потом сочла за благо сделать вид, что про них забыла, и утеши
лась оставшимся сынком по кличке Родион.
Между тем Родька рос любопытным шустрячком. Он исследовал окрестности б
арака, излазил дровяной сарай, пару раз провалился в подпол, самостоятел
ьно нашел лаз в покосившемся заборе, увитом засохшими по осени плетями в
ьюнка, и немедленно отправился к соседям знакомиться. Там его и увидела с
оседская Таня.
Она восторженно замычала, показывая матери на кутенка, заковыляла к нему
, сильно припадая на ногу, схватила его и со всей силы прижала к груди, так ч
то Родька жалобно запищал. Лидия Ивановна принесла в блюдце молока. Таня
долго смотрела, как щенок лакает молоко розовым бархатным языком, и счас
тливо мычала, умоляюще глядя на мать.
В доме Лидии Ивановны живность никогда не держали Ц до того ли было, при б
ольной-то дочери на руках! А тут этот щенок… Лидия Ивановна чуть не плакал
а, глядя, как дочка возится с ним и глаза ее сверкают ласковым восторгом… П
очти как у обыкновенных поселковых детей.
За забором тревожно затявкала Вильма, вспомнив о сыне, и Родька, смешно пе
реваливаясь с лапы на лапу, с трудом волоча по полу отъевшееся брюхо, зако
вылял домой.
С тех пор Маринка каждый день носила Родьку к дурочке. Вскоре Родька оста
лся у Тани насовсем, получив там алюминиевую миску, подстилку в сенях и вк
усный обильный стол.
Замотавшаяся Верка поначалу не заметила пропажи щенка. До подобных ли ме
лочей женщине, поглощенной стиркой и готовкой на троих детей, увлеченной
непрестанной борьбой с запоями мужа?
Однако вскоре Лариска, вечная собутыльница Верки и первейшая сплетница
в поселке, сама напомнила подруге об обещании.
Ц Не знаю, Ц ответила Маринка на вопрос матери о Родьке и смущенно отве
ла взгляд. Сердце забилось предательски громко.
Ц А Маринка его все время на двор к учительше таскала! Ц встряла ябеда Л
енка, злорадно посматривая в сторону сестры.
Нет, ты глянь на нее! Ц мгновенно вскипела мать, ожидавшая только повода,
чтобы вспыхнуть. Ц Родной матери врет и не краснеет! Сейчас за враки губы
в кровь-то разобью! Ц Она подняла заскорузлую от стирки ладонь и повтор
ила грозно: Ц Право слово, разобью!.. А ну, иди за ним прямо сейчас, не то я сам
а пойду. Да так пойду, что этой паскудной очкухе мало не покажется!
Пьяненький отчим Витька слабо запротестовал, пытаясь выразиться в том с
мысле, что щенков, что ли, им жалко… Пусть Родька остается у дурочки, Вильм
а еще сколько хочешь принесет. Но поскольку после поллитровки он катастр
офически забывал русский язык, то кроме трехэтажной брани трудно было ра
зличить что-то в его сбивчивой речи.
Ц Чтоб без Родьки не возвращалась!
Маринка в одном домашнем платьице выбежала за ворота. Дул ветер, крупчат
ый снег сек лицо. Рваные тучи скользили по небу, в их разрывах перезрелым я
блоком прыгала луна.
Маринка представила, как горестно замычит ее подруга, и ей захотелось за
стыть на месте, превратиться в ледяной столб, чтобы больше ничего не виде
ть, не слышать, не ощущать… Никогда, никогда!
Слава богу, Таня уже спала… Выслушав сбивчивые объяснения девочки, дрожа
вшей на пороге в одном ситцевом халатике, Лидии Ивановне ничего не остав
алось, как растормошить толстого, сонного от сытости Родьку и вернуть ег
о хозяйке.
Ц Вот так-то! Ц удовлетворенно встретила Верка дочь. Ц И нечего наших м
ужей да собак сманивать!
Она отправилась на кухню, Родька доверчиво потрусил за ней.
Ц А ну пошел! Ц беззлобно прикрикнула Верка, отпихнув ногой. Ц Пошел на
улицу!
Однако после этого происшествия Родька и далее продолжал проявлять сво
й упорный собачий характер. При всяком удобном случае он таскался в сосе
дский барак через лаз в заборе и подолгу оставался там, предпочитая обще
ство ласковой дурочки тычкам и гомону жалейковского дома.
А подруга Лариска, коей и предназначался щенок, как на грех, уехала со свои
м хахалем в санаторий на юг и потому Родьку забрать не могла. Но по возвращ
ении она обязательно потребовала бы обещанного щенка, тем более что мага
рыч за собаку они давно уже пропили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33