– К вам взываю! Вы здесь?! – спросил Якутин, голос его набирал силу и глубину.
Стол начал мелко подрагивать в такт темному ритму труб, внизу вновь ожил мобильник покойного Павлика исторгая во тьму жалобную свою мелодию, а секунду спустя к общему хору присоединилась дверца холодильника, раз за разом хлопающая с неистовым остервенением.
– Вы пришли ко мне!? – крикнул Якутин – ВЫ ЗДЕСЬ?! ДА ИЛИ НЕТ?!!
Шквал резко утих. В наступившей тишине отчетливо грохнула дверца. Один раз. Луна просвечивала из-за туч, к внешней стороны стекла ветром прижало мертвый серый лист и на миг стало видно тонкую сеточку хрупкого его скелета.
– Да. – Возвестил Якутин и дернулся, – Да. Они здесь. Они пришли.
Пересохшим ртом Константин хотел что-то сказать, но каннибал предупредительно сжал ему руку. Время для разговоров было неподходящее. Было тихо. Максим заметил, что в комнате ощутимо похолодало.
– Мне нужен один из вас, – тихо сказал Якутин, – только один. Павлик, убитый и съеденный здесь, в этом доме, ты слышишь меня?
Дверца вновь захлопнулась. Максим закусил губу от страха.
– Так приди же к нам… ты хочешь видеть своего убийцу? Так приди же к нам… явись таким, кем ты стал… мы хотим видеть тебя… приди! Приди!
– Приди… – повторил каннибал.
– Приди, – сказали Максим и почтальон, – приди к нам!
– Приди! – сказали все вместе, – Приди же! Приди! Приди!! ПРИДИ!!!
И он пришел. С оглушительным грохотом дверь в коридор слетела с петель в облаке крошащегося дерева. Максим дико заорал от страха, Поляков усилием воли подавил желание отрубиться, а каннибал, схватив ножи, стал стремительно разворачиваться в сторону нового гостя. Якутин дико и истерически хохотал.
В проеме материализовалась массивная темная фигура. Стояла, ждала, явившись на зов.
– Ну давай!!! – заорал каннибал, срывая голос, – иди сюда, мясо!!!
Под остолбеневшими взглядами фигура нетвердо шагнула вперед, и прилетевший из коридора сквозняк донес до медиумов запах дорого парфюма. Гость сделал еще шаг, дергаясь как паралитик, вытянул вперед обмотанные бинтами руки и заурчал.
Несмотря на ситуацию Поляков чуть было не присоединился к Якутину в его нервозном хохоте, когда понял, кто именно отозвался на зов новоявленных вызывателей духов.
Арсеникум, оказавшийся достаточно разумным, чтобы сунуть взятку владетелю лестницы, картинно попытался ухватить каннибала за горло и получил ножом в живот, что ни в коей мере не отразилось на безмятежном лице мумии.
– МЯСО!!! – орал, душимый сухими пахучими руками, каннибал раз за разом втыкая ножики в противника, – МЯСО, МЯСО, МЯСО!!!
Нервно хихикая, Поляков открывал наручники Якутина, тот дергался, стремясь как можно скорее сняться с места своей долговременной стоянки. Максим голосил, умоляя обоих как можно быстрее бежать.
Каннибал закашлялся и ударил мумию в горло, оставив аккуратный разрез на бинтах.
Глаза его выпучивались, лицо багровело. Арсеникум приблизил к нему тлеющие зеленым головешки глаз и невнятно и агрессивно прошипел «негоциант…» и усилил нажим.
Замки подались и, волоча на себе Андрея, Поляков с Максимом ринулись мимо дерущихся к двери, туда в безопасную тьму, в которой не скрывалось никаких привидений.
Уже выбегая за порог, Поляков обернулся и увидел, как изловчившийся каннибал размахнулся и всадил свой мясницкий нож по рукоятку в голову Арсеникума. Брызнула дурнопахнущая жижа, Арсеникум взвыл, мотая головой и вцепился крошащимися зубами в лицо противника. Каннибал тонко и пронзительно завизжал, как визжит на бойне свинья, тупенькие глазки которой уже видят всех до единого сгинувших ее свиных родственников.
Визг этот длился и длился – тоненький и переливчатый, как звонок мобильного телефона умершего нехорошей смертью приятеля Андрея Якутина, пока тяжелая внешняя дверь квартиры с железным грохотом не захлопнулась, отрезав всякие звуки внутри обреченной квартиры.
А трое уцелевших бежали вниз со всех ног, стремясь как можно скорее отдалиться от места схватки. Остановились лишь на четвертом этаже, где лестничный пролет вдруг сильно сдавал в размерах, стремительно уменьшаясь по мере продвижения вперед, пока не приобретал нулевую ширину. При этом туннель казался трехмерным воплощением перспективы и создавался эффект, что лестница, скручиваясь в спираль, удаляется в бесконечность, от которой тут же начинала кружиться голова.
Задыхаясь, остановились. Обессиленный Якутин привалился к стене. Изможденное его лицо, меж тем, выражало тихое счастье и тихая улыбка нет-нет, да и появлялась на нем.
Простор уходящей в перспективу спирали кружил сбежавшему узнику голову.
Поляков некоторое время оглядывался назад, но там было тихо и покойно – судя по всему, схватка оказалась фатальной для обоих противников.
– Спасибо… спасибо вам за то, что отомкнули наручники… за все спасибо, – наконец произнес Якутин, – я думал, так и сгнию с выродком этим. Верите, когда вся эта катавасия с домом началась, подумал что наконец-то с ума сошел и так легко мне стало.
Меня ж этот ублюдок три месяца взаперти держал, на хлебе и воде, на моих глазах напарника убил и съел, и Пашку, и родителей его… всех… Через луну прыгать заставил. А уж, в полете, так вообще…
– Да что мы, – сказал Поляков, – ты сам молодец! Так грамотно вокруг пальца его обвел с наручниками. Напугал его, истории эти про призраков… я и сам напугался, если честно.
– А откуда вы столько про призраков знаете? – спросил Максим.
Якутин поднял голову, наморщил лоб:
– Про призраков? Но я ничего не знаю про призраков – никогда не интересовался этой темой. Она мне всегда казалась какой-то… чересчур нереалистичной что ли!
– Но постой ты же целую лекцию нам прочитал, – удивился почтальон, – а потом еще и вызвал!
– Я прочитал… – удивленно спросил Андрей, недоуменно переводя взгляд с Крохина на Полякова, – я вызвал?
Максим и почтальон переглянулись, и Константин Поляков тихо, одними губами, словно про себя, произнес нечто похожее на «дом…», но что именно, никто так и не узнал.
Отдохнув еще с четверть часа, они поднялись и пошли на пятый этаж, где ждала скромная, обшитая дешевеньким дерматином дверь, ведущая в подъезд номер два. Они надеялись добраться туда живыми.

* * *

Выполненные в виде кусающей себя за хвост позолоченной змеи стрелки атомных часов вечности, на двенадцати алмазных камнях, в очередной раз повернулись вокруг своей оси, когда на темном захламленном чердаке подъезда номер три встретились две тройки людей.
Появившись из разных входов, они остановились, настороженно глядя на соседей. Обе тройки выглядели неважно – усталые, с синяками и кровоподтеками, с мрачными огнем в глазах и в изодранной одежде. Они стояли и смотрели друг на друга, всматривались в лица этих малознакомых и вовсе незнакомых людей – лица тех, кого в обычной, ныне сгинувшей жизни, они почти и не замечали. Но сейчас, в этот момент, здесь на крошечном островке спокойствия, посреди бушующего хаоса, они вдруг ощутили между собой некое родство, некий связующий элемент, из-за которого эти усталые пришельцы начинали казаться чуть ли не братьями. Миг, и напряжение спало, и на лицах появились улыбки, люди шагнули и скрепили ладони в рукопожатиях.
– …ведь это же вы выписывает журнал «собаководство»?
– …я, а вы приносите почту? Много раз видел вас…
– …а ты тот самый парень, что все время тащит в квартиру всякие коробки со сложной аппаратурой…
– …да ничего сложного, а ты друг Пашки, ну, того, что в соседнем подъезде живет?
– …жил, к сожалению… ну да ничего, мы то живы, приятно познакомиться!
– …а ты малец, все еще играешь в «катастрофу»?
– …теперь я в ней живу, у нас ваша собака в прошлый раз утащила клад…
– …а вас я где-то видел… только не помню где. Это не ваш «лексус» время у подъезда так неудобно паркуется, нет?
– …нет, но ты много раз переступал через меня, парень… но, впрочем, это в прошлом!
– …ой, какая замечательная, а можно погладить? Как ее зовут?
– …Чука, в честь погибшего… На подержи… Максим, так тебя звать? Не бойся. Она ласковая, как котенок.
– …Как смешно сопит! Нос морщится… розовый!
– Ну что, вы сделали это? Дошли до почтового ящика? – спросил Константин Поляков.
Красноцветов покачал головой:
– Нет, ящик мы не нашли, но мы отыскали лучше – мы узнали, что третий подъезд не замкнут. Лестница идет до самого низа, во входной тамбур, и из него есть выход.
– Что? – раздались голоса, – там нет провала? Нет скрученного в ленту пространства? И лестница не свивается в перспективу? Не может быть!
– Я говорил, что выход должен быть, – сказал Поляков, – но вы пробовали пройти туда?
Троица синхронно вздохнула – Ткачев покачал головой, Валера рассеянно поглаживал Чуку, а Красноцветов сказал:
– Нас не пустили.
– Кто это был?
– Не кто, а что – дверь. Обычная такая стальная дверь, массивная…
– Панели из розового дерева, ручки – фулл-брашт алюминий, замки фирмы «крейг», лист углеродистой стали толщиной десять миллиметров, двойное армирование, около двух с половиной тысяч долларов, – вставил Валера.
– …да, мы попытались войти и не смогли. Дверь заперта.
– То есть, заперта, – спросил Поляков, – все двери в доме открыты, мы уже не раз убеждались.
– Она закрыта. Больше того, вместо скважин для ключей на ней стоят некие электронные устройства… такие, вроде…
– Там цифровые замки, плюс система распознавания отпечатков пальцев – ступенчатое сканирование, сличение по двадцати пяти позициям – не обманешь даже если захочешь, к тому же полная блокировка после трех неудачных попыток, – сказал Ткачев, – и выведение смертельного напряжения на дверь, в случае взлома. Знакомая практика!
– От себя могу лишь добавить, что на двери висит табличка: «осторожно злая собака»… это все, безусловно, отбивает желание попробовать войти.
– Но, два раза-то вы могли попытаться? – сказал почтальон, – здесь все может быть – ну как она сработала.
– Не сработала бы, – произнес Алексей Сергеевич, – мы могли сколько угодно дактилоскопировать свои конечности – это не поможет, могли бы даже сейчас пойти проделать это все вместе. Но это бесполезно – дело в том, что устройств – семь!
Воцарилось молчание. Ночь за тусклым окошком так и не закончилась – желтая луна светили из-под далеких облаков. На чердаке пахло пылью, крысиным пометом и порушенными надеждами.
– Выходит не всех я собрал, – негромко произнес Поляков.
– Выходит не всех, – Красноцветов кивнул, – но это еще не все. Консьержка все еще там.
Якутин хмыкнул:
– Я совсем не удивлен. Она была такая въедливая, что я никогда не сомневался – бабка пережила и этот катаклизм.
– В том-то и дело что не пережила. Во всяком случае, не в том виде, как обычно, но вам, наверное, знаком тот, кто теперь охраняет вход вместо нее. Там сидит клоун.
– Что, опять клоун? – удивился Поляков, – везде этот клоун, да кто он такой в конце то, концов?
– Я думаю, настало время немного прояснить ситуацию, – представительно произнес Алексей Сергеевич Красноцветов, – Константин, у тебя вроде в нашу прошлую встречу были какие-то гипотезы?
– Были, – сказал Поляков, – и со временем подтвердились. Вам троим я уже говорил, а вот вы, Максим и Андрей, еще этого не слышали.
– Ну же, – сказал Якутин, – как ты это все объяснишь? Весь этот бедлам?
– Объяснить его невозможно, – произнес почтальон, – но его можно принять и поверить в него. Для начала усвойте, что все вокруг, каким бы безумным оно не казалось, имеет свою систему. Она упорядочена, пусть это и не видно с первого взгляда. Есть несколько нитей, что объединяют весь этот хаос.
Первая – это дом. Мы не можем покинуть его пределы. Его внутренности пожирают сами себя – у нас тут полный набор пятимерных пространств, вкупе с временными парадоксами.
Но! При некотором умении мы можем перемещаться в нем – и сегодняшним присутствием всех шестерых на этом чердаке успешно подтверждаем это. Перемещаемся мы с помощью второй связующей нити.
Вторая нить – это наше прошлое. Наши поступки, начиная с зимы и кончая тем днем, когда мы все заснули, а также наши мечты, наши страхи и надежды. Пример – вот он я – я был почтальоном и мне досталась нехорошая история с письмом, а за этим последовала эпопея с курьером и сейчас, стремясь пройти в соседний подъезд, я вновь вынужден что-то нести, что-то доставлять. Задумайтесь! У вас всех что-то было, которое как в зеркале отразил этот свихнувшийся дом!
Собравшиеся кивали. Да, они ведь и сами замечали все это, да только безумие и постоянный риск не давал им собрать доводы воедино.
– У тебя ведь была электроника, так? – спросил Красноцветов у Ткачева, – ты ведь был связан с компьютером… как это сейчас называют – хакер?
– Просто пользователь, – усмехнулся Александр, – но да, до того как все началось, я больше жил там, нежели здесь. А эти собаки? У вас есть собака, Альма, неужели все из-за нее?
– Скорее из-за меня, как видишь, чрезмерные увлечения иногда плохо кончаются.
– А меня Сеня Гребешков доставал! – сказал Максим, поворачиваясь к Полякову, – потом он постарел, умер и пролежал в гробнице семьдесят лет, но все равно так и не отстал!
Только это было уже во сне.
– Вот! – произнес Константин, – Сны – это нить номер три, напрямую связанная со второй. Они проистекают из того, что случилось с нами зимой, но гротескно искажают происходящее. Старые враги, старые страсти уже с нами, но теперь у них другие лица!
Старые долги не оставляют нас в покое. Не знаю, думаю, если сравнить наши сновидения, еще что ни будь всплывет. Однако уже сейчас можно сказать – они не закончились, а плавно перетекли в нечто новое. Теперь открывая свою дверь здесь, в доме мы попадаем в странное смешение снов и яви – винегрет, от которого становится дурно. Но именно в этом наша сила – помня свои сновидения, помня правила, мы можем если не подчинять, то, по крайней мере, лавировать и оставаться живыми в этом жутком коктейле.
– Я помню… – отрешенно сказал Валера, – но ведь я то тоже не остался другим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80