В два часа ночи они распрощались. За окном утих день, который Александр Ткачев так и не увидел. Может, эти десять часов были насыщенны событиями, а, может быть, и нет, он не знал, и ему было наплевать.
Десять часов смотреть в экран и топтать клавиатуру? Да пожалуйста, он привык, а сегодня, так и вовсе не замечал никакой усталости.
– Fawn, откуда ты? – спросил он в десятитысячный раз.
И, через некоторое, время получил ответ. Фавн назвала город, в котором жила. И это ударило виртуального ее оппонента сильнее, чем гром и молния вместе взятые. Он откинулся на стуле, глуповато улыбаясь и вглядываясь слезящимися глазами в переполненный выписанными замысловатым шрифтом Decor экран. Вот как. Ты притворщица Fawn, настоящая притворщица.
Но все-таки хорошо, что мы живем с тобой в одном городе.
Чувствуя опустошение, он протянул руку к мышке и временно покинул мир высоких технологий. За окном всходила мутная, прикрытая тучами луна, но он ее не видел.
Прежде чем померкнуть, дорогой семнадцатидюймовый монитор показал окошко Icq с обещанием новой встречи.
Александр Ткачев, на ощупь пробираясь в темной квартире, отправился совершать каждодневный ритуал завершения дня – а именно заправлять питанием свое живущее по большей части духовной жизнью тело. Он был из тех, кто ел для того, чтобы жить и потому, без сомнения, заслуживал уважение.
Перед сном он снял с книжной полки словарь и отыскал там слово fawn.
И снова широко и глупо улыбнулся.
Fawn – сообщал словарь – олененок, маленькая лань.
Вот тебе и хтонический зверь мужеского полу! Фавн с копытцами и флейтой. Знаток ты английского Саня, ничего не скажешь!
Какой замечательный день! И, жизнь, наверное…
Засыпая, Александр Ткачев, которого живущая где-то рядом трепетная Лань знала под именем Паромщик, неожиданно пообещал себе, что на следующий же день предложит ей встретиться в жизни.
Совсем не типичный поступок, ведь как все сетевики одиночки он был весьма робок в жизни. Но сейчас… сейчас он вдруг почувствовал себя готовым на любое безумство. Что случилось? Как это произошло? Его мать, спящая в соседней комнате, легко бы могла ответить на этот вопрос. Но она уже давно распрощалась с мысль о том, что ее сын будет, когда ни будь, нормально общаться с противоположным полом.
Меж тем, сетевик заснул. Как обычно быстро, с нетерпеливым ожиданием нового дня, и без снов.
Пока без снов.
Утром все пошло наперекосяк. Ранний подъем в три удивил его самого. Он присел на кровати, удивленно вслушиваясь в странную мелодию, что просачивалась сквозь перекрытия откуда-то сверху. Не сразу Ткачев сообразил, что играют на пианино. Вроде бы это уже было? Он слышал краем уха? Может быть даже каждый день? Наигрывали что-то медленное и красивое. Неклассическое.
Комп в ответ на кнопку включения заревел подозрительно громко, с натугой перемалывая кулерами затхлый воздух. Пришлось его выключить и снова включить для лучшего самочувствия. А то, не ровен час, накроется электронный болван, и отрежет Александра от всех до единого благ.
Но нет, обошлось. Зато на входе в виндоус в тон вентиляторам заревел встроенный антивирус, и Ткачев с омерзением обнаружил, что к нему кто-то запустил червя. Подлая программка угнездилась надежно, попутно изгадив все до единого не отправленные письма.
Вот так, привет из сети.
Александр пустил антивирус в работу, и мрачно следил, как тот отлавливает крохотное членистоногое и педантично отправляет его в лучший мир. Попутно нашлись еще два вируса, что маскировались под системные программки и срабатывали лишь раз месяц.
Метлой их, метлой!
Оттормозить антивирус и отправить его в режим ожидания. Что там у нас новенького?
Ткачеву снова пришло письмо счастья. На этот раз лично на его имя и с подробным указанием адреса. Да еще и подмигивающее, призывно, синим цветом. Гадость какая! Ведь кто-то знакомый старается, наверняка! Найти бы пионера да отсыпать это же письмо в количестве пятисот штук. Будет ему счастье.
С резким хлопком по клавиатуре сетевик отправил письмо следом за червем. Им там вместе не скучно будет.
Очередной подарок явился от сервера статистики – ваш аккаунт стремится к нулю и, ежели не доплатите на следующий месяц, то связь ваша будет там же.
Ладно! С гримасой недовольства Александр прибил и его. Дальше.
Письмо от Fawn. Сразу вспомнился вчерашний день. Чуть дрогнувшей рукой Ткачев раскрыл его и жадно стал вчитываться в черные ровные строчки.
Сегодня она писала по-русски. Без изысков и сложных словофраз. Но смысл этих слов наполнил Александра необузданной радостью, густо перемешанной с волнением.
Она предлагала встретиться! Сама. Взяла инициативу в свои руки! И даже место указанно, совсем не далеко отсюда.
И время. Завтра. В полдень.
– «Я счастлив?» – спросил себя Саня Ткачев – «Похоже, что да!»
Вот оно какое. Счастье.
Оказывается это не только компьютер самого свежего поколения.
«Милая Fawn», – написал сетевик в ответ на письмо – «Я согласен. Но, может быть, мы встретимся сегодня? Посмотри, какой красивый сегодня день за окном!» – он выглянул в окно, там шел мокрый дождь со снегом, и прохожие с натугой торили себе дорогу сквозь холодную полужидкую грязь, – "Это лучший день для встречи, правда! Ведь это действительно чудо, что мы живем с тобой в одном городе. Это не может быть просто так!
Ты веришь в судьбу, Фаун?"
И отослал письмо. Оно кануло в сетевые дебри и через пятнадцать минут томительного ожидания вернулось с ответом".
«Паромщик, дружок», – гласило оно – «Будь терпеливее, радость моя, сегодня я никак не могу с тобой встретиться. Подожди до завтра и будешь вознагражден».
Он прочитал и нахмурился. Как-то странно она сегодня писала. Что это сквозит в строках – цинизм? Как-то грубовато.
«Послушай», – напечатал Ткачев, – «Если ты не хочешь, я не буду настаивать. Но давай просто поговорим. Как вчера. Ты знаешь, я нашел в словаре, что означает слово Fawn…»
Они разговаривали еще два часа. А потом прекратили, потому что это стало для Александра Ткачева мучением. Вчерашний разговор ни повторился не в коей мере. Фавн отвечала односложно, больше не пользовалась другими языками и за каждой ее строчкой, почему-то, чувствовалось какое-то тщательно сдерживаемое ехидство.
Он не мог понять, что случилось. Но сегодня было НЕ ТО!
Сказка не хотела повторяться. Ткачев пытался найти этому объяснение. Он говорил, что она, возможно, просто устала, или у нее плохое настроение. Да, в конце концов, чего у них только не может быть у этих женщин!
Лгал самому себе, но Александр, хотя и был сетевиком со стажем, под непрочной броней напускного цинизма оставался полон ничем не замутненного юношеского наива.
Как камень, который лежит себе на дне ручья, созерцает песчинки и, может быть, думает о высоком. А вода, всегда непостоянная и стремительная, как сама жизнь, обегает его со всех сторон, пробегая куда-то дальше, в сокрытые туманами другие страны.
В конце концов, Саня отключил интернет и прислушался к самому себе. Он ощущал смятение. Вроде бы все хорошо складывается, вот только откуда у него ощущение, что его высмеяли.
– Нет! – сказал он себе, – не думай. Просто действуй и все! Может быть, второго такого шанса у тебя не будет.
И все равно оставшийся день превратился в пытку. Александр пытался занять себя, он то входил в сеть, то выпадал в ставший реальным до омерзения мир, и никак не мог найти покоя. Что случилось? Обычные дела перестали приносить радость и моральное удовлетворение. Веселые мелочи перестали казаться чем-то важным. Мысли оборвали всегдашний упорядоченный бег и свили себе новую орбиту вокруг завтрашней предстоящей встречи.
Он хотел идти, и одновременно не хотел.
Фавн, фавн, что ты творишь? Кто ты на самом деле? Он читал о сетевых мошенницах и мошенниках, но никогда не сталкивался с ними в жизни. Или… это все надумки, оправдания обычной трусости?
Минул еще один день, унося с собой покой. Ткачев лег в двенадцать – в детское время.
До этого он смотрел телевизор – что не случалось с сетевиком вот уже несколько лет. И слушал, как наверху кто-то с упоением наигрывает «Only You», отчего его то и дело бросало в дрожь.
Проснувшись в десять, Александр Ткачев поднялся с подушки и удивленно осмотрел комнату. Он не помнил, когда вставал так рано? Это было давно, если вообще было.
Компьютер верно ждал своего хозяина, но сегодня ему не светило быть включенным.
Александр почистил зубы. Постоял, привыкая к новым ощущениям. Причесался. Глянул на себя в зеркало и скривился. Неужели он всегда так выглядел?
Наплевать. Он натянул куртку, и покинул скромную свою обитель, в которой безвылазно провел последние две недели. Выходить ему было, в общем то, не зачем. До недавних пор.
Поплутав по извилистым коридорам, он вышел на улицу, провожаемый неприязненным взглядом консьержки (она его считала то ли за наркомана, то ли за сектанта, то ли просто за шизофреника).
Прищурился – низкие тучи, из которых валит снег. Вроде бы уже второй день. Прощай осень, здравствуй белая зима – ты скроешь все дерьмо под искристый покров и на миг прикинешься сказкой.
Декабрь скоро. Может быть и дождя больше не будет. Во дворе игрались пара детей, да стареющий дядька выгуливал собаку – здоровенную, чуть ли не больше его самого, овчарку. Он казался знакомым – вроде бы жил в том же доме. Впрочем, сетевик не знал своих соседей.
Ткачев вздохнул и погрузил кроссовки в полужидкую кашу, состоящую поровну из снега и грязи. Ветер выл, норовил пробраться под одежду и кидал в лицо мокрые тающие еще в воздухе снежинки.
Давно Саня все же не был на улице. Вроде в последний раз на деревьях были листья? Он шагал прочь от своего дома, ежился, поглядывал на часы.
У цветочного киоска сетевик приостановился, глядя на красочные лоскуты выглядывающие из-за стекла. Цветы? Вроде бы это нужно?
– Вам какие, молодой человек? – спросила продавщица, румяная пятидесятилетняя тетка, на которую напрочь не действовало царящее вокруг уныние.
– Красивые, – ответил он, – вы знаете, какие для девушек…
Продавщица рассмеялась, звонко и довольно. И Ткачев был награжден пышным букетом, в котором густо перемешались яркие цвета и незнакомые ароматы. Он вдохнул их запах и ощутил, как на миг закружилась голова.
– Ей понравится, – сказала продавщица, сдирая с него месячную стипендию.
Александр кивнул и зашагал дальше, сквозь снег и морось. Неся цветы впереди, как флаг и немножко чувствуя себя идиотом. Редкие прохожие смотрели на него, и их лица светлели. Нежные лепестки цветов мелко вздрагивали, когда на них падали снежинки.
Фавн, я иду, я купил цветы.
Она назначила место встречи на площади – маленькой торговой площади их городка, сейчас почти полностью заполненной цветастыми ларьками. Чуть дальше на невысоком постаменте громоздилась крашенная в болотный цвет пушка – монумент. Именно там и должна была ждать Александра Фавн. Та, которая так легко меняет настроения.
И сейчас подле пушки виднелась тонкая девичья фигурка. Стоит ждет. Его.
Он остановился, не в силах преодолеть робость.
– Ну же, – сказал он себе, – Иди, ты ведь для этого шел, так ведь? Об этом думал последние два дня.
Глубоко вздохнув, Александр подошел к девушке, выставив впереди себя букет, как последнюю линию обороны. Он выглядел крайне комично. Но не догадывался об этом.
– Фавн? – спросил он.
– Что? – спросила она.
– Ты Фавн? – повторил Ткачев, холодея – Из чата?
– Из какого чата? Какой Фавн? – вопросила эта дива слегка удивленно, – молодой человек вы меня с кем-то путаете.
– Но у меня был назначена встреча. Здесь у пушки. В двенадцать! – чуть ли не выкрикнул Александр и взмахнул букетом, девушка уставилась на него уже с опаской, а потом поспешно пошла прочь.
И тут грянул хохот. Был он громкий, смачный, без всяких сомнений мужской, и крайне пошлый. Ржали, гоготали в три голоса и никак не могли остановиться. Хохот грянул как гром среди ясного неба, потом наступила пауза и чей то голос выдавил:
– Сморитя! Пришел!! Не, пришел, а!!!
Содрогаясь, Александр Ткачев обернулся, и узрел троих остолопов, которые только что появились из-за пушки. Знакомая компания – Братья Клыковы, гоповатые ребятушки под метр девяносто, а с ними Вася Рябушев – семнадцатилетний, мнящий себя хакером обормот, и ходивший у них в дружках. В руках Клыковы сжимали открытые пивные бутылки. Вся кодла так и тряслась от хохота. Пена из бутылок лезла наружу и шлепалась на желто-белый, в проплешинах асфальта ковер.
– Пришел! – орал Рябушев сгибаясь чуть ли не пополам, – Я ж говорил вам, что этот лох припрется!! Глядите! И цветы купил!!! Лох!
Все еще хохоча, он повернулся к Александру и выдавил, заикаясь от смеха:
– П-привет Саша, это я, т-твоя Фавн!! Почему не отвечаешь? Почему ты такой грубый, Саша? Может ты тупой? Ты тупой Саша?
Клыковы, остановившиеся было передохнуть, заржали с новой сило. Бодро и радостно. И даже стали непроизвольно тыкать пальцами в Ткачева.
– Поняли, б… как надо? – восторженно выкрикнул Рябушев, – Лохов уметь разводить?!
– Ну ты крутой, Вась, – сказал один из Клыковых, и покровительственно похлопал того по плечу. Рябушев засиял.
Александр начал понимать что происходит.
– Вы! – сказал он, и сжал кулаки.
– Че, мля, поймали тебя?! – спросил второй Клыков.
На душе грязь. Такая же, как и на улице.
Этот червь! Ну конечно! Вася Рябушев, мелкий тупой компьютерный хулиган, это ты его заслал. И гнусная программка позволила тебе притвориться Фавн, развести, как ты говоришь, наивного сетевика. Заставить того поверить, что девушка живет с ним в одном городе, что она ждет встречи! И все для того, чтобы посмеяться вместе со своими дружками – олигофренами над ним, посмотреть как он стоит, обманутый в лучших чувствах, с дурацким букетом в руке.
– Люби меня, как я тебя! – орал Рябушев, – клево прикололись!!!
Фавн не пришла, естественно. Да и была ли она?
До Александра стал доходить масштаб розыгрыша. Нет, стоило за нее вручить Васе Рябушеву Оскар.
– Вы все сволочи! Тупые ничтожные создания, – сказал Ткачев по-английски, потому, что говорить им такое по-русски было чревато битием лица, а английского, как он помнил, эта троица не знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80