Ее план мог оказаться под угрозой от возражений сестры. Она целую неделю ездила мимо элегантного дворца Торресов, наблюдая за Диего и его семьей в кафедральном соборе по воскресным дням, прогуливалась по базару, чтобы купить себе одежду и безделушки, которые ей были вовсе не нужны.
Ее мать проявляла благочестие, по три раза в неделю посещая мессы, а отец наблюдал за тем, как дочь транжирит деньги. Магдалена до сих пор не натолкнулась на Диего. Она видела в церкви его мать и как-то раз отца, выходившего из дома, чтобы навестить больного, но их сын, казалось, жил затворником, а может, его не было в Севилье.
От матери, находившейся при дворе в Гранаде, она узнала, что Диего оставил армию короля Фердинанда после того, как город был взят. Куда он уехал? Наверняка не в изгнание вместе со своим еврейским дядюшкой. История о наиболее честном и доверенном советнике короля, который при таинственных обстоятельствах покинул Севилью, пересказывалась не одну неделю. Кто-то говорил, что Исааку Торресу была поручена секретная миссия у шурина его величества, португальского короля Хуана Второго. Другие говорили, что он забрал все свое огромное состояние и отправился на юг Франции, подкупив короля, чтобы тот позволил ему переправить золото за границу, несмотря на законы, запрещавшие это. Скача на лошади, Магдалена раздраженно нахмурила брови, моля Бога, чтобы Диего не уехал вместе с Исааком.
Магдалена лестью выманила значительные суммы у своего скупого отца, чтобы истратить деньги на платья и драгоценности, в тайной надежде произвести впечатление на известного солдата, выросшего при дворе. Конечно, родители вынашивали другие планы насчет нее, иные, чем выдать ее замуж в семью новых христиан. При этом их богатство значения не имело. С тех пор как в прошлом месяце обнародовали эдикт об изгнании, всем евреям до конца июля необходимо было оставить свою собственность и покинуть королевства Кастилию и Арагон. Это касалось каждого, в ком была еврейская кровь, и особенно новообращенных христиан, таких, как род Торресов, у которых близкие родственники оставались приверженцами старой веры. Нет, семейство Вальдесов желало бы, чтобы их младшая дочь вышла замуж более безопасно, за кого-нибудь, кто обладал бы политической властью. Поэтому дон Бернардо позволил дочери сделать экстравагантный новый гардероб, готовя ее к дебюту при дворе королевы Изабеллы.
– Я выйду замуж за того, кого выберу, упрямо твердила девушка, затаив дыхание и еще раз прокручивая в мозгу свой план.
Конечно, план этот сработал бы только в том случае, если бы Диего был в Севилье, а не где-то за границей с Исааком Торресом. С бравадой избалованной шестнадцатилетней девушки она отбросила эту идею, решив, что не стоит над ней ломать голову.
Отец Диего был личным лекарем короля, прославленным целителем. Знакомство с ним установит первую связь между нею и его сыном. Несколько дней подряд она обдумывала этот план, решив простудиться, но потом сообразила, что такая уловка будет легко выявлена и осуждена Бенджамином Торресом. И вот теперь она больше недели наблюдала, как он каждое утро на рассвете выходит из дома, чтобы посетить больных в разных частях города.
В поместье Магдалена беспечно и без присмотра бегала сама по себе и была довольно опытной наездницей, поскольку не единожды падала с лошади Блоссом на дорогу как раз в тот момент, когда Бенджамин Торрес выходил из дома своего пациента. Несколько царапин и синяков необходимы, чтобы сделать происшествие убедительным, но Магдалена пострадала гораздо серьезнее.
Было прохладное утро, и она надела тяжелое бархатное светло-желтое платье. Цвет платья был ей к лицу, но, что более важно, ткань должна была защитить ее от слишком сильного увечья. Нетерпеливо набросив мантилью, она почувствовала, что ее подхватил ветер и кружева задели топазовую брошь, которая скрепляла мантилью у высокого воротника ее лифа. Магдалена увидела свою «жертву». Бенджамин вышел из арочной двери дома и стал садиться в свою карету. Его кучер послал лошадь в медленный шаг, и она поехала мимо них, разыскивая поворот, где могла бы резко дернуть Блоссом и упасть. Небольшой тенистый участок булыжной дороги порос сорняками, которые пышно разрослись на увлажненной дождем земле. Завернув за угол, Магдалена повернула Блоссом на этот участок, а потом резко натянула поводья. Испуганная лошадь встала на дыбы, а Магдалена издала пронзительный крик и попыталась аккуратно соскользнуть с лошади. Она ударила по стременам своими мягкими лайковыми башмаками, однако крепкий бархатный подол ее платья зацепился за луку седла, а вместе с подолом – правая нога. И когда она откинулась назад, ее тело и левая нога свесились вниз, а правая на какое-то мгновение оказалась зажатой седлом вставшей на дыбы лошади. Платье с треском поддалось в тот самый момент, когда Магдалена уверилась, что сейчас ее разорвет пополам. «Милосердная Богородица, меня ведь могло убить!» – промелькнула у нее эта мысль, и она потеряла сознание.
Бенджамин видел, как мимо него проехала молодая женщина, и отмстил ее богатое платье и велико лепную лошадь. Его удивило, что знатная девушка без сопровождающих разъезжает по улицам города. Потом он услышал крик и ржание обезумевшей лошади – как раз за поворотом. К тому времени, пока он подъехал к девушке, она лежала на обочине, а ее белая маленькая кобылка стояла немного в отдалении и паслась. Забрав свою сумку с медицинскими принадлежи остями, он бросился к девушке и наклонился, чтобы осмотреть ее, и как раз в то время подъехали грум и очень встревоженная молодая женщина.
Мария закричала и перекрестилась, придя в ужас от того, что сделает их отец, если Магдалена серьезно покалечена. Как старшей замужней сестре, ей было доверено сопровождать свою горячо любимую младшую сестру.
– Кто вы, сударь, и что случилось с моей сестрой? – спросила она властным голосом, который дрожал помимо ее воли. Пухлая, задыхающаяся, Мария спешилась и бросилась к Магдалене.
– Я Бенджамин Торрес, придворный лекарь их величеств Фердинанда и Изабеллы, – ответил он, не удостаивая ее взглядом, и спокойно осматривал девушку, которая застонала, придя в сознание. Она скакала слишком быстро и упала с лошади.
Мария сгорала от любопытства: еще бы, она встретилась с человеком, столь близким к королевской чете. Она вышла замуж в пятнадцать лет и никогда не была при дворе с родителями. Несмотря на то что она жила в провинции, имя Торресов было ей знакомо.
– Вы сможете исцелить ее? – с благоговением в голосе спросила она; на нее произвели приятное впечатление его спокойные манеры, хотя гнев отца все равно пугал ее.
– Как только она придет в себя и сможет говорить, мне надо будет посмотреть, нет ли у нее внутренних повреждений.
Глаза Магдалены открылись, она заглянула в тревожную синеву глаз Бенджамина, так похожих на глаза его сына. Нежные руки поддержали ее, когда она попыталась сесть.
– Вам надо немного побыть в покое. У вас голова кружится? – Он легко ощупывал пальцами ее голову, а потом с профессиональной легкостью проверил сначала одну, потом другую руку.
– Нет, голова у меня проясняется. По-моему, у меня просто пропало дыхание. – Она посмотрела вниз, пытаясь обнаружить какое-нибудь внешнее повреждение, и благодарила судьбу, что осталась жива и не искалечена. С помощью Бенджамина она осторожно села, не обращая внимания на рыдания Марии и ее брань. Но как только Магдалена шевельнула ногами, ее пронзила острая боль – из паха в живот, она пронзительно крикнула и потеряла сознание.
Она очнулась в незнакомой комнате. Сводчатый потолок был богато украшен, стены затянуты тяжелыми вышитыми шелковыми драпировками. Толстые персидские ковры покрывали мраморный пол, а кровать, на которой она лежала, была греховно мягкая, с целой горкой подушек. На стене висело маленькое распятие, которое казалось здесь столь же неуместным, как сосна в апельсиновой роще. Она поняла, что находится в похожем на дворец городском доме Торресов.
Итак, вы наконец к нам вернулись. Я давал вам снотворное.
Узнав голос Бенджамина, Магдалена повернулась туда, где он сидел и читал. В дальнем углу, вне пределов слышимости, сидела девушка-служанка.
– Сколько времени я пробыла здесь? – Она повернулась к нему и сморщилась от боли.
– Полтора дня. Будьте осторожнее с этой ногой. Вы сильно растянули мышцы бедра, но со временем они восстановятся. – Он замялся и отложил тяжелый в кожаной обложке том с арабской вязью.
Магдалена внимательно рассматривал его лицо, загорелое и изрезанное морщинами, и все равно удивительно красивое. И более того: она могла читать по его лицу.
– Почему моя сестра оставила меня здесь? Я серьезно ранена?
Он нежно улыбнулся, и даже его белые зубы напомнили ей о Диего.
Нет, не серьезно. Ваша сестра и ее муж согласились со мной, что вас лучше не трогать, после того как я привез вас сюда и осмотрел. – Он помолчал немного, а потом продолжил: – Я думаю, она боится сказать вашим родителям, что произошло. В конце концов, вы же находились под ее ответственностью.
– Мария боится собственной тени, – фыркнула Магдалена с насмешливостью, свойственной юности. – Это моя вина, что я перегнала ее и упала. Я сама скажу нашему отцу. – Она проследила, как Бенджамин извлек тонкий пергаментный свиток из складок своей одежды.
Это будет достаточным подтверждением вашей непорочности. Дайте это прочитать вашему Отцу. Он может прийти ко мне, если ему нужно в этом убедиться, чтобы составить договор о вашей помолвке.
Магдалена широко раскрыла свои ярко-зеленые глаза.
– Моей… моей непорочности? – квакнула она. Потом, когда он подошел поближе, она выхватила у него пергамент. – Я сама умею хорошо читать. – Она развернула его и быстро просмотрела глазами содержание. Официально подписанный, скрепленный печатью пергамент подтверждал факт, что ее девственная плева разорвалась в результате падения с лошади. По закону, она по-прежнему была девственницей, подходящим товаром для брака.
На миг глаза ей заволокла мерцающая тьма. Чем обернулась для нее эта безрассудная проделка? Сейчас отец наверняка поспешит выдать ее замуж за какого-нибудь мерзавца, пока ее не обвинили в том, что она лишилась невинности. Ничего удивительного, что ее мучила жестокая боль при малейшем движении бедер.
Бенджамин изучал ее выразительное бледное милое лицо, в котором светился ум.
– Это не конец света, донья Магдалена, – мягко сказал он. – Вам повезло, что я видел, как вы упали, и что я непосредственно ухаживал за вами. Вас никто не будет расспрашивать о том, что случилось. Моя репутация врача защитит вас.
Благодарю вас, но боюсь, что этот случай только укрепит решение моего отца выдать меня замуж. – Она снова посмотрела на пергамент.
Зная о распутной репутации доньи Эстреллы, Бенджамин почувствовал, что смог бы понять доводы Бернардо. И все же эта девушка была молодой и неиспорченной.
– Как вам удалось научиться читать? Улыбка стерла печаль с ее лица, и оно засветилось гордостью.
– Меня учили кастильскому и латыни учителя моего брата. – Ее глаза устремились на том, лежащий возле стула Бенджамина. – Я бы хотела выучить арабский, но сейчас это не одобряется.
Бенджамин вздохнул:
– Более чем не одобряется: святая палата видит в этом признаки ереси.
– И тем не менее вы читаете на нем, – признала она.
– Я читаю медицинские трактаты по особому разрешению короля Фердинанда. Не думаю, что они заинтересовали бы вас, – сухо добавил он.
Щеки Магдалены порозовели: она вспомнила написанные по-латыни медицинские книги, которые читала почти год назад.
– Меня интересует многое, особенно искусство врачевания. Скажите мне, это правда, что есть женщины-еврейки, которые умеют лечить?
Бенджамина заинтриговала эта простодушная девушка.
– Да, уже много веков. Мавры не позволяли мужчинам-врачам осматривать женскую половину их семей. Эти ограничения привели к тому, что из женщин стали готовить целителей. Я не думаю, что вам подошла бы такая профессия.
Магдалена вздохнула:
– Думаю, нет, но меня интересует гак много всего, а библиотека отца настолько мала… – Она стала нервно перебирать пальцами льняную простыню.
– Я прикажу вашей служанке Миральде принести вам столько книг из моей библиотеки, сколько вы пожелаете прочитать. Она ожидает вас за дверью.
Так началась необычная дружба между пожилым врачом я шестнадцатилетней девушкой.
На следующий день Магдалена достаточно поправилась для того, чтобы вернуться в городской дом родителей. Она была нагружена томами из фамильной библиотеки Торресов. Кроме книг она взяла с собой медицинское удостоверение, а также обещание Бенджамина не сообщать ее отцу о подробностях и характере ее травмы. Она сама решит, когда и кому раскроет природу своей дефлорации и таким образом избежит угрозы поспешного брака с каким-нибудь ужасным типом, вроде престарелого супруга Марии.
– Говорю тебе, Бенджамин, мне это не нравится. Семья Вальдесов близка к инквизиции, – сказала Серафина с волнением.
Бенджамин обнял ее, и они вместе пошли к воротам дома их друзей. Они обедали с семейством Руизов, такими же новыми христианами, как и они сами.
Магдалена совершенно не похожа на отца или мать. А, да, – поморщившись, сказал он, – я слышал дворцовую сплетню про донью Эстреллу, которая, я уверен, уже просочилась в Севилью. Девушка обаятельная и умная. Она выросла без внимания родителей, ее воспитывали слуги и учителя. Она одинока, Серафина.
Тем больше причин остерегаться. Если она привяжется к нашему дому, она сможет неумышленно выболтать что-нибудь доминиканцам – друзьям своего отца. Ты сам понимаешь, как мало надо для того, чтобы обвинить новообращенного христианина в приверженности иудаизму.
– Ну что ты! Мы регулярно посещаем мессы и воздерживаемся от употребления мяса по пятницам. Что еще от нас требуется? Ты расстроена потому, что близится день высылки, а наш сын отплывает с генуэзцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53